Полтергейст в Сидевилле

В истории полтергейста инцидент в доме священника из Сидевилля в 1850-1851 гг. наиболее известен благодаря книге мистера Дейла Оуэна «Footfalls on the Boundary of Another World» [«Шаги на рубеже того света»], Лондон, 1861, стр. 195–203. Автор цитировал брошюру г-на де Мирвилля «Fragment d'un Ouvrage Inedit» [«Из неизданного произведения»], которую мне не удалось раздобыть. Благодаря любезности маркиза д'Эгиля, потомка французского посла, который сопровождал принца Чарльза из Эдинбурга в Дерби и Каллоден, Общество психических исследований получило заверенную копию оригинальных документов того, что фактически было судебным процессом по обвинению в колдовстве перед мировым судьей Эрвилля в 1851 году. Нынешнему мировому судье мы обязаны привилегией ознакомления с материалами дела и их копирования.

Первые строки материалов процесса «Торель против Тинеля».

 

Следует отметить, что Дейл Оуэн опустил отрицательные свидетельства и некоторые решения суда, не подтверждающие невиновность предполагаемого колдуна, который выступал в качестве истца по делу о клевете против месье Жана Тинеля, кюре из Сидевилля. Публичное судебное разбирательство началось 7 января 1851 г. перед месье Фоллопом, мировым судьей. Торель, деревенский пастух, обвинил Тинеля в клевете насчет его личности. Г-н Тинель описывал различные явления в его доме, которые преследовали двух мальчиков, его учеников. Он утверждал на процессе, что «за деревянными панелями его апартаментов раздавались резкие и отчетливые постукивания; голос, откликавшийся на призыв двух маленьких детей, его учеников, разговаривал с ними, давал обещания или угрозы и пел различные мелодии, в частности, «Maitre Corbeau». То лопаты и щипцы, устав от очага, пускались в дикие пляски, а потом тихо возвращались на свои привычные места; то столы и стулья начинали топать и кружиться, носясь по всему дому, как будто играли в догонялки или прятки, никогда не прекращая резвиться до тех пор, пока не покрывались потом и не валились с ног от усталости. Иногда ножи, лежащие на столе, были брошены какой-то оккультной и непреодолимой силой и вонзались глубоко в стены. Иногда перочинными ножами или чернильницами внезапно овладевало желание порезвиться, и они, бросаясь в окна пресвитерия [то есть дома священника], разбивали стекла, а потом возвращались как бы пристыженные, чтобы попросить прощения у юных владельцев. Иногда, наконец, отчетливо видимая рука, принадлежащая какому-то невидимому телу, наносила сильнейшие удары по щекам двух юных учеников».

Также по теме

Распространение христианства в Римской империи и государствах, оставшихся от ее былого величия, решительно изменило представления о духах, призраках и нечистой силе. В житиях святых и трактатах христианских апологетов успешная борьба с нечистью стала чуть ли не обязательным стереотипом, доказывающим истинность новой религии. Каждый святой должен был доказать силу веры, успешно отбившись от посягательств демонов или помогая другим избавиться от чертовщины.

Рука, ударившая одного из мальчиков, была черной. Тинель обвинил Тореля в том, что тот спровоцировал эти явления, заявил, что Торель встал на колени и попросил у него прощения, и убедил Пейна, фермера-овцевода, уволить его. Он также избил Тореля палкой «до крови». Тинель утверждал, что он обвинял Тореля только в том, что он «присвоил себе звание колдуна», и что он ударил Тореля в целях самообороны.

Судья отложил рассмотрение дела до 28 января 1851 г. для сбора доказательств.

Первый свидетель истца, Безуэл, говорил в основном о слухах. Он посетил дом месье Тинеля в его отсутствие, и Тинель пригласил его погостить у него две недели. Он этого не сделал, но, посетив пресвитерий с месье Робертом де Сен-Виктором (братом Поля де Сен-Виктора?), не увидел ничего необычного.

Церковь Сидевилля и прилегающие строения. Открытка конца XIX в.

 

Андрие, следующий свидетель, слышал о случившемся от месье Тинеля и по другим слухам. Однако он слышал стуки, произведенные по приказу младшего ученика, которого он поставил «в такое положение, при котором тот не мог самостоятельно производить никакого шума». Он услышал, как некий г-н Фонтейн крикнул из окна (сам он был в саду), что поймал мальчика на жульничестве. Мальчик проревел, что он не жульничал, и предложил встать на подоконник, где он не мог бы дотронуться до стола, который, по словам Фонтейна, он передвинул обычным способом.

Массону, жандарму, сказали, что вокруг летали предметы и разбивали стекла. Сам он в течение полутора часов наблюдения ничего не видел. Бурьенн, тоже жандарм, подтвердил его показания. Станислас Хьюэт опирался только на слухи.

Двенадцатилетний Гюстав Лемонье, младший из учеников месье Тинеля, рассказал свою историю. 26 ноября, когда он был один, начались и продолжались стуки. Вокруг летали всевозможные предметы. Черная рука ударила свидетеля. Его преследовал призрак в блузе. Он слышал детский голос. Он не просил отпустить его домой. Встретив Тореля, когда был с Тинелем, он узнал в Тореле призрака в блузе. Мальчик рассказал об инциденте с обвинением Фонтейна в мошенничестве.

Четырнадцатилетний Бунель, другой ученик Тинеля, подтвердил показания Лемонье, который «потерял сознание» и у которого «случился нервный припадок» после встречи с Торелем. Свидетель показал синяк под глазом, образовавшийся из-за того, что ему в лицо полетело железное клеймо. Он засвидетельствовал множество эксцентричных перемещений предметов.

Затем Торель попросил, чтобы свидетелю было задано девять вопросов, частично касающихся Фонтейна. Судья отклонил их как «противоречащие достоинству правосудия» и объявил перерыв в заседании.

Следующий свидетель, месье де Банье, говорил с месье Тинелем. Тинель настаивал на расследовании этого дела. Он сам, оставшись наедине с мальчиком, слышал, как «шум» отбивал несколько мелодий: он не мог «установить причину».

Огюсту Хьюэту, следующему свидетелю, по его просьбе постучали под его пальцами внутри столешницы. Он был «убежден, что это сделал не мальчик и не кто-то из обитателей дома». В тот момент руки мальчика были сложены на груди. По его просьбе была выстучана мелодия.

Максим Анри, что касается феномена, говорил только понаслышке.

Шеваль рассказал о сцене, в которой Торель опустился на колени перед Тинелем и был им избит. Он упомянул, по слухам, что Торель хвастался колдовскими способностями и, в качестве доказательства, заставлял человека падать, когда Торель наносил удар по своему шалашу. Затем он сказал, что не видел, но слышал об инциденте с коленопреклонением и избиением. Но он действительно видел, как щипцы и лопата в доме месье Тинеля «покидали очаг и выходили на середину комнаты». Их клали обратно и они снова начинали двигаться. «Я не сводил с них глаз, чтобы понять, что ими движет, но я вообще ничего не увидел». (Этим свидетелем был фермер сорока лет.) Он увидел, как доска для выглаживания чулок «как удар молнии пролетела от кровати, на которой спали дети, до противоположного конца комнаты». Лежа в постели с мальчиками, положив руки им на руки, а ноги им на ноги, он «увидел, как покрывало слетело с кровати».

Тридцатилетний Леру, кюре из Соссе, сказал:

«Я должен добавить, что, находясь в пресвитерии Сидевилля, увидел вещи, которые не смог объяснить. Я видел, как молоток, движимый какой-то невидимой силой, покинул то место, где он лежал, и упал посреди комнаты, произведя не больше шума, чем если бы его осторожно положила чья-то рука; кусок хлеба, лежавший на столе, метнулся под стол; ни с одного из мест, где мы сидели, было невозможно, чтобы кто-то мог бросить его таким образом. Я также увидел, что после того, как мы с кюре Сидевилля побрились, все предметы, которые мы использовали для этой цели, были разложены на полу как бы руками; молодой ученик месье Тинеля обратил на это наше внимание, и мы с Тинелем поднялись наверх, чтобы убедиться в этом. Возможно, у ребенка было время проделать это, но, уходя, мы не успели спуститься и на шесть ступенек, как ребенок сказал нам, что все вернулось на свои места. Я вернулся один и обнаружил, что на самом деле все было на своих местах, за исключением зеркала, и я уверен, что ребенок не смог бы вернуть все на свои места таким образом за столь короткое время. Это кажется мне необъяснимым. С тех пор я слышал странные звуки в пресвитерии в Сидевилле. Я принял все меры предосторожности, прислушиваясь, даже залез под стол, чтобы убедиться, что дети ничего не могут сделать, и все же я услышал звуки, которые, как мне показалось, исходили главным образом от деревянной панели. В связи с этим я сказал, что звуки кажутся мне столь необычными, что я готов поручиться за них собственной кровью. Я заметил, что г-н Тинель, похоже, был несколько раздражен этими звуками и их постоянством, особенно в те несколько ночей, когда я спал с ним, и просыпался в ужасе от всего этого».

Судья отклонил вопрос к свидетелю, используя обычную формулу. Последовало множество свидетельских показаний понаслышке, которые нет необходимости повторять. Кто-то слышал, как кто-то сказал, что месье Тинель утверждал, что эти звуки издавали двое мальчиков.

Со стороны защиты был вызван месье де Мирвилль, сорока восьми лет, который сказал:

«В прошлую среду я отправился в пресвитерий Сидевилля и сказал «ему»: «Когда вы захотите ответить утвердительно, постучите один раз; если вы хотите ответить отрицательно, постучите дважды». Тут же раздался стук. «Тогда вы сможете сказать мне, сколько букв в моем имени?» Было слышно восемь ударов, последний из которых был более отчетливым, чем остальные, очевидно, чтобы дать понять, что он был последним [Mirville]. «Теперь мое имя при крещении?» Ответ – пять ударов [Jules]. «А теперь мое настоящее имя, которое значится в реестре гражданского состояния и по которому меня до сих пор никто не называл» – Сразу семь ударов [Charles]. «А как зовут моих детей, сначала старшего?» Пять ударов в дверь, – совершенно верно, ее зовут Алин [Aline]. «Та, что младше?» Девять ударов, ошибка, немедленно исправленная, потому что было нанесено семь ударов. Ее зовут Бланш [Blanche]. «Теперь давайте перейдем к моему возрасту; ударьте столько раз, сколько мне лет». В тот же миг удары последовали один за другим с такой скоростью, что мне пришлось прервать их, чтобы сосчитать, и я потребовал, чтобы они были более медленными; сорок восемь ударов были слышны очень отчетливо, причем сорок восьмой был более отчетливым, чем остальные. «Это еще не все. Сколько месяцев, по-вашему, пройдет между первым января этого года и тем моментом, когда мне исполнится сорок девять?» Последовали три очень громких удара и один слабый. «Что означает этот слабый удар? наверное, полмесяца?» Один удар. «Хорошо! но это еще не конец. Сколько дней осталось между этими половиной месяца и моим днем рождения?» Девять ударов, последний более выразительный. Совершенно верно, 24 апреля этого года мне исполнится сорок девять лет... «Давайте перейдем к месту моего проживания. Сколько букв в его названии?» Восемь ударов. – «и в названии моей коммуны? Будьте осторожны, чтобы не совершить обычную ошибку». Раздалось десять ударов в дверь. Сейчас я живу в коммуне Гомервилль [Gomerville], название которой часто пишется с двумя «м», ошибка, которую «он» не допустил. Это показало мне, что я имею дело со старым знакомым – надеюсь, не с другом.

Маркиз де Мирвилль (1802–1873).

 

«Давайте перейдем к музыке; говорят, вы музыкант и на днях вы исполнили первую часть «Stabat» Россини; поскольку вы знаете первую часть, вы должны знать и вторую, басовую партию «Pro peccatis sitae gentis», дайте мне ее послушать». Таинственный агент сразу же отбил ритм первых двух тактов достаточно правильно, но в третьем допустил ошибку, которая немного испортила ритм. По моему замечанию, все началось сначала, я исправил ошибку, и отрывок стал узнаваемым. Две или три популярные мелодии, такие как «J'ai du bon Tabac», «Maitre Corbeau» и т.д., были выстуканы быстро и без ошибок. Остальные пьесы из итальянского репертуара, которые я потребовал, были совершенно неизвестными ему. «Ну же, – сказал я ему, – ты жалкий дилетант. А теперь следуй за мной, если сможешь». Затем я замурлыкал вальс из «Вильгельма Телля». Сначала он слушал, ничего не делая; затем в точности повторял за мной, пока я пел; и несколько раз в течение утра, когда мы уже не думали об этом, он возвращался к той же пьесе и пытался исполнить ее самостоятельно. Ученики, пока это продолжалось, не прекращали свою работу. Я не думаю, что кюре входил в комнату в течение всего этого времени, но, должен признаться, не придал этому особого значения. Я уже говорил, что не видел перемещения предметов, но должен добавить, что один из детей сказал мне: «Сэр, посмотрите, как эта парта стучит о другую»; но поскольку ребенок стоял перед партой, я не придал этому факту особого значения – не то чтобы я считал, что это из-за него. Я не упомянул об этом сразу только потому, что хотел соблюсти самую скрупулезную точность».

На вопрос обвиняемого, считает ли свидетель, что творцом этих явлений может быть кюре Сидевилля, он ответил: «Я был бы очень удивлен, если бы кто-нибудь в этих стенах мог всерьез поверить в это. Я не верю, что эти явления можно вызвать естественным путем, и причина должна быть сверхъестественной. Под таковой причиной я подразумеваю разумную силу, превосходящую возможности человека и природы».

На вопрос, не думает ли он, что эти явления могли быть вызваны бедным пастухом, не умеющим читать или писать, он ответил: «Я не думаю, что он мог бы вызвать их сам, но он мог бы с помощью оккультной и сверхъестественной причины. Я являюсь автором только одной работы, озаглавленной «Les peuples et les Savants en matiere de religion» [«Люди и ученые в вопросах религии»]. Свидетелю был задан вопрос о том, посещал ли его священник из Сидевилля 8 января прошлого года, когда последний был замечен в компании другого священника в Нуанто, в 12 км (7,5 милях) от Гомервилля. Он ответил: «Я никогда не видел кюре Сидевилля до прошлой среды, и я совершенно не знал про существование коммуны Сидевилль».

Мадам де Сен-Виктор, пятидесяти шести лет, заявила:

«Находясь в пресвитерии, я услышала, как какая-то «причина», которая была мне неизвестна, разумно отбивала ритм. Зазвонили «Angelus», и я сказала «причине»: «Простучи мелодию «Angelus», и мелодия была исполнена. Я также слышала прекрасно выстуканные мелодии «Maitre Corbeau» и «Drinn Drinn». По-моему, 8-го декабря перед мессой в Сидевилле я увидела ребенка, который сказал, что получил пощечину от невидимой руки. В тот же день после вечерни, когда я была в пресвитерии Сидевилля, стоя совершенно отдельно от других людей, я почувствовала, как невидимая сила схватила меня за мантию и сильно встряхнула. В тот же день я также увидела трех человек, сидевших на маленьком столике в пресвитерии, и он двигался по полу, несмотря на усилия двух человек удержать его. Там было несколько человек, в том числе моя камеристка, но я не могу точно сказать, кто были остальные. В другой раз я увидела, как ребенок сидел на стуле, не отрывая ног от пола и не опираясь спиной о спинку стула, однако стул раскачивался с такой силой, которая не могла быть свойственна ребенку, и в конце концов стул упал в одну сторону, а мальчик – в другую. Ребенок был очень напуган этим. Неделю назад, когда я была с детьми наедине, я увидела, как две парты, за которыми они работали, упали, а стол оказался на них сверху. В тот же день я дала детям медальоны со святым Бенуа, в которого верила, и каждый раз, когда медальоны клали на парты, не издавалось ни малейшего звука, только шум раздавался за моей спиной в стенном шкафу; но как только медальоны убирали с парт, шум в них раздавался снова. В тот же день стук начал выстукивать мелодию «Maitre Corbeau», а после моего замечания: «Неужели ты ничего, кроме этого, не знаешь?» – застучал мелодию «Au clair de la lune» и «J'ai du bon Tabac». Вчера я снова увидела, как подсвечник слетел с камина на кухне и ударил в спину моей камеристки, а ключ, лежавший на столе, попал ребенку в ухо. Должна сказать, что я не могу точно сказать, где находился ключ, поскольку я не видела, как он стартовал в полете, а только как он прилетел. Я не испугалась, только удивилась. Мой сын был со мной, когда я слушала «Angelus», а также двое детей и кюре, но во время других «выступлений» я была одна с детьми. У детей не было возможности проделать все это; я наблюдала за их ногами и руками и могла видеть все их движения. Я думаю, что пастух Торель не смог бы сделать этого, если бы не заключил соглашение с дьяволом, потому что мне казалось, что во всем этом было что-то дьявольское».

Месье Робер де Сен-Виктор, двадцати трех лет, сказал:

«В пресвитерии Сидевилля я был свидетелем событий, которые не могу объяснить. Я слышал, как неизвестная «причина» стучала, в частности, исполняя мелодию «Maitre Corbeau» и ритм «Angelus». Я попросил «ее» выстучать «Stabat Mater» Россини; мелодия была исполнена в точности. Неделю назад я снова пошел в пресвитерий и остался наедине с детьми и старой служанкой; я поместил по одному ребенку у каждого окна комнаты наверху, а сам был снаружи, но в состоянии наблюдать за всеми их передвижениями в том положении, в котором они находились; кроме того они не могли сильно пошевелиться, не рискуя упасть, и тут я услышал, как в комнате раздались удары, похожие на удары молота. Я поднялся в комнату и увидел, что одна из детских парт приближается ко мне, без видимой силы, которая могла бы ее толкать; однако момент начала ее движения я не заметил. Я убежден, что дети не имеют к этому никакого отношения, поскольку они все еще стояли в окнах. Однажды, находясь в пресвитерии вместе с мэром, я услышал несколько громких ударов, которые не могли быть произведены детьми. Я приложил руку и ухо к деревянной панели и очень отчетливо почувствовал вибрацию и место, куда наносились удары. Я несколько раз присутствовал при сценах в пресвитерии. Мне кажется невероятным, что их мог произвести священник. Часто его не было в пресвитерии, а когда он был там, то сидел рядом со мной».

Когда свидетеля спросили, считает ли он возможным, что пастух был автором этих явлений, он ответил: «Нет, я даже не знаю этого пастуха».

Четвертый свидетель, аббат Буффе, сказал:

«Находясь в пресвитерии Сидевилля, я увидел, как месье Тинель легонько положил руку на плечо Тореля и сказал: «Вы поступили очень опрометчиво; я не удивлюсь, если вы что-то знаете о том, что происходит в пресвитерии», – и тогда ребенок сказал: «Я знаю этого человека, он тот, кто ходил за мной по пятам в течение двух недель». Месье Тинель велел Торелю встать на колени и попросить прощения у ребенка. Торель упал на колени и стал просить прощения, говоря: «Я не знаю, за что». Стоя на коленях, Торель протянул руку, словно намереваясь схватить ребенка за блузку в дьявольском озорстве. Я ничего не знаю о фактах, приведенных в качестве доказательства, то есть ничего лично, только понаслышке. Я несколько раз посещал пресвитерий в Сидевилле; в первый раз шум стоял только в тех комнатах, где находились дети, как в церкви, так и в пресвитерии. «Шум» был разумным и послушным только во время этого первого посещения. Иногда шум был таким громким, что однажды, когда я лежал в одной комнате с детьми, мне показалось, что потолок обваливается. Когда наступил день, нам пришла в голову идея вбить гвозди в то место, где раздавался стук, и мы услышали очень жалобный голос, звуки которого были неразборчивы. Я также видел, как наверху и внизу совершенно изолированный стол двигался без какой-либо видимой силы, которая могла бы вызвать это движение. Во время второго посещения я почти ничего не видел. При третьем посещении я увидел почти то же самое, что и при первом: я заметил, что дети были совершенно неподвижны, когда раздался звук, поэтому не могли издать его сами. Я слышал это, когда священник отсутствовал в пресвитерии, а также в его присутствии. Было невозможно, чтобы он или дети имели какое-либо отношение к шуму, потому что он был слишком громким. Я забыл сказать, что когда ребенок услышал голос, просящий у него прощения, мы все упали на колени и молили Бога простить тех, кто нас преследовал».

В ответ на вопрос истца о том, считает ли свидетель, что пастух мог вызвать эти явления, он ответил, что не знает о способностях пастуха. На вопрос ответчика свидетель сказал, что когда он вернулся с Тинелем и детьми из дома одного из жителей коммуны, где они спали из-за шума в пресвитерии, как раз в тот момент, когда дети поднимались в свою комнату, чтобы убедиться, что все закончилось, он увидел, как призрачный пар с огромной скоростью пронесся сквозь кухонную дверь в комнату, где находились дети.

Шестой свидетель, Бриар, сказал:

«В декабре прошлого года я провел две ночи в пресвитерии Сидевилля. В первую ночь я слышал раздражающий шум, который мешал мне спать. На следующее утро во время завтрака, сидя за столом в компании месье Тинеля и аббата Буффе, я услышал тревожный стук в пол под столом. Я уверен, что это не сделали ни дети, ни месье Тинель, равно как и пастух, которого я не знаю. Вернувшись в Руан, я получил письмо от месье Тинеля. Он попросил меня позвать месье Прессье, профессора физики, чтобы тот приехал и изучил явления, которые происходили в пресвитерии Сидевилля. Я встретился с месье Прессье, но он не смог прийти».

Я привожу этого свидетеля, чтобы показать, что месье Тинель взывал к науке, и что он взывал напрасно!

Свидетельские показания об угрозах Феликса Тореля в адрес Тинеля, высказанных в угрожающем стиле «барабанщика из Тедворта» [полтергейст 1662–1663 гг. в Англии, который предположительно был устроен колдуном-барабанщиком в качестве мести за арест], были предоставлены слышавшими это Варином, 37 лет, бакалейщиком; Летелье, 27 лет, кузнецом; Грене, 14 лет; Фулоном, 48 лет; дю Форестелем, 37 лет, ткачом и другими.

Приговор был вынесен 15 февраля 1851 г. после заслушивания адвоката. Судья заявил, что «из совокупности всех свидетельских показаний вполне очевидно, что причины этих явлений [событий в пресвитерии Сидевилля] остаются неизвестными». Поскольку истец сам распространялся о том, что был виновником этих событий, и дважды выразил раскаяние, чисто технически ответчик не причинил ему никакого вреда. Ударив истца, который пытался с ним бороться, ответчик действовал «в порядке законной самообороны». Иск Тореля не был удовлетворен, и он должен был оплатить судебные издержки в размере порядка 6 фунтов стерлингов.

Также по теме

В последние годы можно было услышать о нескольких реабилитированных женщинах, несправедливо обвиняемых в XVIII веке в колдовстве. Мэрия города Брентонико, расположенного на севере Италии, недавно вновь открыла дело местной жительницы, которая была обезглавлена и сожжена как ведьма около 300 лет тому назад. Но каким же человеком в действительности была подсудимая и есть ли у современных адвокатов шансы на успех?

Дейл Оуэн цитирует де Мирвилля, что мальчиков перевели в другой пресвитерий, они вели себя там хорошо и, «насколько нам представляется», полтергейст их не посещал. Опытный читатель поймет, что в XVII в. Тореля сожгли бы на костре на основании «призрачных свидетельств» о явлениях младшему мальчику. Скептик будет уверен, что мальчики причинили все неприятности потому, что им надоело оставаться у месье Тинеля. Заявление Фонтейна о том, что он застукал младшего мальчика за мошенничеством, будет принято, и все подтверждающие доказательства будут отклонены обычным способом. Автор этих строк не может выдвинуть предположение о том, как эти явления были сделаны или создана видимость того, что они были сделаны, но это древние традиционные вещи, quae semper, quae ubique, quae ab omnibus [которые существуют всегда и везде одинаково]. Они засвидетельствованы под присягой лицами разного положения, возраста и образования, и их свидетельства недалеки от времени событий. Мое единственное желание – чтобы кто-нибудь нашел мальчика или девочку, которые, по крайней мере, попытались бы создать этот феномен в присутствии комитета Общества. Если все это можно сделать так легко, неужели никто из молодых людей не сделает этого?

Lang, Andrew. The Poltergeist at Cideville // Proceedings of the Society for Psychical Research, Vol. 18, № 49 (October 1904), р. 454–463. Перевод Михаила Герштейна.

Комментарий переводчика. Значение событий в Сидевилле трудно переоценить, поскольку это один из немногих полтергейстов, достоверность которого подтверждена судебным процессом. Более того, его истец фактически был обвинен в колдовстве и вынужден заплатить немалую сумму за то, что его избили и опозорили на весь мир. Впрочем, пастух Феликс Торель легко отделался – как правильно заметил Эндрю Лэнг, двумя веками раньше подобные обвинения заканчивались пытками и костром. Вот полный текст приговора суда. «4-го февраля 1851 г. Мы, мировой судья Эрвилля, выслушав показания свидетелей, объяснения сторон и принимая во внимание их взаимные претензии, постановили в первой инстанции: Имея в виду, что каковы бы ни были причины необыкновенных явлений в доме священника Сидевилля, из совокупности всех свидетельских показаний вполне очевидно, что причины эти остаются неизвестными и что поэтому остается лишь установить последствия явлений, вызвавших настоящее дело. Имея в виду, во-первых, что, если с одной стороны ответчик (Тинель) показал, что истец (Торель) похвалялся, будто явления в доме священника Сидевилля вызвал он и что ответчик подозревает, что Торель и был их творцом, то с другой – установлено многочисленными свидетелями, что Торель все это говорил и делал, чтобы заставить верить, что он играл какую-нибудь роль в этих явлениях. Хвастовство это подтверждается свидетелями Шевалем, Варином, Летелье, Фулоном, Ле Эрно и другими, а также его поведением в доме священника и в мэрии. Истец не имеет оснований жаловаться, что его репутация пострадала из-за данных событий, так как главным виновником тому был он сам, слухи пошли по его инициативе и распространялись по его вине. Имея в виду, что если и верно, как видно из предыдущего, что слава колдуна, которую приписывал себе истец, причинила ущерб его репутации, верно также и то, что он был первым, кто причинил этот ущерб, и что ответчик, повторяя лишь собственные притязания истца, не мог причинить ему тем самым никакого вреда и он должен нести последствия своих речей и ответственность за них, если сверх его ожиданий, из того возникли невыгодные для него последствия. При подобных обстоятельствах в словах ответчика не заключается оскорбления словом или дефамации и поэтому нет и проступка, подлежащего удовлетворению. Имея в виду, во-вторых, что ни допросом свидетелей, ни повторным допросом не удостоверено, чтобы ответчик принуждал истца падать перед собой на колени, и даже многими свидетелями подтверждено, что он добровольно стал на колени перед одним пансионером священнического дома и просил у него прощения, помилования, как бы совершив некий проступок, лишь по простому приглашению ответчика, оправдываемому странным образом действия Тореля в помянутых обстоятельствах; что этот способ действий истца легко объясняется, так как он точно также поступил с мэром Сидевилля, перед которым он по собственному почину повторил сцену вставания на колени, упрашивая прекратить дело, и что таким образом в данном случае никакого принуждения истцу со стороны ответчика не было. Имея в виду, в-третьих, что по показаниям многих свидетелей подтвердилось, что ответчик нанес истцу два или три удара палкой; а также и то, что, несмотря на запрещение, которое сделано было ответчиком истцу приближаться и дотрагиваться к нему, тот, невзирая на это, настойчиво домогался схватить его, протягивая руки; ответчик, чтобы избежать этого, вынужден был отступить к стене и поэтому был поставлен в необходимость законной самообороны, что оправдывает его поведение в данном случае. Что касается последнего пункта, то, имея в виду, что ни один свидетель не слышал, чтобы ответчик приказывал с угрозами хозяину истца прогнать Тореля с работы, а если некоторые свидетели и говорили, но неопределенно и по слухам, что ответчик выражал господину Пейну, хозяину истца, свое желание и удовлетворение, если тот его рассчитает, эти неопределенные слухи не могут в глазах закона рассматриваться, как имеющие значение, и что в этом отношении доводы Тореля неосновательны. Что касается взаимных исков, принимая во внимание, что если и верно, что в первоначальном инстанционном производстве допущены дефамационные выражения, то верно также и то, что требуемое опубликование разбирательства не способно помочь вреду, причиненному этим производством и разглашением, которое вызвало скандальную известность; по этим соображениям, отстраняя все доводы истца, как неосновательные во всех пунктах, и принимая лишь часть доводов ответчика, в иске Тореля отказываем и, оправдывая ответчика, присуждаем помянутого Тореля к уплате расходов и повелеваем считать дело оконченным» (Figuer L. Histoire du merveilleux dans les temps modernes. T. 4. Paris, 1861, p. 212–214). Из одного этого текста видно, что Эндрю Лэнг многое пропустил в своем изложении материалов судебного процесса, ловко обойдя молчанием его «колдовскую» составляющую и сосредоточившись на описании самого полтергейста. Луи Фигье упоминает и другие факты, которые были пропущены Лэнгом. Например, последний свидетель на процессе показал, что, прогуливаясь с сестрой месье Тинеля и обоими детьми по дороге, они видели булыжники, метаемые незримой силой, направляемые прямо на них и падающие у их ног, не причиняя им никакого вреда. Некоторые явления вовсе не упоминались в ходе процесса, но тем не менее были засвидетельствованы очевидцами: группы стульев висели в воздухе без поддержки, собак подбрасывало вверх, как при игре в орлянку и т. п. Когда дети становились на молитву, раздавались страшные богохульства и угрозы свернуть им шею. Это были не просто слова – однажды вечером один из этих несчастных детей почувствовал, как две руки схватили его за голову и повернули с такой силой, что свидетели вынуждены были придти на помощь. Более подробно о событиях в Сидевилле и роли пастуха Тореля можно прочитать в моей статье «Полтергейст, колдовство и охота на ведьм». К счастью, подлинные рукописные материалы процесса сохранились до наших дней и были оцифрованы. Они написаны хорошим писарским почерком и доступны для перевода. Если кто-то из читателей возьмется их перевести полностью, а не отдельными выдержками по вкусу, мы сможем еще лучше понять события в Сидевилле, предоставляющие уникальную возможность заглянуть за кулисы полтергейста.

Эндрю Лэнг • 17.02.2025

 

Если у вас есть дополнительная информация по этой публикации, пишите нам на ufocom@tut.by Подписывайтесь на наш телеграмм канал, чтобы всегда быть в курсе событий. Если вам понравилась статья, вы можете поддержать наш проект.

 

Обсудить 1