Мак как средство-апотропей в традиционной народной культуре Полесья

При разработке автором темы народных поверий во вредоносных покойников в свете интерпретации археологических находок атипичных погребений особое внимание было обращено на арсенал применявшихся в народе мер, призванных обезвредить опасных для общества мертвецов. Прежде всего, на те меры, которые могли оставить материальный след, прослеживаемый археологически.

В последние десятилетия вопрос интерпретации атипичных захоронений является довольно актуальным у польских археологов. Оказалось, что не все отклонения в погребальном обряде, которые находят параллели с народными обычаями борьбы с упырями (польск. upiór, wampir), можно однозначно трактовать как следы обрядов по обезвреживанию опасных покойников, так как для них могут иметься альтернативные объяснения. В польской археологии был предложен количественный критерий, согласно которому во избежание ошибочной интерпретации присутствие следов именно «антивампирских» ритуалов в захоронениях устанавливается при наличии как минимум трех признаков из соответствующего списка [31].

Таким образом, уточнение перечня признаков, по которым устанавливается наличие следов обрядов обезвреживания покойников, и установления ареалов их распространения является актуальной задачей. В рамках настоящей публикации хотелось бы поднять вопрос о маке.

Этнографические и фольклорные источники, относящиеся к территории Беларуси и Украины, показывают, что одним из самых популярных народных средств от нечистой силы были зерна мака. На это внимание обратил еще в начале ХХ века этнограф И. Беньковский, отметивший, что «мак, после осины, простым народом почитается самым первым и лучшим оберегом от всякой „нечисти” и чертовщины: ведьм, упырей, выходцев „з того свита”» [3]. Почти век спустя аналогичное мнение, основанное на материалах полесских этнолингвистических экспедиций Института славяноведения РАН, озвучила С.М. Толстая, выделившая в полесской традиции среди «наиболее популярных средств противодействия нечистой силе вообще и ходячим покойникам в частности» посыпание маком и забивание осинового кола как абсолютно преобладающие [23]. В целом, как магическое средство мак в традиционной культуре славянских народов нашел применение (с различной семантической нагрузкой) в обрядах из различных сфер жизни человека (см.: [9; 22; 27]). Но в первую очередь, здесь нас должна интересовать его апотропеическая функция.

Зерна мака, несмотря на их маленькие размеры, неоднократно находили во время археологических раскопок памятников эпохи Киевской Руси [9]. В связи с этим представляется возможным обнаружение их также и в захоронениях со следами обрядов обезвреживания покойников. Задача сложная, но реализуемая. Во всяком случае, тщательное изучение содержимого заполнения могильной ямы можно проводить хотя бы только для атипичных погребений. Для облегчения задачи стоит еще проработать вопрос об ареале распространения и временных рамках бытования народной традиции использования мака в качестве апотропея, а также о конкретных способах его применения.

Так как по Полесью к настоящему времени этнографами, этнолингвистами и фольклористами был уже собран и опубликован приличный объем материалов, представляется возможным провести картографирование традиции использования мака в традиционной культуре данного региона. Интерес здесь представляют введенные в научный оборот представителями московской этнолингвистической школы массивы данных из Полесского архива Института славяноведения РАН [13; 14; 23], опубликованные материалы из архива фольклорной лаборатории ГГУ им. Ф. Скорины [1; 12; 15; 16; 19; 28], материалы шеститомного издания «Традыцыйная мастацкая культура беларусаў» по Брестскому и Гомельскому Полесью [24–26]. Также были включены отдельные записи по исследуемой теме, встреченные в работах ряда дореволюционных [3; 4; 7; 20; 30], современных белорусских и украинских исследователей [5; 6; 8; 29].

Из привлеченных источников для картографирования традиции были извлечены сведения об использовании маковых зерен в качестве апотропея по 116 населенным пунктам полесского региона: Брестская обл. – 33 нас. п., Гомельская – 46, Волынская – 10, Ровенская – 7, Житомирская – 11, Киевская – 2, Черниговская – 5, Брянская – 2.

Как следует из «Определителей высших растений» по Беларуси и Украине, на территории Полесья можно встретить мак снотворный (Papaver somniferum L.), разводимый в садах и огородах и способный дичать, мак самосейку (Papaver rhoeas L.), мак полевой (Papaver argemone L.), мак сомнительный (Papaver dubium L.), на территории Украины – мак восточный (Papaver orientale L.) [17; 18]. Наиболее часто упоминается, что в качестве апотропея используется преимущественно дикорастущий мак, мак-самосейка, который получил в народе множество наименований из-за различных своих свойств (см.: [9]).

Созревание коробочки и семена мака.

 

В произведенной выборке фольклорных материалов по полесскому региону встречаются следующие наименования мака (см. рис. 1): 1) самосей(ка) и производные от него варианты, саморудны/самородни; 2) ведун/видун и производные варианты; 3) текун и производные варианты; 4) глухой; 5) единичное ледец. С названиями, сближающимися с глаголами видеть и ведать, исследователи народной культуры связывают мотив «сверхзрения», «сверхзнания», отмечая при этом наличие эпитетов слепой, глухой мак [27]. В основе подобной народной этимологии лежат особенности размножения Papaver rhoeas L.: при созревании в семенной коробочке вскрываются отверстия (глазки), через которые высыпались семена. Глухим назывался мак без отверстий в головках [11]. Для сравнения, по тем же самым причинам слепым в Украине называли мак восточный (Papaver orientale L.) [11]. В записях из 79 населенных пунктов (68%) мак называется святым, либо указывается, что он был освященным. Освящали мак, как правило, на Маковея (на Спас), но изредка указываются также и другие праздники: на Сплинне (Успение), на Чистый четверг.

Рис. 1. Наименования мака, использованные информантами: 1) святой, освещенный; 2) ведун, видун, ведюк, видюк, видяк, ведунец; 3) текун, тикун, тякун; 4) глухой; 5) ледец; 6) саморудны, самородни; 7) самосей, самосейка, самосейны; 8) мак.

 

Очень часто в сообщениях информантов фигурирует просто мак без уточнения его какой-либо видовой принадлежности. Очевидно, в таких случаях отсутствие подобных уточнений вызвано тем обстоятельством, что для информанта такая информация представлялась сама собой разумеющейся. Однако можно предположить, что иногда вид мака мог и не иметь какого-либо значения. С такой ситуацией автор столкнулся при записи быличек о чернокнижниках в Дзержинском районе Минской области, когда информант акцентировал внимание только на важности размера зерен: «Сыпні ці відуку, ці маку, чаго папала – і яны будуць да раніцы збіраць яго. У кучу гэты мак. <...> Абычны, абычны мак, відук – што папала. Абы дробныя макавыя былі капелькі» (собственные записи автора). Является ли это деградацией традиционных представлений, либо же, наоборот, отголоском изначального мотива, сказать сложно. В пользу последнего допущения говорит то обстоятельство, что полноценными заменителями мака в качестве апотропея на территории Полесья при аналогичных обстоятельствах могли выступать также семена льна (самосейны лён, лушчык) и конопли, реже – просо, пшено, крупа, зерно, освященная соль. Все эти средства обладают одним общим свойством – дробностью и многочисленностью.

Именно дробность и многочисленность являются ключевыми свойствами зерен мака как апотропея. Наиболее часто в полесских материалах фигурирует мотив трудного либо невозможного задания. Персонаж народной демонологии, против которого было направлено это средство, не мог навредить, пока не соберет либо не пересчитает все рассыпанные маковые зерна. Также с этим мотивом зачастую пересекается, а иногда и выступает обособленно мотив создания магического защитного круга как границы, которую не может преодолеть нечистая сила, не собрав все зерна либо не имея возможности переступить через свяченое. Некоторые исследователи в качестве ключевого также подчеркивали снотворное свойство мака [10; 32], который, например, сыпали в могилу, чтобы покойник «уснул». Но этот мотив не был встречен в анализируемом полесском материале.

В традиционной культуре Полесья мак был универсальным средством для защиты от всей нечистой силы вообще. Помимо «ходячих покойников», активно мак применялся против ведьм (см. рис. 2). Как правило, он служил одним из основных средств, призванным помешать ведьме нанести вред людям и их хозяйству: зернами мака обсыпали хату, вокруг хаты, двор, ворота, хлев. Наиболее часто объектом защиты от ведьмы в таких случаях становится корова, которая также обсыпалась маком наряду с хлевом. Мак в мешочке могли привешивать к ее рогам, либо засыпать в просверленный рог. Производились эти действия при отеле, на Юрия при первом выгоне в поле, на Купалу, когда ведьмы входили в силу и могли отобрать молоко у чужих коров. Имеются также упоминания о применении этих мер на Всенощную, Благовещенье, перед Великоднем. Также это средство использовалось не только для того, чтобы помешать ведьме, но и для того, чтобы навредить ей. Так маком или коноплей посыпали дорогу, где идут коровы. Корова ведьмы либо не может переступить через эту преграду (так узнается, кто в селе ведьма), либо ее молоко становится червивым. Наряду со всем этим есть единичные упоминания, что ведьма сама может использовать мак и коноплю для своих козней.

Рис. 2. Использование мака как апотропея против: 1) ведьм; 2) домового; 3) кикиморы; 4) нечистой силы вообще; 5) русалки.

 

Обсыпается маком хата и против домовика – чтобы вывести плохого домовика, если завелся домовик, если домовой пугает, если ходит домовик-покойник (в разных местах Полесья можно встретить различное отношение к этому персонажу народной демонологии). Нежелательные его проявления обычно сводятся к полтергейстной функции: стучит, гремит, свистит, мешает спать, кричит, ходит по хате, пугает, трогает руками, показывается визуально и т. п. В Лоевском районе Гомельской области было зафиксировано применение мака против кикиморы, которая здесь по набору своих функций фактически ничем не отличалась от домовика [16]. В Куликовском районе Черниговской области была сделана запись об обсевании маком могилы умершей на Зеленой неделе – чтобы в русалки не пошла [14]. В Житомирской области (конкретный населенный пункт не указан) маком посыпали дом от змея летающего [27]. В Хойникском и Гомельском районах Гомельской области были записаны заговоры от ночниц, которым вменялось в работу считать мак [28]. В некоторых случаях имя конкретного мифологического персонажа не называется, используются абстратные наименования, которые можно свести к нечистой силе вообще.

В этой череде мифологических персонажей, против которых используются зерна мака, фигура «ходячего покойника» органически вписывается в общую семантическую схему, ничем примечательным не выделяясь. Мотивы использования рассматриваемого средства те же – оградить себя и хозяйство от опасного контакта в случае «хождения», либо (в качестве превентивной меры) устранить вероятность такой угрозы. Как показывает анализ полесского фольклорного материала (см. рис. 3), использование мака в этом контексте было широко известно в белорусском и украинском Полесье.

Рис. 3. Способы использования мака от "ходячих покойников": 1) обсыпание дома, двора; 2) посыпание дорожки, дорог; 3) обсыпание могилы; 4) помещение в гроб, обсыпание гроба; 5) не указан конкретный способ.

 

В отношении «ходячего покойника» задействован несколько более широкий набор локусов, где производилось рассыпание мака (реже – семян самосейного льна, лушчыка): 1) жилище человека (хата и двор); 2) подступы к дому (дорожки, путь от кладбища к дому); 3) сама могила (сыпали на ее поверхность, либо в дырку на ней); 4) гроб или могильная яма. Являющийся покойник, согласно народным представлениям, должен был собрать или сосчитать рассыпанные зерна мака, заняв себя этим занятием до утра, либо просто не мог преодолеть созданную таким образом магическую границу. В редких случаях говорилось о том, что маком обсыпалась постель и сама жертва нежелательных визитов, маком нужно было обсыпать самого явившегося в дом покойника, мак следовало носить при себе в мешочке или кармане как оберег.

Изредка в записанных текстах информантов встречаются указания на определенный ритуал совершаемых действий: приуроченность к определенному времени (в 12 часов ночи, до восхода), определенный способ действий (идя с кладбища, сыпать правой рукой через голову и не оглядываться), повторение действий (трижды) [23], соблюдение направления (обсыпать хату посолонь) [14]. Также эти действия могли сопровождаться определенными вербальными формулами: «Тоди будешъ ходити, якъ сей макъ переличишъ!» [20], «Тоди до хаты вийдешь, якъ цей макъ зберешъ» [4], «От тэбэ робота на всю ноч» [23] и т. п.

В некоторых местах Полесья информанты сообщали, что сыпать мак в гроб или на могилу в таких случаях – тяжкий грех, так как покойник не сможет встать на Страшный суд, пока не пересчитает зерна. Такие записи были сделаны, например, в с. Чудель (Сарненский р-н Ровенской обл.) и с. Грабово (Шацкий р-н Волынской обл.) [14; 23]. А в с. Курчица (Новоград-Волынский р-н Житомирской обл.) сообщили, что лучше сыпать мак в гроб, чем обсыпать им хату, так как в последнем случае это может привести к негативным последствиям для живущей там семьи [14].

Мак считался очень эффективным средством, которое могло использоваться как самостоятельно, так и в сочетании с иными (например, забиванием в могилу осинового кола). Использование его в качестве актуальной меры защиты, как правило, ограничивалось локусами жилища и могилы, реже – дороги; в качестве превентивной меры – дороги (во время похорон), могилы и гроба. В последнем случае превентивные меры применялись при похоронах потенциальных «ходячих покойников» – ведьм, колдунов, знахарей и проч. В этом контексте интересны сообщения про обсыпание покойника в гробу, помещение мака в гроб (в узелке или россыпью), посыпание могильной ямы. Сведения из других регионов указывают на то, что мак мог оказаться в захоронении в результате осуществления обряда обезвреживания покойника с эксгумацией захоронения. Так В. Галайчук приводит случай из с. Топольница (Старосамборский р-н Львовской обл.), где при усмирении мертвого упыря помимо ряда других мер в рот покойнику был насыпан хруставец (мак самосейка) [5].

Таким образом, этнографические и фольклорные источники указывают на широкое использование мака в качестве апотропея жителями Полесья в XIX–XX вв., в том числе и против визитов «ходячих мертвецов». Эта народная традиция может представлять интерес для археологии как указание на один из признаков наличия следов обряда по обезвреживанию покойников. Обнаружение существенного количества зерен мака (или семян льна как аналога) в могильной насыпи или в заполнении могильной ямы может помочь в интерпретации атипичных погребений. Во всяком случае, этот вопрос представляется актуальным для территории Полесья и других регионов, где были распространены аналогичные обычаи. Археология, в свою очередь, может помочь с определением нижней границы хронологических рамок бытования данной традиции.

Литература:

1. Беларуская міфалогія. Хрэстаматыя: вучэб. дапаможнік / уклад. В. С. Новак. – Мінск: РІВШ, 2013. – 394 с.
2. Белова, О. В. Этнокультурные стереотипы в славянской народной традиции / О. В. Белова. – М.: Индрик, 2005. – 226 с.
3. Беньковский, И. Мак в народной демонологии на Волыни / И. Беньковский // Киевская Старина. – 1905. – № 4. – С. 34–36.
4. Беньковский, И. Народные обычаи и обряды, приуроченные к «Спасу» / И. Беньковский // Киевская старина. – 1895. – № 7. – С. 9–14.
5. Галайчук, В. Демонологія Кременеччини / В. Галайчук // Вісник Львівського університету. Серія історична. – 2012. – Вип. 47. – С. 193–235.
6. Галайчук, В. Українська міфологія / В. Галайчук. – Харків: Клуб сімейного дозвілля, 2016. – 288 с.
7. Гринченко, Б. Д. Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях / Б. Д. Гринченко. – Чернигов, 1895. – Вып. 1. – 316 с.
8. Грыневіч, Я. Фальклорная спадчына А. Супінскага ў архіве ІМЭФ / Я. Грыневіч, І. Смірнова // Беларускі фальклор: матэрыялы і даследаванні. Зборнік навуковых прац. – Мінск: Беларуская навука, 2014. – Вып. 1. – С. 276–328.
9. Зяблюк, Н. Мак у віруваннях, обрядах і звичаях українців / Н. Зяблюк // Українська родина. Родинний і громадський побут. – К.: Вид-во ім. О. Теліги, 2000. – С. 355–369.
10. Колосова, В. Б. Демонология в славянской этноботанике / В. Б. Колосова // Славянский и балканский фольклор. – М.: Индрик, 2011. – Вып. 11. – С. 89–98.
11. Колосова, В. Б. Лексика и символика славянской народной ботаники. Этнолингвистический аспект / В. Б. Колосова. – М.: Индрик, 2009. – 352 с.
12. Міфалагічныя ўяўленні беларусаў / уклад. В. С. Новак. – Минск: «Право и экономика», 2010. – 524 с.
13. Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80-90-х гг. ХХ в. / сост. Л. Н. Виноградова, Е. Е. Левкиевская. – М.: Языки славянских культур, 2010. – Т. 1. – 648 c.
14. Народная демонология Полесья: Публикации текстов в записях 80-90-х гг. ХХ в. / сост. Л. Н. Виноградова, Е. Е. Левкиевская. – М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2012. – Т. 2. – 800 c.
15. Народная міфалогія Гомельшчыны: фальклорна-этнаграфічны зборнік / уклад. І. Ф. Штэйнер, В. С. Новак. – Мінск: ЛМФ «Нёман», 2003. – 320 с.
16. Новак В. С. Славянская міфалогія (на матэрыялах Гомельскай вобласці): манаграфія / В. С. Новак. – Минск: «Право и экономика», 2009. – 324 с.
17. Определитель высших растений Беларуси / под ред. В. И. Парфенова. – Минск: Дизайн ПРО, 1999. – 472 c.
18. Определитель высший растений Украины / отв. ред. Ю. Н. Прокудин. – Киев: Наукова думка, 1987. – 548 с.
19. Прыкметы і павер’і Гомельшчыны / уклад. В. С. Новак, А. А. Кастрыца. – Гомель: Барк, 2007. – 224 с.
20. Сборник малороссийских заклинаний / сост. П. Ефименко. – М., 1874. – VI, 70 с.
21. Седакова, О. А. Поэтика обряда. Погребальная обрядность восточных и южных славян / О. А. Седакова. – М.: Индрик, 2004. – 320 с.
22. Судник, Т. М. Мак в растительном коде основного мифа / Т. М. Судник, Т. В. Цивьян // Балто-славянские исследования 1980: Сборник научных трудов. – М.: Наука, 1981. – С. 300–317.
23. Толстая, С. М. Полесские поверья о ходячих покойниках / С. М. Толстая // Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. – М.: Индрик, 2001. – С. 151–205.
24. Традыцыйная мастацкая культура беларусаў. У 6 т. Т. 4: Брэсцкае Палессе. У 2 кн. / агул. рэд. Т. Б. Варфаламеевай. – Мн.: Выш. шк., 2009. – Кн. 2. – 863 с.
25. Традыцыйная мастацкая культура беларусаў. У 6 т. Т. 6: Гомельскае Палессе і Падняпроўе. У 2 кн. / агул. рэд. Т. Б. Варфаламеевай. – Мн.: Выш. шк., 2012. – Кн. 1. – 910 с.
26. Традыцыйная мастацкая культура беларусаў. У 6 т. Т. 6: Гомельскае Палессе і Падняпроўе. У 2 кн. / агул. рэд. Т. Б. Варфаламеевай. – Мн.: Выш. шк., 2013. – Кн. 2. – 1231 с.
27. Усачева, В. В. Мак / В. В. Усачева // Славянские древности: Этнолингвистический словарь: в 5 т. / под общ. ред. Н. И. Толстого. – М.: Международные отношения, 2004. – Т. 3: К (Круг) – П (Перепелка). – С. 170–174.
28. Хойнікшчыны спеўная душа: Народная духоўная культура Хойніцкага краю: фальклорна-этнаграфічны зборнік / пад агул. рэд. В. С. Новак. – Мінск: Выд. Цэнтр БДУ, 2010. – 708 с.
29. Шрубок, А. Першы выган жывёлы ў поле: арэальная характарыстыка і семантыка / А. Шрубок // Беларускі фальклор: матэрыялы і даследаванні. Зборнік навуковых прац. – Мінск: Беларуская навука, 2015. – Вып. 2. – С. 190–216.
30. Jeleńska, E. Wieś Komarowicze w powiecie Mozyrskim / E. Jeleńska // Wisła: miesięcznik geograficzno-etnograficzny. – 1891. – Т. 5. – S. 290–331; 479–520.
31. Kubicka, A. Czy nietypowe groby odkrywane na wczesnośredniowiecznych stanowiskach archeologicznych z terenu Polski to pochówki wampirów? / A. Kubicka // Ogrody nauk i sztuk. – 2014. – Nr. 4. – S. 157–160.
32. Moszyński K. Kultura ludowa słowian / K. Moszyński. – Kraków, 1934. – Cz. 2. – Zesz. 1. – 725 s.

Опубликовано: Гайдучик В. Мак как средство-апотропей в традиционной народной культуре Полесья // Минуле і сучасне Волині й Полісся. Етнографічне музейництво в Україні і на Волині: Науковий збірник. – Луцьк, 2017. – Вип. 61. – С. 148-153.