Повседневные практики сакрализации обжитых пространств vs глобализация

Одним из следствий процесса глобализации как унификации и интеграции всех сфер человеческой деятельности в ХХ в. стало появление «человека бунтующего» (А. Камю). Но не всегда бунт людей против унификации и интеграции в пользу сначала государственных, а затем и транснациональных объединений носил революционный характер, о котором писал Камю. Этот бунт может иметь более латентные формы. Одной из таких форм, как нам удалось заметить в процессе полевых исследований в Санкт-Петербурге и Ленинградской области, может быть тяга к мистическому и сакральному. Наши современники, жители города и области, активно погружаются в конструирование сакральных пространств, используя как уже известные исторические объекты и почитаемые святыни, так и создавая их вновь. Для новых сакральных объектов и использования старых жители города и области применяют разнообразные технологии, прекрасно вписываемые в повседневную реальность.

Целью настоящей статьи является изучение народных практик иеротопизации [4] «старых» и вновь создаваемых современными петербуржцами и жителями Ленинградской области объектов культа, формирующих сакральный ландшафт Приневского края.

В экспедиционной работе¹ мы использовали культурно-антропологические методы и качественные социологические методики (нарративное интервью).

Сознание людей, которые организуют отношения между артефактами и географическими объектами (природная среда), помещает их в пространство символического дискурса. Управляющее воздействие людей на природный или обжитой (например, городской или сельский) ландшафт в процессе превращения его в сакральный выражается в создании артефактов, которые организуют смысловое ядро сакрального ландшафта.

Человек архаического и традиционного общества Древней Евразии управлял природными ландшафтами [6], упорядочивая и организуя их с помощью технологий структурирования: установки конкретных маркёров (скалы с рисунками, стелы, каменные насыпи в форме животных, поля погребений и курганных могильников, сооружения для наблюдения за движением небесных тел) и социо-коммуникативных технологий: ментального картографирования сакральных ландшафтов, иеротопизации физических пространств. Иеротопизация – это создание сакральных пространств, включение памятников природы или истории в ритуалы, в том числе и ритуалы жертвоприношений), а также мифологизация этих мест и культовых объектов. Иными словами, сакральное – это управляемое и организуемое человеком пространство. Сегодня число иеротопических технологий не только расширяется, но и трансформируется за счёт возникновения новых техник оперирования объектами почитания.

Сакральный ландшафт Санкт-Петербурга, согласно городским легендам, которых за более чем 300-летнюю историю города собралось множество, представлен следующими не менее чем пятью разновидностями «мест силы».

Позитивные «места силы» и исполнения желаний. Петербург славится своими дворами-колодцами, возникшими как результат дороговизны земли под застройку в Северной столице ещё в XIX в. Экскурсоводы рассказывают легенду, что Васильевский остров можно пройти от одного конца до другого через проходные дворы. На 4-й линии Васильевского острова располагается самый маленький двор-колодец в городе: 1,5 х 2 м. Наверху над головами экскурсантов видна решетка. По легенде, сообщать о местонахождении этого двора не стоит: плохая примета. Но, по другой легенде, каждый, кто окажется под решеткой в этом дворе, может поднять голову к небу и загадать любое желание, которое обязательно исполнится.

Другой крупный объект «мистической силы места» – Александрийский столп, украшенный масонской символикой на Дворцовой площади. Связанные с ним легендарные мистические практики сводятся к следующему: необходимо обойти колонну по часовой стрелке три раза, мысленно рисуя картину желаемого. Те, кто проводил такой мистический ритуал, говорили автору, что их желания сбылись [1].

Ещё один мистический объект расположен в петербургском зоопарке. Это бронзовый памятник Сове. Предмет, который Сова сжимает в когтях, студентами интерпретируется как зачетная книжка. Мистический ритуал взаимодействия с совой следующий: нужно подойти к памятнику, потереть «зачетку», погладить Сову по голове и успешная сессия будет обеспечена!

Другими «местами мистической силы» являются металлическое дерево в саду Опочинина (ритуал у дерева скрепляет союз молодоженов), памятник Петру Великому на Адмиралтейской набережной (помогает тем, кто озабочен карьерным ростом), памятник Фонарщику (ритуал у памятника: нужно потереть нос фигуры и загадать желание, приносит богатство и благополучие) [1].

Особой силой пользуются Атланты Нового Эрмитажа. Фигуры сделаны из сердобольского гранита, в высоту достигают 5 метров. Ритуал исполнения желаний для людей творческих профессий известен среди Питерской богемы и молодоженов: нужно коснуться правого пальца ноги Атланта, стоящего справа и смотрящего на Марсово поле. В момент касания нужно попросить вдохновения, и желание сбудется. Для молодоженов ритуал сложнее: касаться пальцев Атланта может только невеста, вставшая на цыпочки и закрывшая глаза. Мощная «энергия позитивной мистической силы», исполняющей желания, передается через платье невесты. Поэтому все, кто касаются её платья в этот момент, могут зарядиться этой силой [8].

По другим легендам, если подойти к памятнику Петру I у Михайловского замка в три часа утра в Белые ночи, то можно заметить, как он начинает шевелиться. В это время можно просить у государя исполнения своих сокровенных желаний. Если погладить крыло у грифона на спуске к воде у Академии художеств, карьера пойдет вверх, а если подержаться за его зуб, заглядывая в глаза восседающего выше сфинкса, сбудется ваше сокровенное желание [5].

Негативные «места силы» Петербурга. Одним из самых известных мест негативной мистической силы, согласно городским легендам, является Ротонда на ул. Гороховой. Если двигаться от Адмиралтейства по Гороховой, то двор с Ротондой находится по правую руку. Но увидеть это сооружение со двора невозможно. Нужно открыть дверь в обычную парадную и неожиданно для себя оказаться в круглом строении из шести колонн под куполом. Это здание было построено купцом Устиновым в 1827 году. По легенде же, Ротонду построил граф Зубов для проведения масонских обрядов и совершения дьявольских жертвоприношений. Если спуститься в подвал Ротонды, то можно постареть на несколько лет, сойти с ума или вовсе не вернуться. По ступенькам винтовых лестниц Ротонды, согласно поверьям, иногда по ночам в город спускается Князь Тьмы. Он может исполнить любое ваше желание при встрече, только последствия реализации этих желаний могут быть непредсказуемы [8].

Согласно городской легенде, в Юсуповском дворце есть потайные комнаты. В одной из них и сегодня якобы хранится старый кубок, подаренный одному из предков семьи графов Юсуповых. Этот подарок принес семье финансовое благополучие, которое сделало их богаче рода Романовых. Но вместе с тем и обрёк на несчастья [1].

Другим местом негативной мистической силы, по городским легендам, считается Обводный канал. Ещё при строительстве канала в 1803 году каторжники отказывались здесь работать, называя эти места «недобрыми». В начале XX в. Боровой мост через канал стал местом многочисленных самоубийств, причём на этот необратимый поступок людей толкали, как они говорили, неведомые голоса. В 1923 году во время строительства Ленинградского автовокзала были обнаружены следы языческого капища: плиты с выбитыми руническими знаками, расположенными по кругу. Приглашенный «старорежимный археолог» Гвоздинский просил приостановить работу, но плиты вывезли. Из них изготовили поребрики для набережной канала. Автовокзал успешно достроили, но самоубийства продолжались, а в 1923 году их число достигло 89 случаев. На мосту даже был поставлен милицейский пикет. Самоубийцами занялся профессор-психиатр Ефимсон. Вместе с археологом они написали докладную записку А. Жданову. В мемуарах Ефимсона сохранились сведения о том, что в XIV в. на месте Обводного канала было поселение карелов. Шведы основали здесь крепость, уничтожив жителей. Шведы во главе с маршалом Торкелем наблюдали обряды, которые отправляли карелы на капище. Жрецы и участники церемонии были уничтожены правоверными христианами-шведами. Потом шведы испугались мести местных богов и провели на капище обряд жертвоприношения. С тех пор это место считается исполненным «негативной мистической силы» [8].

Мистические животные в «места силы» Петербурга. Путешествуя по Петербургу сегодня, можно увидеть дворцовую архитектуру через призму мистических быличек. Одна из таких быличек – история о черном коте графа Петра Ивановича Шувалова. Во время постройки дворца графа на углу Малой Садовой и ул. Итальянской в середине XVIII в. зодчий Дмитрий Кокоринов жаловался графу, что в его чертежах-расчётах постоянно возникают неожиданные нелепые ошибки, на бумаге чертежей появляются кляксы, штукатурка в парадных залах обваливается. Несчастья преследовали дворец и после постройки: на балу в честь завершения строительства дворца в парадном заде на гостей падает люстра, а в залах дворца сам граф часто видел чёртика, якобы подаренного ему в Швейцарии, который корчил ему рожи. Экс-камергер Шувалова, Пьер Бернар, позднее в Лионе издаст книгу «Петербургские забавы», где подробно опишет деяния «чертёнка-проказника». Чтобы избавиться от напасти, граф отправился на богомолье в Троице-Сергиеву лавру. Монахи посоветовали ему завести чёрного кота: две нечисти в одном доме не уживаются. Памятник черному коту графа Шувалова показывают туристам на втором этаже Елисеевского магазина. Полагают также, что этот кот олицетворяет судьбу.

Правда, есть и другая версия истории памятника черному коту. Она связана с Блокадой Ленинграда. В те дни, когда кольцо немецких войск сжималось вокруг города, полчища крыс пожирали оставшиеся запасы продовольствия на складах. Командование приняло решение привезти в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек: отменных крысоловов. Именно эти кошки, согласно рассказам жителей блокадного Ленинграда, и спасли скудное продовольствие города, а вместе с ним и жизни тысяч горожан в тот скорбный час. Скульптура кота Елисея была установлена на фасаде Елисеевского магазина в 2000 году. В том же году на Малой Садовой (дом № 3) установили ещё один памятник, посвященный кошке Василисе [1].

Позитивные ритуалы были связаны с памятниками Чижику-Пыжику на Фонтанке и с памятником «доброй собаке» Гаврюше, стоявшему до недавнего времени на Малой Садовой [5].

Жители города рассказывают мистические истории о сфинксах у пристани Академии художеств и грифонах Банковского мостика, многочисленных кладах, самые известные из которых связаны с Дворцовой площадью и Елисеевским магазином. Ореолом мистики и тайны окружена кирпичная башня Вильгельма Пеля – знаменитого петербургского фармацевта, автора многих медицинских инноваций XIX в. на Васильевском острове. К 1858 году его аптека превратилась в научно-производственный комплекс, включающий органотерапевтический институт, исследовательские лаборатории, фармацевтические фабрики, библиотеки, склады, конторы. Химическая лаборатория Пеля была закрыта в годы Гражданской войны, а затем часть кирпичей трубы была разобрана. Тем не менее, молва разносила по Петербургу весть о том, что Вильгельм Пель увлекался алхимией, а в кирпичной башне выводил грифонов. Даже поговаривали, что, когда невидимые днём грифоны Пеля в полночь слетаются в своё гнездо в башне, их отражения видны в окнах соседних домов. Наш современник, художник Алексей Кострома использовал кирпичи на трубе для нумерации объектов города, которые необходимо сохранить для потомков. Тут же родилась легенда, будто числа, написанные на кирпичах – это зашифрованный код вселенной. Тому, кто перечтёт все числа на башне, сулится, по меньшей мере, исполнение желаний, по другой версии – бессмертие [9].

Места призрачной силы контакта с миром теней. Многие городские легенды связаны с приведениями, призраками, невинно убиенными и неприкаянными душами. По легенде, связанной с памятником «медный всадник», призрак Петра Великого встретил Павла I на Сенатской площади и сказал ему: «Павел, прощай, но ты снова увидишь меня здесь!» [9].

Старожилы Питерских коммуналок рассказывали, что раз в году, в марте, на мосту Екатерининского канала появляется призрак Софьи Перовской с белым платочком, которым она давала знак бомбистам. Один из домов на Большой Дворянской улице, согласно городским легендам, был местом сбора «замаскированных покойников», которые при тусклом свете глазниц своих черепов играли в карты. Но, двери и окна этого дома были всегда закрыты [1].

Негативным «местом силы» считается некрополь Александро-Невской лавры. По легенде, в белые ночи по кладбищу бродит приведение «пьяного могильщика», требующего у ночных прохожих водку.

Другой призрак якобы бродил по ночам по залам Музея «Кунсткамера». Молва гласила, включая рассказ знаменитого российского этнографа Р. Итса, бывшего в 1970-х годах директором Кунсткамеры, что это был дух великана Буржуа, одного из гвардейцев Петра Великого. После одного из пожаров в конце XVIII в. череп скелета Буржуа, выставленный в Музее, пропал. Только после того как скелету поставили череп другого человека, привидение исчезло [1]. По другим городским легендам, в Петропавловской крепости бродят призраки пяти казненных декабристов, в доме на ул. Гороховой обитает призрак Распутина, который якобы даже приносит пользу: следит за порядком в квартирах [1].

Другая легенда гласит, что под зданием Дома Советов на Московском проспекте в довоенное время располагалась лаборатория биологического оружия. Предполагалось, что если немцы захватили бы город, то лабораторию взорвали, что привело бы к уничтожению всего живого в округе. Этажи лаборатории уходили под землю на высоту самого здания. После войны лабораторию закрыли. Вход замуровали. Узнали о лаборатории случайно, во время работ в подвале, которые производили арендаторы из холдинга «Ленинец» [1].

Апотропейные места мистической силы: городские легенды повествуют о мистической силе таких известных памятников Петербурга, как памятник М. И. Кутузова, А. В. Суворова и М. Б. Барклая-де-Толли. Эти памятники почитаются мистическими защитниками Петербурга. Их транспортировка из города, и даже переустановка, категорически запрещена. Этот запрет действовал очень строго и в Блокадном Ленинграде. Памятники тщательно укрыли, но не вывезли [1].

Сегодня, используя методики культурной антропологии, можно изучать не только старые, т. е. уже описанные в научной и популярной литературе, но и новые технологии иеротопизации сакральных ландшафтов. Сегодня такими технологиями иеротопизации стали групповые и индивидуальные практики использования культовых объектов, близкие к эзотерическим. Процесс иеротопизации, т. е. создания культовых объектов как в Санкт-Петербурге, так и в Ленинградской области, проходит несколько стадий.

Первая стадия процесса иеротопизации сакрального ландшафта – одна из начальных стадий – включает личные эмоциональные опыты переживания городских или сельских легенд. Вот пример такого городского опыта: «Произошло это примерно в 1980 или 1981 году в Петербурге. Возвращался я с одной своей знакомой с литературного вечера. Была осень, середина октября. Как всегда в это время в Петербурге моросил мелкий дождик, сырость создавала особенную питерскую атмосферу, когда время становится тягучим и клейким, и постепенно исчезает разница между прошлым, настоящим и будущим, а вместо них присутствует нечто, длящееся без конца и без начала.... Мы шли по Петроградке в сторону метро и от Зелениной улицы старались найти кратчайший маршрут к Кронверкскому проспекту, чтобы успеть на последний поезд. Редкие фонари разливали мертвенный желтый свет, и он вяз в пелене дождя. Ныряя в проходные дворы, мы уходили зигзагами, как от погони, сокращая маршрут. Одна из улиц оказалась почти совсем темной, не было видно ни людей, ни оставленных на ночь машин... Но направление было верным, и мы двинулись вперед... Дом, похоже, готовился к капитальному ремонту и был почти расселен. Светилось только одно окно на втором этаже. Сквозь стекло проглядывали тяжелые темные портьеры и перед ними – тюлевые занавеси. В окне была видна старинная люстра в оранжевом абажуре с бахромой, привешенная к лепной розетке на потолке... Рисунок тюля напоминал рисунок чугунной ограды балкона под этим же окном... Неожиданно в окне возник силуэт женщины. Расстояние было небольшим и прекрасно можно было разглядеть платье с пышными рукавами и тонкой талией, высокий воротник, характерную прическу. Было ощущение, что она сошла с какой-то старинной картины или фотографии. Женщина оперлась одной рукой о подоконник, а вторую поднесла к глазам, как будто заслоняясь от света... Несколько секунд она вглядывалась в темноту, а потом подхватила медальон, висевший низко на шее, и, открыв крышку, взглянула на него. Вероятно, это были часы. Женщина закрыла крышку часов, и медальон вновь повис у нее на груди... Еще раз бросив взгляд на улицу, она скрылась в глубине комнаты... В неверном свете люстры еще раз мелькнули старомодное платье и волосы, уложенные в какую-то очень знакомую, пышную с маленьким узлом на макушке, прическу. Свет в окне стал медленно меркнуть. Мы, наконец, нашли в себе силы вспомнить, что вот-вот уйдет последний поезд метро, бросились вперед...

Через пару дней я вновь оказался на Петроградке и даже на этой самой улице... Дом сразу же узнал по рисунку решетки балкона на втором этаже. Он был действительно расселен, а стекло в знакомом окне на втором этаже было запыленным и без всяких штор... Послышался топот, из дверей парадной лестницы работяга в ватнике и сапогах тащил старинную люстру с обрывками оранжевого абажура… Ту самую...» [2].

Вторая стадия иеротопизации сакрального ландшафта – это опыты воссоздания культового объекта на индивидуальном и групповом уровнях. Один из примеров такой индивидуальной новой иеротипической практики нам удалось зафиксировать во время нашей экспедиции в пос. Можайское осенью 2015 года. Во время беседы с местным жителем Арви Корккой мы услышали следующий рассказ о камне Укко-Киви, который лежит на вершине горы Кирхгоф [3]: «...Там есть Укко-Киви – странный камень. Ему, быть может, несколько тысяч лет. Камень большой, в полкомнаты, раздробленный на три части. Это большие три камня, каждый не менее трёх тонн весом. Укко-Киви – это самая яркая точка на горе Кирхгоф (рис. 1) [1]».

Как нам удалось выяснить в ходе беседы с Арви Коркка, процесс иеротопизации сакрального комплекса горы Кирхгоф (включающего культовый камень, старое лютеранское кладбище – Е.О.) содержал несколько этапов.

Первый этап – антропоморфизация горы. По мысли нашего собеседника: «...Сама гора, если её рассматривать не только как геологический феномен, как и любая другая гора, может рассматриваться как элемент жизни. В горе есть жизнь. В горе есть тепло, на горе есть особые растения, которые растут только здесь, например, Венерин башмачок. Гора находится сейчас под охраной государства. Если посмотреть сверху, например, из космоса, то на контурах горы можно увидеть нос, рядом находится два озерца – это глаза, а рот – это родничок прямо под горой. Всякая мифология обрастает конкретикой. Получается, если смотреть на гору, то мы увидим лицо, смотрящее вверх. А дальше, если посмотреть на юго-восток, там есть три плоских камня. Эти камни лежат, примерно в 50 метрах друг от друга. Они частично формируют ступню человека... Когда я читаю Калевалу, я думаю об этом месте, о нашей горе Кирхгоф, об этих камнях... Получается следующая картина. Древние Боги-герои, описанные в Калевале, бывали в наших местах. И ходили по горе, ходили по этим камням... Мне можно верить. Я здесь самый крутой в этих вопросах, я ведь староста!» [1].

Второй этап – переосмысление функции горы как языческого капища. Арви Коркка продолжил свой рассказ о горе Кирхгоф, развивая свою мысль о том, что именно эта гора, по его субъективному мнению, и есть сакральная территория (рис. 2). Именно эта гора формирует «место силы» сакрального ландшафта большой части Ленинградской области. Он говорил нам, что: «... Издавна здесь жили люди, а финны здесь жили ещё 400 лет назад. Это я знаю, видел старые шведские карты. Я староста этой деревни, поэтому я знаю, что деревня наша (Можайское – Е.О.) старше Санкт-Петербурга... Так вот, финское население, которое здесь давно жило, оно веровало-то не в Иисуса Христа, а в разных богов. Кирхгоф – это была самая высокая часть Ленинградской области, так называемые Дудергофские высоты. Это как раз та гора, где Бог сходит на землю: ведь где-то он должен сходить на землю. А почему именно здесь Бог и сходит на Землю? Что такое Укко-Киви? Так Укко-Киви – это и есть Бог [1]».

В приведенной цитате стоит внести некоторые уточнения. Когда наш респондент говорил о шведских картах, видимо он имел ввиду «Карту Нотебургского лена, П. Вассандера», 1699 (сделанную с оригинала первой трети XVII в.); «Карту Ингерманландии: Ивангорода, Яма, Копорья, Нотеборга, по материалам 1676 года»; «Генеральную карту провинции Ингерманландии» Э. Белинга и А. Андерсина (1704 года), составленную по материалам 1678 года.

Переосмысление территории, где располагаются почитаемые объекты (культовые камни, источники, священные деревья и др.), как языческих капищ встречается и в других местах Ленинградской области. Например, в с. Сельцо лес рядом с «Бесовым камнем» современными жителями описывается как древнее языческое капище. Никаких достоверных сведений о том, что это место было священным для местного населения в средние века или более ранний период истории, не существует. Тем не менее, учителя местной школы из числа наших респондентов, которые приняли участие в исследовании, именно так и характеризовали местность вокруг камня [1].

Третий этап – фундирование нашим собеседником своих субъективных представлений о сакральности ландшафта литературными источниками, включая эзотерическую литературу и Калевалу. Арви Коркка сумел подвести под свои размышления о «месте силы» философскую базу с использованием эклектичной информации, которую он извлёк из светской, религиозной, научно-просветительской, мифологической и исторической литературы. По его мнению: «...Суть в том, что Дудергофские высоты (гора Кирхгоф) – это священное место. Человек же не может превратиться в пыль, потом войти в мир мёртвых, затем обратно вернуться. Изменение сознания – это первый уровень попадания в иную реальность. Второй уровень – это встреча с Богом, с Космосом. Сегодня для верующих Бог – это Иисус Христос. Я этого не понимаю. Я понимаю Христа как проповедника. Человека реального, знающего. Бога на Земле нет. Но есть место на земле, где люди могут встречаться с Богом. Таким местом и может быть гора Кирхгоф. Религия – это социология. Это желание человека. Попы привели верования людей в систему, сделали образ Бога очеловеченным, понятным для человека. Большинство людей абстракцию плохо понимают. Они понимают только нечто человеческое [1]».

Четвёртый этап – описание алгоритма субъективного процесса иеротопизации, «места силы» на горе Кирхгоф: «...Откуда я узнал о камне Укко-Киви? Ну, я частично взял информацию из литературы, а так как я к камню каждый день хожу с собакой, то ощущаю, что там сама атмосфера навевает эти мысли. Иду с собакой, размышляю, вспоминаю Калевалу. Кроме того, сенсорика в этом месте очень обостряется. Знаю по рассказам, что у некоторых людей на вершине горы сводит судорогой руки. Судорога отпускает, только когда они уходят с горы, уходят от камня. Ну, вы же знаете, что существуют такие места. Склон горы, где располагается кладбище, называется склоном мертвых. Там было старое лютеранское кладбище с захоронениями. Почему мы не можем думать, что именно на этом склоне находятся ворота в мир мёртвых? Сейчас я обустраиваю этот склон кучками камней в виде пирамидок, такими пирамидками вечности. Камней натаскал, там у меня есть уже десять пирамидок. Мы с приятелями уже оградили это место. Генеральный директор парка уже привлечен к этому делу. Сейчас там уже возникает некий новый ландшафт, который можно назвать «Парком мертвых», куда могут приходить люди. Вот, видите, мы с супругой здесь не только огородом занимаемся, но мы ещё организуем на горе, на лютеранском кладбище, субботники. Там в основном работают женщины-пенсионерки, они – костяк лютеранского прихода. Поправляем чугунные кресты, они ведь лютеранские, чистим территорию [1]».

Пятый этап – изобретение личных вербальных практик иеротопизации «места силы». Арви рассказал, как он «открывает вход в мир мёртвых»: «...Но пока я ещё никому не говорю, какие нужно произносить мудрые слова, чтобы открылся перед вами вход в этот мир мёртвых в моём «Парке мертвых». Люди должны знать эти слова, но говорить их можно и по-русски, и по-фински. Произнося эти слова вслух, мы изменяем сознание человека. Словами можно ввести человека в состояние транса, а вот как вывести? Откуда я эти слова знаю? А они мне навеваются ветром, самой атмосферой этого места... Если вы каждое утро будете там гулять с собачкой... и вам кое-какие слова принесут ветры. Жена не знает этих слов. Некоторым людям я свои идеи рассказываю, но только частично... на публику работаю (смеется). Собственно, сам процесс – это перенесение некоторых мифологических образов на себя..., а потом и на других людей. Есть теперь здесь люди, которые приходят к Укко-Киви, сидят здесь по-буддийски. Почему бы и нет? [1]».

Третья стадия иеротопизации сакрального ландшафта – извлечение коммерческой и иной формы выгод из «работы» или использования воссозданного культового объекта. В программу мистических экскурсий по Петербургу входит посещение часовни Ксении Блаженной с непременным ритуалом загадывания желаний.

Первый вариант извлечения выгоды – это включение культовых объектов, формирующих сакральный ландшафт, в систему туристической индустрии. Яркий пример такого включения – туристическая деятельность. Сейчас в городском экскурсионном бюро есть несколько авторских туров: «Мифы и легенды Петербурга», «Мифы и тайны Петербурга», «Мистический Петербург» [5, 9].

Программы туров строятся таким образом, чтобы экскурсанты могли осмыслить основные символы городского ландшафта через мистические смыслы, сохраненные городским фольклором.

Авторские экскурсии с использованием мистического потенциала памятников сакрального ландшафта Ленинградской области направлены на то, чтобы анимировать и ритуализировать среду, в которой эти объекты находятся. Иеротопизация экскурсоводами современных сакральных ландшафтов осуществляется через сопричастие участников проекта рассказу экскурсовода. Вот как один из организаторов такого рода экскурсий рассказывает о своих проектах:

«...На данный момент я провожу индивидуальные туры для небольших групп по заявкам. Основной маршрут построен на ознакомлении не просто с разными объектами – культовыми камнями, святыми источниками, каменными крестами и др., а на восприятии их в определенных контекстах – фольклорном, природном, религиозном и т. д. Т. е. программа построена так, чтобы показать не объект, а среду, в которой он воспринимался как сакральный. Это формат, в котором мне самому интересно работать [7]».

Второй вариант – использование воссозданного культового объекта для эзотерических и психотерапевтических практик народного врачевания. У с. Сельцо (Волосовский р-н, Ленинградская область) в болотистой местности в лесу есть крупный гранитный валун, который местные жители зовут «Бесов камень». Наши респонденты по время полевых исследований описывали его как место паломничества: «Приезжают сюда люди со всей округи, а теперь и издалека. Обычно в летнее время там теперь полно людей. Приходят, молятся по-своему у камня... собирают воду из углублений на его поверхности, обмывают больные части тела... [1]». Аналогичный камень со «следом Параскевы Пятницы» ещё совсем недавно находился в сакральном комплексе у д. Ильеши. После того как камень в 1960-е годы был намеренно разбит представителями местной власти, верующие в чудеса люди стали поклоняться соседнему камню, приписывая ему те же целебные свойства [1].

Третий вариант – применение культовых объектов для верификации научной (этнографической информации). Например, опыты кандидата геолого-минералогических наук Н. Н. Сочеванова с биолокаций у сейдов и др.

Таким образом, сегодня двухсотлетнее изучение компонентов сакрального ландшафта Санкт-Петербурга и Ленинградской области принесло несколько значимых результатов.

Первым таким результатом можно считать накопление позитивных научных сведений об этом историко-культурном феномене, а именно: о сакральном ландшафте Ленинградской области. Эти сведения позволяют проследить особенности динамики представлений различных групп населения, живших в разные эпохи, о функциях, структуре и системных характеристиках объектов, составлявших этот ландшафт.

Второй результат – это зафиксированный нами в процессе экспедиции 2015 года факт трансляции информации о функции (негативной/позитивной) компонентов сакрального ландшафта (источников, крестов, священных деревьев, культовых камней и др.) из поколения в поколение с незначительными изменениями.

Третий результат – это отмеченная нами в ходе нарративных интервью с респондентами тенденция иеротопизации базовых компонентов сакрального ландшафта. Эта тенденция – показатель латентной реакции «бунтующего» против глобализации с её унифицирующим воздействием, лишающим современного самостоятельного человека поиска смыслов бытия с использованием древней мистической символики, сохраненной мифами и легендами.

Иеротопизация базовых компонентов сакрального ландшафта осуществляется сегодня двумя основными способами: 1) включением их в туристические программы, 2) формированием вокруг них (культовых камней, источников, почитаемых деревьев, старых каменных крестов) новых эзотерических практик как индивидуального, так и группового планов.

Примечания

1. Экспедиция автора в 2015 году включала полевые исследования в Санкт-Петербурге и Ленинградской области (д. Котлы, Монастырьки, Луизино Кингесеппского р-на, с. Сельцо, д. Добряницы Волосовчкого р-на, пос. Сиверский, г. Гатчина Гатчинского р-на, а также г. Павловск Пушкинского р-на).

Литература

1. Архив автора (2015 год).

2. Загадки и легенды петербургских домов [Электронный ресурс] / Архитектурный сайт Санкт-Петербурга. – Режим доступа: http://forum.citywalls.ru/topic27.html. – Дата доступа: 07.12.2015.

3. Кирхгоф // [Электронный ресурс] / Википедия – свободная энциклопедия. – Режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/Кирхгоф_(гора). – Дата доступа: 03.12.2015.

4. Лидов, А.М. Иеротопия. Пространственные иконы и образы-парадигмы в византийской культуре. – М.: Феория, 2009. – 362 с.

5. Мифы и легенды Петербурга [Электронный ресурс] / Галерная улица – Новости Санкт-Петербурга. – Режим доступа: http://www.galernayas.ru/316-mify-i-legendy-sankt-peterburga.html. – Дата доступа: 07.12.2015.

6. Окладникова, Е.А. Социальные технологии управления сакральными ландшафтами // Социальные технологии в современном обществе: материалы международной конференции. IV Санкт-Петербургские социологические чтения. – СПб.: СПбГИЭУ, 2012. – С. 328–334.

7. Семенков, В. Антропология сакральных мест // Credo new. – 2015. – №2 (82). – Т 1.

8. Тайны Петербурга [Электронный ресурс] / Агентство «Мой Петербург». – Режим доступа: http://www.peterburg.biz/novyiy-ermitazh-misticheskie-atlantyi.html#ixzz3vpyxKtGn. – Дата доступа: 07.12.2015.

9. Экскурсия «Мистический и таинственный Петербург» [Электронный ресурс] / Небанальный Петербург – Режим доступа: http://www.unbanalpeter.ru/httpunbanalpeter-ruМистический. – Дата доступа: 08.12.2015.

Об авторе: Елена Алексеевна Окладникова (Санкт-Петербург), доктор ист. наук, профессор Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена

Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 14‒18‒02785).

Доклад был прочитан 16 января 2016 года на конференции «Таинственная Беларусь» (Минск).