Каменные лабиринты Руси или патриотическое мракобесие in situ

Писать отзыв на книгу, в которой чушь громоздится на глупость и подтасовка фальсификацией погоняет, нелегко. Предлагаемая к рассмотрению книга уныла чуть более чем полностью, и взяться за отзыв заставило лишь открытое привлечение её автором в тему изучения каменных лабиринтов Севера политики и идеологии.

«Северный лик Руси».

 

Впрочем, прежде чем приступить к рассмотрению «Северного лика Руси», хотелось бы немного обратить внимание на то, в какое интересное время в плане изучения каменных лабиринтов Русского Севера мы сейчас живем. Начало XXI века в России ознаменовалось целым рядом знаковых работ и открытий. Можно упомянуть работы В.В. Колька и О.П. Корсаковой [1], позволившие обоснованно приступить к пересмотру датировки ряда лабиринтов Кольского полуострова, находки новых лабиринтов – Иваньковского [2] и Хендолакшского [3], однозначно соотносимых со Средневековьем и Новым Временем, критические публикации А.Я. Мартынова [4] и М.Г. Косменко [5]. Впервые для датировки каменного лабиринта применяется лихенометрия [3], а для поиска утраченных и задернованных лабиринтов используются тепловизоры и беспилотники [6]. Новые находки, новые идеи, методы и подходы… очевидно, что 2010-е гг. являются переломным моментом в понимании каменных лабиринтов Русского Севера.

И вот на этом интереснейшем фоне в 2015 году выходит книга, «на основании новых археологических… материалов», в которой обо всём этом вообще ни слова (!), самой «новой» является работа А.Л. Никитина тридцатилетней давности (!), и при этом поднимается из могил ворох давно устаревших и замшелых представлений сдобренных гиперборейским фричеством.

Первые же страницы текста обращают на себя внимание ловким манипулированием – сначала следует обращение к науке, например, работе К. Бэра, как бы настраивающее на то, что всё последующее будет сугубо в том же ключе. При этом забавно, что к западным исследованиям лабиринтов автор по умолчанию относится с непонятной настороженностью и пренебрежением. Я не читал предыдущие работы данного автора, но чувствуется хорошо набитая рука «патриота Руси» – «на западе – враг!». Рассмотрим наиболее характерные моменты.

Стр. 6. К сведению автора: самые северные лабиринты располагаются не на Кольском полуострове, а в Финнмарке и на Новой Земле.

Стр. 8. Предположение Э. Краузе о том что название лабиринтов Троями не имеет отношения к античности, а происходит из германских языков и означает кручение и т.п. впоследствии не получило серьезных подтверждений и является устаревшим, точно так же как является устаревшим представление о плоской земле. Во-первых, следует учитывать фон, когда оно было выдвинуто – конец XIX века был эпохой, когда в Европе активно искались «корни» романских, германских, славянских и финно-угорских народов, возникла современная этнография. Утверждение Э. Краузе характерно для своей эпохи, поэтому его следует воспринимать критически, учитывая контекст того времени и уровень тогдашних знаний. Во-вторых, лабиринты в Скандинавии назывались не просто Троями, а именно Трояборгами [7], что, несомненно, указывает на город. В-третьих, в скандинавском фольклоре есть достаточно сюжетов об античной Трое, например та же сага о Троянцах. Утверждать что весь масштабный пласт «троянской городской» топонимики и фольклора вторичен, замалчивая современные исследования на эту тему и опираясь лишь на Э. Краузе вековой давности, является откровенной подтасовкой. При грамотном подходе принято работать с имеющимися данными, а не предположениями типа «можно предположить, что изначально…» – любые подобные предположения нуждаются в серьезном и объективном обосновании.

Стр. 9. «На главные работы по проблеме в той или иной степени, мы будем ссылаться по ходу нашего исследования» – с точки зрения автора «главные работы» это, видимо, чаще цитируемые им Э. Краузе, С. Дурылин и Е. Лазарев, т.е. те, в которых автор видит обоснования своим умопостроениям. При этом те работы, в которых идеи автора не находят никакой точки опоры, вообще не упоминаются или упоминаются вскользь. Работы археолога А.Я. Мартынова, несмотря на то, что это уже целый этап в изучении лабиринтов Беломорья, автор видимо принципиально не замечает, т.к. они никак не сходятся с его фантазиями. Забавно, что упоминая книги Дж. Саварда и Г. Керна, автор пишет: «данные работы не представляют ничего оригинального» – ну естественно! Что оригинального может быть в скрупулезном обзоре? Скука же... То ли дело фантазии Е. Лазарева о гиперборейских друидах Русского Севера, или идея об арийских лабиринтах в Заполярье, вот это действительно оригинально!

Стр. 10. «Для европейских авторов стало нормой считать нашу страну этакой вторичной территорией, которая не дает для современной науки ничего собственно оригинального, ни идей, ни фактов» – дремучая чепуха типичного «русского патриота». Переписываясь с такими западными исследователями каменных лабиринтов как Дж. Крафт, Дж. Савард, К. Вестердейл, могу сказать, что ничего подобного ни разу не встретил. Видимо придется пояснить банальнейшую вещь, понятную любому человеку разумному, но которая почему-то никак не вмещается в головах «русских патриотов»: да, западные исследователи, к сожалению, мало знают о российских работах по лабиринтам, но это обусловлено тем, что наши работы в большинстве случаев публикуются на русском языке, ввиду чего в Европе недоступны. Кстати та же проблема есть и у нас – многие работы западных исследователей по этой же причине у нас неизвестны.

Стр. 11. А.Л. Никитин отнюдь не «доказал» что строители лабиринтов и каменных куч принадлежат к одной культуре. Это всего лишь предположение, причем сейчас, по современным данным [4, 6] это предположение уже не выглядит столь убедительно.

Стр. 12. «Ознакомившись с трудами все тех же немцев, можно было бы понять, что культура эта в Европе тесно связана с традиционными регионами обитания именно индоевропейцев… вообще немецкие авторы в деле изучения лабиринтов прошли значительный путь и должны быть оценены по достоинству». Восторгаясь работами немецких исследователей столетней давности, автор намеренно закрывает глаза на то, что за прошедший век западная наука не стояла на месте и сейчас уже очевидно, что подавляющее большинство лабиринтов связано со средневековыми рыболовецкими промысловыми участками.

Стр. 13. «Удивительно, но факт: церкви и монастыри на севере Европы, в Швеции, России, Дании и Германии, ставятся вблизи святилищ с лабиринтами, явно перемаркируя священный локус язычников» – абсолютное незнание специфики распространения лабиринтов. В подавляющем большинстве случаев нет такого совпадения даже на Русском Севере, а вот привязка к сезонным рыбацким стоянкам Средневековья и Нового Времени прослеживается везде.

Стр. 19–20. Попытка вывести происхождение поморского названия лабиринтов «вавилоны» из старинного обозначения узоров, цитируемое по С.Н. Дурылину, выглядит неубедительно, поскольку даже в самом первом упоминании о лабиринтах, от 1592 года, образ каменного лабиринта связывается именно с городом Вавилоном. С учетом современных данных о средневековом возрасте лабиринтов можно уверенно говорить о том, что именно образ города является первичным. К тому же рассуждения на эту тему у Э. Краузе (далее на стр. 106) и С.Н. Дурылина сугубо умозрительны, т.к. не подкреплены фольклорным материалом, при том, что связь образа города подкрепляется не только топонимикой (включая Ниневию, Иерусалим, Лиссабон и др. городские названия), но и наличием фольклорных средневековых сюжетов типа «Саги о троянцах» и «Сказании о Вавилоне-граде». В целом имеем подтянутую за уши трактовку, основанную на неполном обзоре проблематики и устаревших данных.

Стр. 24.«Странным кажется то, что в расчет не принимались древние устные предания самих саамов, в которых они связывают лабиринты с древними племенами, которые жили на Русском Севере до прихода туда самих саамов» – по сути этой фразой автор расписывается в собственной исследовательской несостоятельности т.к. ранее, на стр. 18, цитируя С.Н. Дурылина, пишет, что саамы ничего про лабиринты не знали и у них никаких преданий о лабиринтах нет.

Стр. 26–27. На этих страницах автор словно заснул в 19 веке, во времена Э. Краузе. Сейчас уже многие археологи признают средневековый возраст большинства лабиринтов Белого моря [6], на западе средневековая датировка балтийских лабиринтов доказана еще в 1980-х гг. Относительно так называемой круглой розетки – концентрической каменной выкладки на острове Большой Заяцкий, которую автор «безусловно» связывает с солярным культом древних индоевропейцев, то спешу его разочаровать – подобные выкладки возле лабиринтов широко известны на Балтике, датируются 15–17 вв. и трактуются как лоцманские знаки [8]. Вот так вот «русские интеллектуалы ищут Гиперборею», попутно перевирая всё, что только можно в связи с каменными лабиринтами.

Стр. 29. Относительно финских лабиринтов автор безапелляционно пишет «Позднее происхождение угадывается в названиях церковного и литературного круга. Наиболее древнее название – это, конечно же, Дороги великанов». Обосновывая эту версию, автор обращается отнюдь не к финскому фольклору, а к… германским и славянским образам великанов. Более грубую подтасовку сложно и представить. При этом автор вообще игнорирует специфику распространения разных названий у финских лабиринтов (!).

Стр. 34. Халтурность авторского подхода только подчеркивает расположение им Беломорья к северу от Финляндии. Похоже, автор даже на карту взглянуть не удосужился, иначе бы знал, что относительно Финляндии Белое море лежит на востоке.

Стр. 56. «По изображениям лабиринта мы можем проследить и пути миграций древних ариев». Здесь видимо должна быть ссылка на О. Кодолу, высказавшего данную гипотезу в 2009 году, но почему-то её нет.

Далее «мотив лабиринта сохранился в орнаментике вышивок и резьбы на дереве у всех северных арийцев, оставшихся после расселения арийских племен на прародине или расселившихся недалеко» – ага, эстонцы, видимо, у автора тоже относятся к арийцам. Авторское соотнесения древних северных культур с арийцами не может не вызвать смеха – автор просто считает, что раз на севере есть каменные могильники и была кремация, то ясно же, что были арийцы, кто же еще там мог жить до финно-угров?

Стр. 65. «Известные лабиринты Азии… все же значительно моложе европейских лабиринтов, особенно каменных лабиринтов Севера России» – специально для автора, уснувшего в 19 веке, сообщаю – европейские лабиринты датируются 13–19 вв. н.э., наибольшее их количество возведено в 15–17 вв. Про проблему датировки лабиринтов Русского Севера см. источники 1, 2, 3, 4, 6.

Стр. 83. «Культура развитого мореплавания существовала в Беломорье в III–II тыс. до н.э., что точно соответствует хронологически лабиринтам нашего Севера» – опять 25! На момент написания этой книги на дворе был 2015 год, а не 1885, можно же было и более современные данные привести по датировкам. Сейчас уже никто так лабиринты не датирует даже у нас. Впрочем, если бы автор объективно рассматривал вопрос о лабиринтах и привлекал современные данные, то вся эта арийская выдумка посыпалась бы прахом.

Стр. 86. «Как видим, чем ближе к эпицентру распространения этой культуры, к Соловецкому архипелагу, тем лабиринтов больше» – вообще-то больше всего лабиринтов в Швеции, в северном Норрланде (более сотни), если бы автор не отнёсся столь пренебрежительно к книгам Дж. Саварда и Г. Керна, то мог бы увидеть, что соловецкое скопление лабиринтов вполне заурядно для Северной Европы.

Стр. 90. «Вернемся к фактам. Опираясь на расчеты геологов, изучавших колебания береговой линии в прошлом, археологи полагают, что лабиринты появляются в III тыс. до Р.Х. и их перестают строить уже в начале I тыс. до Р.Х.» – опять устаревшие на полвека данные, более современные см. в работе В.В. Колька и О.П. Корсаковой.

Стр. 103.«В Норвегии лабиринты располагаются в глубине фьордов» – в Норвегии лабиринты известны в Финнмарке, самой северной провинции, и датируются 1200–1700 годами н.э. [9], при этом пока никто эту датировку убедительно не опроверг.

Стр. 104–105. Содержащиеся на этих страницах утверждения о том, что в центральной России лабиринты не сохранились, т.к. строились из дерна, а в Исландию они попали вместе с первыми поселенцами, в своей чистейшей наивности не могут вызвать ничего кроме улыбки. Доказательства? А зачем? И так сойдет...

Стр. 108. Логика автора снова поражает своей незамутненной чистотой в подтасовке и фальсификациях: раз в «Слове о полку Игореве» упоминается тропа Троянова, то, естественно, чем же еще это может быть, как не лабиринтом, ведь лабиринты называли Троей. В этом моменте так и хочется сказать, что это уже совсем какая-то марсианская логика.

Стр.114. «По мнению русских обитателей Белого моря все лабиринты построены Петром Великим и Пугачевым, в память об их присутствии в этом месте». Во-первых не все. Во-вторых, не Пугачевым, а беглыми его соратниками, и то только под Кандалакшей. Автор более чем свободно обращается с фактами и цитатами.

Стр. 116. Пытаясь напихать побольше «русскости» и «арийства» в Заполярье, автор уже и Валита Корелянина возводит к славенорусским (что это ещё за термин такой?) воеводам Рюрика (!). Вообще возведенный Валитом лабиринт таковым не является, он представляет собой просто несколько концентрических окружностей вокруг вертикально поставленного камня.

Стр. 124. «Отцы пустынники должно быть отдавали себе отчет в том, что эти святилища были связаны с культом предков. Это не были алтари мракобесия и кровавых жертвоприношений язычников саамов. Это были места языческой надежды древнего народа на возрождение предков» – читать этот откровенно нацистский пассаж было неприятно. Получается, что у саамов алтари мракобесия и кровавых жертвоприношений, а у арийцев – святилища культа предков. Я почему-то всегда догадывался, что поскреби «русского патриота» и под ватником обязательно обнаружится свастика. Любому здравомыслящему человеку понятно, что феномен сакральных мест интернационален по умолчанию, но нет, находятся еще такие Атавизмы Рудиментовичи, считающие что «у нас» святые места лучше и святее чем «у них». Кстати, отцы-пустынники, к сведению автора, не считали лабиринты святилищами предков, нет таких данных ни в одном источнике.

Стр. 142.«Мы уже видели, что на Русском Севере каменные сооружения составляют с лабиринтами единый археологический комплекс». Во-первых, далеко не везде, во-вторых, даже на Большом Заяцком острове это уже подвергается сомнению тем же А.Я. Мартыновым. Автор опять обращается исключительно к устаревшим данным, в упор не замечая современные исследования.

Стр. 181. «Почему царь поставил церковь не рядом с Соловецкой Спасо-Преображенской обителью, а на священном острове древних лабиринтов? Нам остается возможность только гадать». Ну да, если не обращаться к первоисточникам, то и останется только гадать, а если обратиться, то никакой тайны здесь нет – бухта Большого Заяцкого острова была единственным удобным местом стоянки для кораблей. Священным остров никто не считал, нет таких сведений, а вот то, что царь поставил церковь там, где сам стоял со своим флотом, и в месте, посещаемом поморами, нет никакой мистики. Впрочем, видимо «русскому патриоту» не к лицу знать такие мелочи из истории собственной страны.

В целом, от чтения книги складывается очень удручающее впечатление. В весьма интересное время, когда каменные лабиринты оказались в фокусе научного интереса, выходит столь замшелая и однобокая работа, в которой замалчиваются важнейшие открытия западных и российских исследователей в рассматриваемой области, но при этом привносятся в тему откровенно политические и идеологические установки. Автор более чем поверхностно знаком с темой северных лабиринтов, но, похоже, глубже изучать её и не собирался, ибо зачем – и так же понятно, что лабиринты в Арктике строили арийцы. Трудно ожидать от идеологически обусловленного текста объективности, но следует заметить, что здравый смысл и логика у «искателей Гипербореи» со времен В.Н. Дёмина заметно сдали.

Патриотизм конечно никогда не являлся средой, в которой приветствуется и развивается критическое мышление и здравый смысл, он, скорее, ближе к какой-нибудь дремучей форме религии, в которой нужно только слепо верить и не задавать лишних вопросов, но жизнь, как всегда, интереснее любых идеологических ограничений. Сейчас много говорят о фальсификации истории, и, на мой взгляд, именно массовые издания в которых замалчиваются реальные достижения российских исследователей, а исторические реалии Русского Севера замещаются патриотическим мракобесием, являются характерным примером такой фальсификации. Конечно, рассматриваемая книга, ввиду своей ущербности и ориентации на невзыскательную патриотическую публику, несомненно, скоро будет забыта, но, к сожалению, может сыграть отрицательную роль, запудривая мозги под патриотическими лозунгами и замалчивая реальные факты.

Литература

1. Колька В.В., Корсакова О.П. Возраст археологических объектов – каменных лабиринтов и относительное перемещение береговой линии Белого моря в позднеледниковье и голоцене // Изв. РГО. – СПб., 2010. – Т. 142. Вып.1. – С. 35–47.

2. Косменко М.Г. Каменный лабиринт, шурфовка террас, ямы // Чупинский морской яхт-клуб: Экспедиция 2014 [Электронный ресурс] / Код доступа: http://www.truecourse.ru/index.php/expedition/exp2014/71-каменный-лабиринт,-шурфовка-террас,-ямы-косменко-м-г.html. Дата доступа: 08.12.2015.

3. Шахнович М.М., Кулькова М.А., Сонина А.В. Хендолакшский лабиринт в Кандалакшском заливе Белого моря // Археология Севера. – Вып. 6 – Череповец, 2015. – С. 149–156.

4. Мартынов А.Я. Методологические проблемы изучения каменных лабиринтов и «культово-погребальных комплексов» Северной Европы // Современные проблемы археологии России. – Т. II. – Новосибирск, 2006. – С. 432–434.

5. Косменко М.Г. Каменные сооружения в Карельском Поморье. Saarbrűcken, Lap Lambert Academic Publishing, 2014. – С. 86.

6. Мартынов А.Я. О методологических проблемах изучения каменных лабиринтов Северной Европы // Археология сакральных мест России. – Соловки, 2016. С. 98.

7. Kraft, John. Labyrintnamn – från Troja till Trelleborg // Sydsvenska Ortnamnssällskapets. – Årsskrift, 1986. – P. 8–72.

8. Westerdahl Ch. The Stone Labyrinths of the North // Caerdroia. – 2014. – № 43. – Pp. 7–23.

9. Olsen Bjǿrnar. Material metaphors and historical practice: a structural analysis of stone labyrinths in coastal Finnmark, Arctic Norway // Fennoscandia archaeoIogica VIII. 1991. – Рp. 51–58.