Акциональный код в белорусских народных сказках и легендах о камнях

В фольклорно-этнографической литературе XIX-XXI вв. фиксируется ряд действий, выполняемых у сакральных камней или над ними. Подробно этнографическая сторона этих действий описана в работах Э.А. Левкова, В.Ф. Винокурова, Л.В. Дучиц, Э.М. Зайковского и др. Согласно этнографическим записям, сакральным валунам разного типа приносили пожертвования в виде денег, тканей, ягод, конфет и т.п., перед камнями могли молиться, а вода из ямок-«следков» считалась целебной, особенно для глаз. Несколько ранее неизданных полевых записей автора с описаниями подобных действий представлены в приложениях. В данном контексте перспективной для исследования темой является обряд либации – пожертвование в виде возлияния, – который анализируется Э. Усачевайте на основе балтского материала [6, 353–360].

Действия, направленные на камни, которые описываются в текстах сказок и народных легендах, преимущественно рассматривались в контексте этиологических легенд о происхождении «следков». Подробнее белорусские фольклорные тексты с мотивами действий над камнями не анализировались. Целью данной работы является вводный беглый обзор некоторых мотивов этой группы.

Появление «следков» на камнях часто связывается с мотивом хождения по земле Богоматери, которая вступает на камень. Тем не менее, встречается этиологическая легенда, в которой мотив «следка» отсутствует, но повествующая, почему камни более не растут большими: «Даўней каменё раслі вялікія, так, як хаты. Аднаго разу ішла Матка Найсветна і збіла пальцы аб камень, так заплакала, раўне і кажа: “– Ах, дай Божа, каб вы ўжо гэтакія не раслі!” Так ужо ад гэтае пары хаця растуць, але памалу і ўжо невялікія» (№12 «Каменё») [3,38].

В мотивах наступания на камень, как правило, основными персонажами являются Богоматерь, Христос или черти, но фиксируется единичный текст, в котором «следок» оставил олень – животное, вообще очень редко фиксируемое в белорусском фольклоре: «Бегаў тады залаты алень шчасця – і дзе заставаўся след ад яго капытка, там астывала зямля і ўсё, што на ёй знаходзілася, набывала цудоўную сілу... хітрая выемка на ім [валуне] і сапраўды нагадвае след аленя» (№628 «Камень каля Радашковічаў») [3, 371-372].

Мотив сидения человека на камне является априори ожидаемым в фольклоре и в быту¹, но развитие этого мотива в сказочных текстах происходит через наделение персонажей волшебными предметами или силами. Так на камне, под которым живет волшебная змея, или ящерица, может сидеть музыкант и призывать ее своей игрой: «...ён [музыка] браў сваю скрыпачку, выхадзiў за гумно на ўзгорак, садзiўся на каменьчыку i iграў на сваёй скрыпцы рознымi галасамi... Аднаго разу, калi ён iграў, з-пад норкi выскачыла яшчарка...» (№125 «Музыка і яшчарка») [1, 268-269].

Отметим, что известно много белорусских легенд и верований, касающихся змеев и их нахождения под камнями: змеи прячутся под камень, змеи-краўцы (портные) или змеи-шаўцы (сапожники) живут под валунами, во время Воздвижения змеи могут затянуть человека под камень, под камень в сказках кладут отрубленные головы сказочного змея и т.д.

Еще один интересный мотив связан с трением предметом о камень, во время которого персонаж считает, что крутит жернова. Так, согласно устному рассказу К. Шытуля, на болоте Сосноватка около д. Володьки Докшицкого р-на есть Чертов камень с многочисленными углублениями, в которых, как (в шутку) говорят, «черти боб молотят». В архиве АИМЭФ хранится карточка с более подробным описанием этого валуна: «Там такое балотца, рос сасоннічак. Гектараў дваццаць балотца было. Сярод яго – вялікі-вялікі камень. Хто ідзець п’яны міма, дык чэрці ў балотца зацягнуць, і той чалавек да каменя даходзіць. Дойдзець да каменя, садзіцца і трэць шапкаю па ім, пакуль гэту шапку не сатрэць. Калі няма шапкі, дык руку да крыві здзіраець. І адысціся не можа ўсю ноч, куды ні кідаецца, усё да каменя ідзе. А як шапкай трэці ці рукамі, то здаецца яму, што на жорнах меліць. А тады, як кончыць ужо малоць, дык ляжыць і спіць як на печы»².

Подобный текст может быть одним из вариантов этиологической легенды о появлении на камне многочисленных ямочек. Другая хорошо известная и описанная в литературе легенда – это легенда о валуне со многими лунками «Чертовы дучки» около д. Крушиняны в районе Белостока (№638 «Чертовы дучки») [3, 376]. На нем словно выточены круглые ямки, которые называют в Крушинянах «дучками». В этом месте собирались черти и на камне в дучки играли, катая по ямкам камень. В некотором смысле две приведенные легенды семантически близки, если учесть этимологию лексемы дучка. Так, для dukъ помимо других значений, приводятся следующие: рус. диалек. дук – 'ямка, лунка, в которую дубинками загоняют шар, чурка', польск. диалек. ducza, duca – 'углубление в середине верхнего жернова, углубление вообще (в хлебе, в земле)', индо-евр. *douk - 'рвать, расщеплять, долбить' [5, 636].

В текстах сказок встречается несколько интересных мотивов, связанных с камнями. К примеру, мотив борьбы лошади со львом за «первенство», во время которого лошадь выбивает из камня искру, а лев – нет (№44 «Старый конь», №45 «Как конь стал важнее льва», №46 «Лев и волк») [1, 113–116]. Особо выделим мотив мазания камня кровью и мотив битья камня. Часто подобные действия предпринимаются ради возвращения заколдованного в камень человека обратно в человеческий облик: «...так я ўзяў свае два сыны, зарэзаў і пашмараваў тою кроўю камень, і ты з каменя зноў адвярнуўся...» (№46 «Лякай-камень») [7, 357–359], «Як сталі яго хрысціць, дак ён пракалоў у яго мезянец і пабег, памазаў той камень кроўю. Як памазаў, так камень і стаў зноў хлопчыкам» (№133 «Мёртвае цела») [8, 527–531], «...павадзілі чароўнай палачкай па камені, і дарагая іх сястрычка аджыла...» (№52 «Маці і тры дачкі») [8, 249–252], «Як толькі яна ўдарыць дубчыкам, камень аджывае. Аджыў адзін брат, другі і іхнія звяры» (№72 «Сын селяніна вызваляе царэўну ад смерці») [2, 128]. Превращение человека в камень как наказание за работу в большой праздник встречается довольно часто в легендах: «Казалі, чэлавік паехал на велікдзень араць, а юн не щітаў, шчо это празнік. Да ўсталі вал, да прінясла жонка абіед, да вашла, да вернуласа: “Чі то муй чэлавік багато наораў”. Да чэлавік багато наораў, да і ані ўчатырох, два волы і чэлавік і жонка пакаміеніелі. То, каже, трохі спіна відна да рогі, а так ужэ вашлі у землі»³. Другой вариант – превращение свадьбы в камни или в волков: «Дэвять комэнів під цэрквою [в селе за Бугом]. Такый дружко зробыв [превратил всю свадьбу в камни], чі можэ якый другый. То з вэсілля було»⁴.

Битье камня может быть не связано с заколдованным человеком, а являться:

• наказанием на том свете: «– Мой Божа мілы, бачыў я два чалавекі, як білі бізунамі каменні, што гэта такое? – Гэта так: за жыцце сваё то яны былі аконамамі ды й вельмі людзей катавалі, так цяпер за кару каменні б’юць» (№77 «Знайда Дуброўскі») [8, 354–360];
• формой невыполнимого приказа: «Прышлі яны да тых каменяў, пачалі гэта іх даўбці, скрабці, рэзаць і ніяк няма скуль пачаць скуры драць!» (№13 «За старою галавою, як за пнём») [4, 45–46];
• формой смертельного проклятия за битье целебного камня: «Ударыў ён ляскай па камені, растапіўся камень, але не разваліўся, а чалавека таго сагнула, скручыла – і памёр ён скора» (№383 «Пра Тураў») [3, 291–292].

В других случаях по камню бьют ладонью, чтобы он дал пищу и питье: «– Ідзі, – гаворыць, – ідзі во столькі, столькі кіламетраў, ляжыць камень чатырохвугольны, так ты на той камень сядзь і лопні рукою, тады ўсё там будзе кучаю» (№70 «Партупей-прапаршчык») [2, 155]. Либо же битье – это своеобразное действие для восстановления волшебной молотьбы: «А вот як: узяць кол асінавы і ўдарыць аб камень, і пойдзець малоць!» (№101 «Чортавая маць») [8, 436–437].

Известно и соскабливание целебного камня для оздоровления: «Адна жанчына ў Рычове аслепла. Раз бачыць яна ўва сне, што трэба ёй ісці да каменя, абскабліць яго і выпіць з вадой. Яна прачнулася, зрабіла так, і скора пасля гэтага паздаравела» (№383 «Пра Тураў») [3, 291–292]. Подобную практику можно сравнить с распространенным верованием в то, что вода из ямки камня-следовика помогает глазам.

В двух легендах встречаются два редких описания касательно камней. Согласно первой, на камне высекли изображения после того, как две свадьбы не уступили друг другу дорогу и друг друга поубивали: «...людзі ўшанавалі двума каменнымі помнікамі. На адным у камені выкуты быў чалавек накшталт свата, перавязанага праз плячо ручніком. На другім камені-помніку выкуты быў музыкант-скрыпач» (№№527, 528 «Жаніхаўка») [3, 336]. Вторая легенда связана с редким сейчас видом промыслов плотогонов. Проходя сложную часть реки с подводным камнем, ему делали пожертвования: «Кожны плытагон, першы раз праводзячы барку або плыт над небяспечным падводным каменем-заборам, кідае ў ваду кавалак хлеба з соллю і гаворыць: – Вітаю цябе хлебам-соллю! Хлеб-соль прымі і мяне прапусці. Пасля такога прывітання, даўшы даніну, плытнік смела праходзіць небяспечнае месца» (№636 «Прывітальны камень») [3, 375].

Таким образом, даже из приведенного обзорного материала следует, что белорусские фольклорные тексты обладают большим потенциалом в отношении понимания акционального кода и возможных действий, производимых с сакральными камнями. Особо следует выделить мотивы мазания камня кровью и битья камня.

Дополнения

Про камень-следовик у д. Верхлес Червенского р-на

«Эта горка насыпная. Так были и кресты там. Три креста было. Старики идут – Богу молятся. Там росли сосны, а потом взяли люди повырубали. Вокруг деревья, а там на горку. Кладбище появилось на этой Святой Горке в 1972 году» (пересказ)⁵.

«А вот же ж есть кладбище в сторону Смолевич, и есть камень такой, как бы след, ну, вот на Святой Горке. Когда после распятия Христос как бы уходил и стал на (камень), его след остался»⁶.

«Шла Богородица, ну она ступила на этот камень и остался след. А дождь пойдет, и водичка, так это вроде как свенцоная вода. Старики идут и глаза уже промывают, молятся. Молятся по выходным. Ну собираются старшие. В камень этот, где ямка, бросали копейки…»⁷.

«Камень со следом был, как ступня. Большой валун, и такой плоский, а не круглый. Старики говорили, что это раньше Бог куда-то шел и наступил. Раньше там еще стояла небольшая капличка. Испокон веков люди сюда ходили, молились. А кладбище недавно появилось, может, в 60-ых годах, как говорят там первые “поселились”»⁸.

«Говорят, что шла Богоматерь, там был, стоял, лежал камень. И она, говорят, след наступила, следок был, и когда дождь пойдет, люди ходили эту воду брать, мылись, или глаза болят, или что. Вот это я слышала от старших и я вам это говорю. Ну, там он лежит наверное, там вроде бы его взяли для дома. Ну, там взяли его для дома, дом кто-то строил, ну, надо же было камни подкладывать. Ну там эта Верхлица. Вроде бы этот камень взяли и потом этот дом сгорел. И приснилось такое, завезли туда, где лежал»⁹.

«Пресвятая Богородица шла к воде. Там камешек стоял и она, опершись, отдыхала. И там, говорят, была ямка такая, как нога ступала. И когда шел дождь, вода стояла. Люди, говорят, мылись. Потом село горело, потому что святые камни пособирали»¹⁰.

Про камень у д. Красевичи Червенского р-на

«Марьина Горка, а сейчас этой Марьиной Горки нет – запахали. И камень там был где-то... Горка была возле Пухович. Недалеко от деревни Красевичи, сейчас там поле. Когда трактора... метровые эти плуги, полностью перепахали... Раньше это возле Красевич лес был, рядом, возле деревни»¹¹.

Про камень-следовик у д. Чисти Вардамские Докшицкого р-на

«Раньше старики говорили, что на этот камень ступила пресвятая Матерь Божья, и на нем остался следок». Информантка говорит, что когда они ходили за ягодами в лес, то любили пить воду из этого следка. По словам информантки, на ее памяти камень раскололся, говорит, «гром расколол»¹².

Дорога к камню-следовику в д.Чисти Вардамские Докшицкого р-на (фото автора).

 

Камень-следовик возле д. Чисти Вардамские Докшицкого р-на (фото автора).

 

Камень-следовик возле д. Чисти Вардамские Докшицкого р-на (фото автора).

 

Про камень-следовик возле д. Пустоселье Докшицкого р-на

«Это у нас, у нас там есть камень большой-пребольшой, около Пустоселья, там дорога, есть вот гостинец, гостинец, лежит тот камень обросший мхом, зелёный, и там копытце, и говорят вот, ехали молодые и провалились, и там вырос камень и там копытце, і там кто идет по ягоды, ну, идут же в ягоды без денег, так хотя ягод вкинут, хоть кусочек хлеба в то копытце, огромный камень стоит, сам такой вырос. Докшицкий район, деревня Пустоселье, там в лесу... И там в лесу, за гостинцем идет дорога, за гостинцем там стоял тот камень, огромный мхом обросший и копытце»¹³.

Про Змеев камень возле д. Гоголевка Чашницкого р-на

«Где мы жили в деревне, так был камень. Его всё Змеев камень называли. Возле деревни, недалеко. А мы, понятно, дети, после войны, коров пасли и бегали, так там видно, что там вроде как, будто, говорят, окна были и всё на свете, и змей там уже какой-то. Так, говорят, чародей некий жил там в том камне. Ну, так, мы потом к камню, он сверху гладенький-гладенький, такой как словно отшлифованный, так мы, понятно, дети, танцуем по этому камню. Ну, вот, “где вы были?” – кто-нибудь спрашивает. “На Змеевом камне были”»¹⁴.

Про камень-следовик возле д. Сунаи Копыльского р-на

«Был у нас Божий следок, камень такой был большой, он и огорожен был колками, все ходили туда жертвовать, ну, носили деньги, клали на тот следок. А дети побегут – заберут эти деньги на конфеты... [а: Молились перед этим камнем?] Молились. [а: Может, крест стоял?]. Был, был крест, угу. И я ж говорю, огорожен был такой… колочками. [а: А рушники?] И рушники, и такие фартушки были маленькие, всё было»¹⁵.

«А возле нашей деревни была такая деревня... может, следочек там остался... всегда когда люди шли в лес по ягоды, то бросали копейки на тот следочек, там было такое... это детский следочек. Говорят, что когда-то были камни мягкими, ходил Бог по земле, вот и ступил на этот камень и его остался след. А правда – неправда, я ж не знаю. Может, байка»¹⁶.

Сноски

1. Во время гадания на Щедрец (Старый новый год) девушки ходили под соседские окна и говорили: «Щедрый вечер, добрый вечер! Заходить ли в хату?». Ответ: «Сядь на камень» сулил девичество.
2. АИМЭФ (Витебский архив): Записал в 1997 г. Дмитриевич И.А. в д. Лариновка Оршанского р-на от Анашковой Г.В. 1914 г.р.
3. Электронный Полесский архив: записала в 1983 г. Толстая С.М. в д. Жаховичи Мозырского р-на. Там же записан вариант: «Казалі, чалавек паехаў на Велігдзень [четверг на пасхальной неделе] араць да пасталі валы кменем да прінясла жунка бед [т.е. обед] да й азірнуласа ці чалавек багато нараў [напахал], дак і ана стала каменем, дак яны ўчатырох пакамянелі. Дак, кажуць, с тых валоў трохэ рогі відны, спіна вінно да ргі, а так ужэ вайшлі у землю. І цяпер, ка, вінно, ужэ ўродзе бу камення».
4. Электронный Полесский архив: записал в 1987 г. Лагошняк О.В. в д. Забужье Любомльского района Волынской области.
5. Записал автор от информанта в г.п. Смиловичи Червенского р-на.
6. Записал автор от информанта родом из д. Косовка Березинского р-на.
7. Записал автор от Сосновского Николая Даниловича 1934 г.р., в д. Гудовичи Червенского р-на.
8. Записал автор от информанта в г.п. Смиловичи Червенского р-на.
9. Записал автор от Василицкой Эмилии Антоновны 1931 г.р., родом из д. Лисицы Червенского р-на.
10. Записал автор от Фундик Натальи Фёдоровны, родом из д. Подгорье Червенского р-на.
11. Записал автор от информанта в г.п. Смиловичи Червенского р-на.
12. Записал автор от информанта примерно 60-и лет в д. Чисти Вардамские Докшицкого р-на.
13. Записал автор от Чулицкой Софьи Александровны, 1928 г.р., православная, родом из д. Варлань.
14. Записал автор от Семеруковой Валентины Андреевны 1926 г.р., православная, родом из д. Гоголевка Чашницкого р-на. Теперь живет в д. Дукора Пуховичского р-на.
15. Записал автор в 2010 г. от Ольги Владимировны Крот 1915 г.р. в г.п. Логойск Минского р-на.
16. Записал автор в 2010 г. от Шутенко Марии Ивановны 1936 г.р. в г.п. Логойск Минского р-на.

Литература

1. Казкі пра жывёл і чарадзейныя казкі / рэд. В.К. Бандарчык. – Мiнск: Навука і тэхніка, 1971. – 496 с.
2. Казкі ў сучасных запісах / уклад. К.П. Кабашнікава, Г.А. Барташэвіч. – Мінск: Навука і тэхніка, 1989. – 663 с.
3. Легенды і паданні / склад. М.Я. Грынблат і А.І. Гурскі; рэд. А.С. Фядосік. – Мiнск: Беларус. навука, 2005. – 552 с.
4. Сацыяльна-бытавыя казкі / рэд. В.К. Бандарчык. – Мiнск: Навука і тэхніка, 1976. – 520 с.
5. Трубачёв, О.Н. Труды по этимологии: Слово. История. Культура: в 4 т. (Серия: Opera etymologica. Звук и смысл) / О.Н. Трубачев. – М.: Языки славянской культуры, 2005. – Т. 2. – C. 636.
6. Усачовайте, Э. Архаический обряд – либация у древних балтов в сопоставлении с данными славянской религии / Э. Усачовайте // Studia Mythologia Slavica. – T. 12. – Ljubljana, 2009. – С. 353–360.
7. Чарадзейныя казкі: у 2 ч. / НАН Беларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору; склад. К.П. Кабашнікаў, Г.А. Барташэвіч, рэд. выд. В.К. Бандарчык. – Мiнск: Беларус. навука, 2003. – Ч. 1. – 639 с.
8. Чарадзейныя казкі: у 2 ч. / НАН Беларусі, Ін-т мастацтвазнаўства, этнаграфіі і фальклору; склад. К.П. Кабашнікаў, Г.А. Барташэвіч, рэд. выд. В.К. Бандарчык. – Мiнск: Беларус. навука, 2003. – Ч. 2. – 691 с.

Об авторе: Тимофей Вячеславович АВИЛИН (Минск), автор книги «Паміж небам і зямлёй: этнаастраномія», специалист в области ономастики.

Доклад был подготовлен для конференции «Таинственная Беларусь» (Минск) 22 января 2017 года.

Перевод с белорусского – Анна Шамрук.