«Беляковский черт»: фольклорный полтергейст
Как показала наша встреча [1] в рамках проекта «Уфоком» с отечественными и переписка с российскими фольклористами, использование термина «полтергейст» пока что не находит поддержки в их среде, хоть изредка и используется, например, для обозначения функции того или иного мифологического персонажа. Это вызвано несколькими причинами. Во-первых, полтергейст не входит в круг традиционных персонажей народной демонологии. А во-вторых, опрашиваемые информанты, как правило, не используют это слово в своих рассказах-быличках о встречах со сверхъестественными явлениями, предпочитая другие определения, например: «черт», «демон», «нечистая сила», «чудо» и т.д. [2].
Такое положение дел вполне понятно с точки зрения фольклористики как науки. Но с точки зрения аномалистики вполне правомерно рассматривать ту или иную историю как информацию о возможном случае полтергейста, даже если слово «полтергейст» в ней не упоминается. Ведь здесь объектом изучения является уже не мифологический персонаж, а определенное явление, которое может лежать в основе причин появления былички или корпуса быличек. Если описываемые в них события вписываются в предложенное феноменологическое определение феномена «полтергейст» [3], то эти истории можно рассматривать как сообщения о полтергейсте.
В качестве наиболее яркого примера здесь хотелось бы разобрать историю о «беляковском черте», которая была зафиксирована отечественными фольклористами во время полевых экспедиций последних двух десятилетий более чем в десяти населенных пунктах Бешенковичского, Лепельского и Ушачского районов Витебской области. Собранные материалы были опубликованы в статьях Т.В. Володиной [4, 5] и в «Полоцком этнографическом сборнике» [6]. Примечательно в этой истории то, что она произошла в уже несуществующем населенном пункте – дер. Беляки, а память о ней до сих пор живет у населения довольно широкого круга окрестных деревень.
Локация. Сама дер. Беляки находилась на территории современного Лепельского района, на берегу озера Мугирино, около современной дер. Завадино. Согласно сведениям Национального архива Республики Беларусь, до Великой Отечественной войны в Беляках насчитывалось 9 домов и 28 жителей, а во время войны деревня была уничтожена, 6 человек из числа жителей было убито [7]. После войны Беляки отстроены вновь не были, а в память о данной деревне осталось только одноименное название урочища [8].
Датировка описываемых событий в публикациях фольклористов, к сожалению, не приводится. В опубликованных фольклорных текстах (сообщениях информантов) и их фрагментах удалось найти лишь пару косвенных указаний на то, что история относится к межвоенному периоду (1920-1930-е гг.). Теоретически примерную датировку возможно еще установить путем дополнительного опроса информантов, либо обратившись к архивам фольклористов-собирателей, которые могли зафиксировать этот момент.
Информанты. Согласно информации из опубликованных материалов, опрошено было как минимум 17 информантов в 12 населенных пунктах. Из них 2 человека родилось в 1910-е гг., 5 – в 1920-е, 8 – в 1930-е, в отношении еще двух человек год рождения указан не был. Фактически все (или почти все) были современниками описываемых событий, хотя большинство информантов в то время находилось в детском возрасте. Никто из них не был непосредственным очевидцем, а сообщаемые ими сведения были получены от других людей: «казалі», «гавораць», «дзядзька гаварыў», «гэта расказвала мая цётка», «папа расказваў», «мама расказавала».
Достоверность описаний. Т.В. Володина, которая провела фольклорный анализ собранного массива быличек, в своих публикациях отмечала, что чем дальше от Беляков (эпицентра событий) записывались рассказы, тем больше проявлялась вариативность в деталях, упрощалась основная сюжетная линия, а само повествование больше соответствовало законам мифологических жанров. Это вполне естественно, так как при распространении слухов достоверность уменьшается сообразно увеличению расстояния, давая простор для фантазии. Этот же принцип должен быть актуален и при увеличении временного интервала от момента события до момента рассказа. Чем больше сюжетная линия повествования соответствует типичным сюжетным линиям мифологической прозы, тем меньше здесь достоверного.
Таким образом, рассчитывать на более точное описание событий следует либо в самом населенном пункте, где они имели место быть, либо (если таковой прекратил свое существование как в данном случае) в ближайших к нему. Это в идеальной ситуации. Но в реальности приходится учитывать еще и другие факторы, например, родственные связи, естественную миграцию населения, исторические факторы (в данном случае – переселение на иное место жительства в военных условиях). Так, к примеру, информант из довольно отдаленной от центра событий дер. Заручевье в первые годы войны после отступления некоторое время жил непосредственно в самих Беляках и мог услышать эту историю непосредственно от очевидцев.
Все эти нюансы непременно следует учитывать при сборе и анализе фольклорной информации о старых случаях полтергейста.
Главные действующие лица. Информанты называют здесь семейную пару из двух человек – хозяина дома в Беляках по имени Василь (прозвище Базыль) и его жену Катерину (прозвище Базылиха). Последняя была родом из недалеко расположенной дер. Горовые, довольно красивая и совсем не бедная, занималась шитьем (портниха), но ее никто не брал замуж, так как считали, что она занимается колдовством. У Базыля с личной жизнью тоже было не все гладко, хоть он и был «на лицо красивый», но «такой косматый». На почве одиночества они и сошлись, поженились, но детей им бог не дал («у их рабят не было»). Но, видимо, семейная жизнь была совсем не радужной, так как после этого (по словам информанта из дер. Завадино) он «опустился» – зарос бородой и как-то постарел.
Причины появления «черта». Здесь в массиве собранных быличек прослеживается несколько линий в трактовке причин:
Вариант 1. Виновницей называется Катерина, которая умела колдовать. До нее в Беляках черта не было, а как она сюда вышла замуж, то и «черта принесла» (информант из дер. Завадино). Этот черт помогал Катерине, так как она была колдуньей, ведь не у каждого человека черти бывают (информант из дер. Кугони).
Вариант 2. Виновник – Базыль. Базыль этот, говорят, колдовал там или что (информант из дер. Сокорово). И он, говорят, учился вроде колдовать, да не доучился. А раз недоучился, то вот черт за ним и ходил (информант из дер. Залуженье, род. в дер. Новоселки). Он учился колдовать и недоучился (информант из дер. Новоселки).
Вариант 3. Виноваты оба. Они учились чему-то [колдовать]. Вот учились и не смогли доучиться. И «нарушили» черта, разозлили. Вот он и поселился к ним в хату (информант из дер. Пола, прежде жила в дер. Горовые).
Вариант 4. «Нарушили» домовика. Этот мотив появляется в сообщениях, видимо, с подачи фольклористов, которые вели опрос и задавали соответствующие наводящие вопросы. Например: «Так может это домовик был?» – «Нет, это не домовик... А может и домовика нарушили» (информант из дер. Горовые). «Так домовик – это черт?» – «Он там чертом оборачивается» (информант из. дер. Низголово).
Вариант 5. Наказание за святотатство. Пошел хозяин в церковь перед Пасхой или Рождеством, перед каким-то праздником, что-то там сделал, наверное, что-то сказал, и появился черт у него (информант из дер. Туросполье).
Таким образом, мы видим, что основным мотивом в народных трактовках выступает обвинение хозяев в колдовстве: мол, к хорошим людям черти не привязываются. Упоминания о домовике (домовом) здесь носят случайный характер. Последний из перечисленных мотивов (наказание за святотатство) зафиксирован на периферии выявленного ареала бытования истории про «беляковского черта» и связан уже с деградацией изначального содержания распространившегося слуха.
Локус действий. Зона проделок «черта», если исходить из сообщений информантов, в основном ограничивалась пространством дома и хозяйственных построек (хлев). В некоторых случаях особо выделяется подпечек: «а они [черти] под печь поубегают» (1-й информант из дер. Кугони), «говорили, что под печью были» (2-й информант из дер. Кугони). Здесь можно усмотреть определенный намек на образ домового, который связан с локусом печи, но все же в этом регионе, видимо, образ черта, как более обобщенный для всей нечистой силы, преобладает. В единичных эпизодах сфера действий «черта» распространяется за пределы пространства дома. Так, согласно народным рассказам, «черт» утопил Базыля в проруби на озере (см. ниже пункт «Трагический финал»). Еще в одном эпизоде описывается случай так называемой «полтергейстной индукции» – перемещение зоны действий «черта» в другую деревню. По сообщению информанта из дер. Пола (ранее жила в дер. Горовые), родственница (племянница?) хозяев дома с «чертом», вышедшая замуж в дер. Горовые, забрала от них сундук со своим добром, чтобы сберечь его от порчи, и перевезла к себе. В ту же ночь, как только задремали, кто-то у нее в доме выбил окно и выбросил через него в огород лежавший на столе кисет мужа с табаком и прочими курительными принадлежностями. И пришлось сундук с добром отвезти обратно в Беляки, чтобы их больше «не тревожили».
Проделки «черта». Описываемые явления имели довольно разнообразный характер. Их можно разбить на следующие группы:
1. Практически все информанты говорили о порче «чертом» материала (тканей), одежды и даже обуви: «пастрыжэць», «пакусаіць», «адзежу паесьць», «парэжаць», «папарвець». Так как Катерина была портнихой, люди постоянно приходили к ней с заказами и приносили материал. Причем, одни информанты отмечали, что «черт» чужое не трогал, а портил только одежду хозяев (информанты из дд. Новоселки, Сокорово), а другие – что портил и материал заказчиков (информанты из дд. Кугони, Туросполье, Старые Туросы). Упоминались также эпизоды, когда подобным образом портились вещи и одежда посетителей. Зашла одна баба, посидела с час примерно и чепец положила – поел, поел – маленькие дырочки (информант из дер. Низголово). Попорчена была «чертом» и риза приглашенного в дом священника, и одежда «урядника» (см. ниже).
2. Были обрезаны нити основы на ткацком станке (на кроснах). «И ножницы ходят сами, видят, ножницы ходят себе. Ни человека нигде никого нет, а ножницы ходят себе, пстрикают, режут нитки» (информант из дер. Суша).
3. Рассыпание сыпучих запасов продовольствия. «Раньше ж крупы толкли в ступе. Все, говорит, поразбивает, порассыпает» (информант из дер. Кугони). «Мешки некие, бульба там или ячмень, что там было, а он рассыплет его и все» (информант из. дер. Завадино).
4. Порча приготовленной пищи и продуктов питания. «Вот у них такое было, что масло взобьют, а это масло возмут, с навозом смешают» (информант из дер. Суша). «А они есть готовят. А те [черти] накладут им в котлы палок. Да, в еду. Говорят, выймут, а там есть нечего» (информант из дер. Кугони).
5. Закупорка дымохода. «Купила она большой платок (...) и в сундук положила. А тогда затопила, назавтра печь топить, весь дым в хату идет. (...) Базыль ее полез аж на эту крышу, в трубу, аж платок этот оказался в трубе, труба заткнута» (информант из дер. Залуженье, род. в дер. Новоселки). «Говорили, печь затопит, а они трубу закроют, и дым не пойдет» (информант из дер. Кугони).
6. Перемещение предметов. «И в это время из-за печи летит, одежда летит из-за печи, что там еще, песок, который засыпался за печь» (информант из дер. Суша).
7. Хлев и домашний скот. «Говорила, что на ночь все позакрываем, позамыкаем, проснемся, а все хлевы раскрыты. Скотина на дворе» (информант из дер. Кугони).
8. Агрессивные действия в отношении людей. «Говорят, черт к ним придет в хату, на печь залезет, кирпич держит и кидает в них, а они не видят» (информант из дер. Залуженье, род. в дер. Новоселки). «Как-то одеяло стягивал, хоть и лежат вдвоем все равно» (информант из дер. Заезвино). «Говорили, что и жить там никак. И гоняет его, и душит» (информант из дер. Заручевье).
Визуальные проявления. Практически во всех сообщениях говорится о том, что «черт», орудовавший в Беляках, был невидим. Только в сообщении информанта из дер. Сокорово, который излагает историю со слов своего дяди, говорится, что последний видел этого пакостника воочию: «И дядька говорил, правда это или нет, сидит на воротах и ногами болтает». Здесь же говорится и о другой форме проявления: «головешкой с огнем по крыше качается».
Акустические проявления. «Всего у них там было – и пищали, и звенели, и играли...» (информант из дер. Пола, жила в дер. Горовые). «Они его не видят, а оно гремело, стучало, говорят»; ««А она его разгневает чем, хозяйка, он будет ходить, ляпать, стукать, ляскать» (информант из дер. Кугони). «И качалками били. Стукали. И палками»; «Много их. И хохотали там между собой. Как рассмеются, как бы и спал крепко, все равно разбудят» (информант из дер. Кугони).
Голосовые проявления. Что интересно в истории про «беляковского черта», последний, оставаясь невидимым для людей, проявлял себя голосом, изрекая те или иные фразы. Так, например, в эпизоде с порезанными нитями на кроснах голос им сообщил: «Это вам за то, что вы на меня кляузничаете, наговариваете» (информант из дер. Суша). На намерение хозяев съехать от «черта» куда подальше – в Сибирь, он отвечал им: «А я с вами» (информант из дер. Пола), «А я раньше вас в Сибири буду» (информант из дер. Новоселки), «Пока вы будете ехать, я уже буду там» (информант из дер. Суша), «Куда вы ни поедете, я вперед вас буду. Вперед вас заеду в Сибирь» (информант из дер. Завадино). Были и прямые угрозы в адрес хозяина дома: «До тех пор буду ходить, пока Базыля не утоплю» (информант из дер. Залуженье, род. в дер. Новоселки).
Попытки избавиться от «черта». Здесь, как это обычно и происходит, прибегли к помощи церкви – пригласили священника, но положительного результата это не принесло. «Они батюшку привозили – никого нет. Батюшка молился – все равно» (информант из д. Залуженье). Ряд информантов указывает, что по время визита священника «черт» ему еще и ризу испортил. «Даже съел одежду попа»; «Но черт и священнику ризу поел» (информанты из дер. Старые Туросы). «Пока он там молился, крестился, а он ему там ризу порезал» (информант из дер. Суша). «Он начал молиться, а он на нем эту ризу начал кусками выедать, и он убежал» (информант из дер. Пола, жила в дер. Горовые).
У двух информантов зафиксирован сюжет о посещении дома «урядником» (полицейским урядником?), окончившемся с тем же результатом. «И вот тот урядник приехал, стоит, а тут сыпецца из печи. А тогда поглядит, а у него вся пола дырками покручена. А-яй. Он тогда шапку в охапку и из хаты. Бежать от них. По другим хатам ходил и выспрашивал» (информант из дер. Завадино).
Трагический финал. Логическое завершение всей этой истории с «беляковским чертом» приходится на смерть Базыля, которого нашли зимой утопившимся в проруби на озере. Пошел рыбу ловить – и нашли у лунки утопившимся. Это событие нашло соответствующую трактовку в народном сознании. Подавляющее большинство информантов сходится на том, что «черт его и утопил». При этом приводятся дополнительные подробности: «Тянули к лунке задом, следы задом были, и утопили» (информант из д. Пола). «А он, наверное, туда уже мордой в эту лунку, он захлебнулся» (информант из дер. Залуженье, род. в дер. Новоселки).
Информант из дер. Завадино приводит совершенно другую версию случившегося – мол, «черт» утопил не Базыля, а его младшего брата Ивана, который еще и женат не был: «И брат его – Иван звали – пошел рыбу удить, и там полынья была, вот в озере, где я воду беру. Он провалился в полынью, и только шапка плавает. А его нет. А все говорят, что это его черт впихнул. Он же сам не пошел бы в полынью, разумный же. (...) Это черт так управлял. Это черт тот, говорят, Ивана того впихнул. Поругались они с той Катериной, с его братовкой, вот она ему сделала». Завадино – деревня наиболее близко расположенная к Белякам, поэтому эта версия событий может более соответствовать реалиям. Т.В. Володина отмечает, что в Завадино характер истории имеет более прозаический характер: портнихой была сестра Базыля, а в лунке утопился его брат, Катерина просто умерла, а сам хозяин дома сгорел в войну, когда жгли деревню. И чем дальше от центра, тем больше история подгоняется под законы мифологических жанров.
Но, как бы там ни было, в народном предании сюжет с утопившимся Базылем нашел дальнейшее развитие. Перед похоронами при отпевании покойника «черт» не унимается: «Пригласили попа уже отпевать этого утопшего, покойника. И вот поп уже молится. И в это время из-за печи летит, одежда летит из-за печи, что там еще, песок, который засыпался за печь. А бабулин дядька был мастер... гробы делать. Пришел он там, повесил пилу в тристенье что ли. Эта пила звенит, как по ней бьет кто. Не видно никого. Вот такое происходит» (информант из дер. Суша).
У информанта из дер. Сокорово в продолжение истории возникает еще один абсолютно мифологический мотив: черт сажает покойника в дежу (деревянную кадушку для замеса хлеба). «Пришли, а его в деже, в хлебнице принес этот черт, в дежу, в хлебницу. – [А кто его в дежу посадил, черт?] – Да. – [Уже мертвого?] – Он утопил его в лунке, в озере, зимой. Ну, его схоронили, все, а тогда поглядят, а он в деже. – [Уже после того, как схоронили?] – Да, как схоронили. А правда это или нет».
После смерти Базыля якобы все и утихомирилось: «Тогда она [Катерина] уже жила, ее не трогал (информант из дер. Залуженье).
Общие выводы. Таким образом, в собранном массиве быличек рассказывается о вспышке сверхъестественных явлений, имевших место «до войны» в уже несуществующей деревне Беляки. Полтергейстные явления выражались в перемещении, рассыпании и порче предметов, акустических и голосовых проявлениях, а также, возможно, визуальных (здесь наиболее интересен момент с огненной головешкой на крыше, что может иметь параллели с «огненным змеем»). В качестве источника полтергейста информантами называется «черт», появление которого связывается с тем, что хозяева дома якобы имели отношение к колдовству.
Какие полезные выводы можно сделать из этой истории?
1. В фольклорных источниках, так же как и в исторических, и в этнографических материалах, можно отыскать сведения о явлениях, которые можно классифицировать как полтергейст.
2. История с «беляковским чертом» показывает, что слухи о довольно ярких случаях могут выходить далеко за пределы одного населенного пункта. Это обстоятельство дает возможность вести поиск информации об «исторических полтергейстах» в отдельных регионах вслепую – путем опроса по «сетке» заранее отобранных населенных пунктов – и, выйдя на след, затем локализировать конкретное место тех или иных событий.
3. При фиксации фольклорной информации об «исторических полтергейстах» необходимо учитывать тенденцию к «мифологизации» первоначального текста, которая возрастает с увеличением расстояния пространственного, временного и социального. То есть, стоит обращать внимание на следующее: как далеко информант живет/жил от места непосредственных событий, был он их современником или нет, насколько близок он по родственным или иным социальным связям к непосредственным очевидцам, через сколько «рук» к нему дошла эта информация. Также стоит обращать на наличие в записываемых рассказах типичных и широко распространенных мифологических мотивов, которые уже сами по себе указывают на творческую переработку в народе изначального текста истории.
-----
Примечание: В данной публикации высказывания информантов приводятся не в строгом соответствии с текстами записей, а в переводе на русский язык с максимальной точной передачей смысла. Непосредственно с оригинальными записями можно ознакомиться в названных источниках, положенных в основу настоящего анализа.
Ссылки:
- Гайдучик В. Круглый стол «Аномальное в фольклоре и фольклор в аномальных явлениях» // Уфоком [Электронный ресурс]. – Код доступа: http://www.ufo-com.net/publications/art-9058-pervyj-kruglyj-stol.html. – Дата публикации: 17.08.2016.
- Бутов И. Полтергейсты первой половины XX века / И. Бутов, В. Алексинский // Уфоком [Электронный ресурс]. – Код доступа: http://www.ufo-com.net/publications/art-9175-poltergeisty-petvoi-poloviny-dvadcatogo-veka.html. – Дата публикации: 17.10.2016.
- В рамках действующего в ОНИОО «Космопоиск» сектора «Полтергейст» принято следующее рабочее определение, согласно которому под полтергейстом понимаются физические и психофизические процессы и явления, происходящие с кажущимся нарушением причинно-следственных связей в бытовой сфере жизни человека. См.: Бутов И.С. Что такое полтергейст? / И.С. Бутов, В.Н. Гайдучик // Современные исследования полтергейстной среды: сб. науч. трудов. – Минск: Право и экономика, 2012. – С. 6-14.
- Валодзіна Т.В. Белякоўскі чорт: вузкалакальнае лепельскае вераванне ў агульнаэтнічным кантэксце / Т.В. Валодзіна // Нарысы гісторыі Лепельшчыны. – Biцебск: Biцебская абласная друкарня, 2012. – С. 27–34.
- Валодзіна Т. В. Дэманічны персанаж у сістэме сацыякультурных адносін падзвінскай вёскі: Белякоўскі чорт / Т.В. Валодзіна / Беларускае Падзвінне: вопыт, методыка і вынікі палявых і міждысцыплінарных даследаванняў: зб. навук. прац міжнар. навук. канф. (Полацк, 21–23 красавіка 2011 г.). У 2 ч. Ч. 2 / пад аг. рэд. Д.У. Дука, У.А. Лобача. – Наваполацк: ПДУ, 2011. – С. 140–145.
- Полацкі этнаграфічны зборнік / уклад. У.А. Лобач. – Вып. 2: Народная проза беларусаў Падзвіння. У 2 ч. Ч. 1. – Наваполацк: ПДУ, 2011. – 292 с.
- Белорусские деревни, уничтоженные в годы ВОВ 1941-1944 гг.: база данных [Электронный ресурс]. – Код доступа: http://db.narb.by. – Дата доступа: 05.09.2016.
- Урочище Беляки, бывшая деревня Дубровского сельсовета Ушачского района // Wikimapia [Электронный ресурс]. – Код доступа: http://wikimapia.org/34052508/ru/Урочище-Беляки. – Дата доступа: 05.09.2016.
1
