Тайна «трясущейся палатки»
Обряды индейских шаманов, спиритизм и полтергейстЕвропейские путешественники, миссионеры и антропологи четыреста лет пытались разгадать тайны представлений, которые шаманы показывают соплеменникам. Почти все они были скептиками, заинтересованными в разоблачении искусных фокусов, но тем не менее однозначный ответ не был найден до сих пор. Самый распространенный обряд, известный на территории нынешних США и Канады, называется в западной этнографической литературе «трясущаяся палатка». Его способен исполнять не только опытный шаман, но любой индеец, должным образом вдохновленный духами.
Для совершения обряда индейцы возводят сооружение из прочно врытых в землю крепких шестов, соединенных воедино несколькими обручами и плотно покрытых шкурами, берестой, брезентом или одеялами. Форма палатки может быть любой – конической, как у вигвама, в виде открытой трубы, бочки, домика и т. п. Внешний вид не важен, единственное условие – чтобы она имела сверху отверстие для входа «духов». Размеры тоже неважны, хотя сильный шаман предпочитает палатку побольше и потяжелее. Сами шаманы не принимают участия в постройке, показывая, что в конструкции нет секретов. Любой может попробовать потрясти каркас и убедиться, что это нелегкая задача.
Обряд проводится, когда станет достаточно темно. Шаман входит в палатку или его прочно связывают, кладут на пол и плотно закрывают полог. В тот же миг палатка начинает трястись, сначала слабо, а потом все сильнее и сильнее. Антрополог Регина Фланнери, первая белая женщина, допущенная к лицезрению обряда, оценила общее отклонение конструкции от вертикали примерно в метр, хотя есть сообщения о более впечатляющих колебаниях. Все это сопровождается песнями и заклинаниями шамана, к которым начинают примешиваться странные шумы, звуки животных и всевозможные голоса. Наконец, появляется главный дух, с которым шаман начинает разговор. Его голос совершенно не похож на голос самого шамана и доносится сверху палатки. Каждый, кто сделал приношение, обычно табак, может задать интересующий его вопрос. Ответы на вопросы обычно удивительно точны, но духи могут на некоторые из них не ответить. Палатка не прекращает трястись, хотя обряд длится часами, и время от времени над ней появляются огни или искры. По мнению индейцев, так выглядят духи или выходящий из тела дух самого шамана. Представление может оживляться «дракой духов», кричащих голосами разных животных и еще более яростно сотрясающих постройку. По окончании обряда, если шамана связывали, оказывается, что ремни с него сняты, причем все узлы остались нетронутыми.
Белые свидетели обряда, как правило, остаются в недоумении: даже если шаман как-то освободился и сам трясет палатку изнутри, непонятно, как ему хватает сил подделывать различные звуки и голоса, не запыхавшись, создавать световые эффекты, да еще и правильно отвечать на нелегкие вопросы. Сильные шаманы способны приводить в движение не только ту палатку, в которой сидят, но и еще две-три, в которые бросили части своей одежды, или трясти палатку, находясь снаружи и не делая никаких подозрительных движений, а «голоса духов» по-прежнему исходили изнутри сооружения. Некоторые шаманы не могли бы трясти ее сами из-за преклонного возраста или увечий, но это не мешало правильному исполнению обряда.
Первое подробное описание «трясущейся палатки» сделал французский иезуит Поль Ле Жен, который провел много лет среди индейцев. По прибытии в Квебек Ле Жен выучил алгонкинский язык, а затем научился переносить тяготы жизни в дикой местности. Вторую зиму он провел в одиночестве среди индейцев монтанье, которых в наши дни называют инну. С октября 1634 по апрель 1635 г. он бродил с ними по лесам на снегоступах в поисках дичи, спал в их задымленных, переполненных вигвамах, постоянно сталкиваясь с шумом, плохой едой, опасностью заболеть, ссорами и грубостью. При этом Поль не упускал возможностей обратить индейцев в христианство и подорвать влияние шаманов на будущую паству.
В отчете за 1634 год отец Ле Жен рассказал, что один из новообращенных, молодой человек по имени Маниту-Чат-Че, отказался от своей веры всего через несколько месяцев и вновь начал «поклоняться дьяволу». Отступник пытался оправдаться, предложив миссионеру самому увидеть появление духов и убедиться, что они существуют.
Ближе к вечеру двое или трое молодых людей соорудили башню посреди нашей хижины; они воткнули глубоко в землю шесть шестов в форме круга, а чтобы удерживать их на месте, прикрепили к верхушкам шестов большое кольцо, которое полностью охватило их. Они окружили сооружение одеялами, оставив верхнюю часть открытой; все, что мог бы сделать высокий человек – дотянуться до вершины круглой башни, способной вместить 5 или 6 стоящих человек. Когда сооружение было построено, огонь в хижине полностью потушили, а головни выбросили наружу, чтобы пламя не отпугнуло духов или кичикуаи, которые должны были туда войти. Молодой фокусник проскользнул внутрь снизу, откинув одеяла, которыми оно было окутано, а затем вернул их на место; они должны были быть очень осторожны, чтобы в столь прекрасном дворце не было другого выхода, кроме как сверху. Войдя, фокусник начал тихо стонать, словно жалуясь; сначала он тряс башню без особого усилия; затем, постепенно оживляясь, начал насвистывать глухим голосом, как будто доносившимся издалека; затем заговорил, словно в бутылку; стал кричать, как здешние совы, которые, как мне кажется, обладают более сильным голосом, чем во Франции; завывал и пел, постоянно меняя тональность и заканчивая слогами: «хо-хо», «хай-хай», «ги-ги», «ниуэ» и другими подобными звуками, изменяя голос так, что мне казалось, я слышу кукольный театр, который показывают во Франции бродячие артисты. Иногда он говорил на монтаньском, иногда – на алгонкинском, всегда сохраняя алгонкинскую интонацию, которая, как и провансальская, отличается живостью.
Сначала, как я уже говорил, он слегка тряс башню, но постепенно становился все более оживленным и впал в такой неистовый экстаз, что я думал, он разнесет башню вдребезги, сотрясая ее с таким неистовством, что я был поражен тем, что у человека столько силы; ибо после того, как он начал тряску, он не останавливался, пока не закончилась консультация, которая длилась около трех часов. Всякий раз, когда он менял голос, дикари сначала кричали: «моа, моа», – «слушайте, слушайте»; затем, приглашая духов, они говорили им «питухеку, питухеку» – «входите, входите». В другое время, словно отвечая на завывания фокусника, они как бы выдыхали из глубины груди «хо, хо». Я сидел, как и другие, наблюдая за удивительной мистерией. Мне запретили говорить, но, поскольку я не обещал повиноваться, не преминул вставить несколько слов. Я умолял их сжалиться над бедным фокусником, который убивался внутри, или говорил, что им следовало бы кричать громче, потому что духи, должно быть, заснули.
Некоторые из дикарей вообразили, что фокусника не было внутри, его унесли, сами не зная куда и как. Другие говорили, что тело лежало на земле, а душа витала над сооружением, где говорила, призывая духов и время от времени выбрасывая огненные искры. Но вернемся к консультации. Дикари, услышав некий голос, который подделал фокусник, издали радостный крик, сказав, что вошел один из духов; затем, обращаясь к нему, они закричали: «тепуачи, тепуачи» – «Зови, зови» – то есть «зови своих спутников». Фокусник, притворившись этим духом и изменив интонацию, позвал их. Тем временем присутствовавший колдун взял барабан и начал петь вместе с фокусником внутри башни, а остальные ему отвечали. Некоторые молодые люди начали танцевать, в том числе отступник, который и слышать об этом не хотел, но колдун заставил его повиноваться.
Наконец, после тысячи криков и завываний, после тысячи песен, после того, как дикари потанцевали и основательно потрясли это прекрасное сооружение, поверив, что в него вошли духи или кичикуаи, колдун обратился к ним. Он спросил их о своем здоровье (ибо он болен) и о здоровье жены, которая тоже была больна. Духи, или, вернее, фокусник, который их подделывал, ответили, что его жена уже не жилец, с ней все кончено. Я и сам мог бы сказать то же самое, потому что не нужно было быть пророком или колдуном, чтобы догадаться об этом, поскольку бедное создание уже умирало; что касается колдуна, духи сказали, что он увидит весну. Зная о его болезни, которая заключалась в болях в чреслах, или, скорее, в немощи, вызванной распущенностью и излишествами, ибо он был порочен до последней степени, я сказал, видя, что в остальном он здоров и очень много пил и ел, что он увидит не только весну, но и лето, если его не постигнет какое-нибудь другое несчастье, и не ошибся.
Потом этих прекрасных оракулов спросили, скоро ли выпадет снег, много ли его будет, появятся ли лоси или олени и где их можно найти. Они, или, вернее, фокусник, всегда менявший голос, ответили, что видели вдали немного снега и нескольких лосей, но у них хватило благоразумия не указывать точное место.
Вот что произошло во время консультации, после которой я захотел встретиться с фокусником; но, поскольку было темно, он так быстро выбрался из сооружения и нашей маленькой хижины, что оказался снаружи прежде, чем я успел это заметить. Когда он и остальные дикари, пришедшие из других хижин, чтобы приобщиться к этим прекрасным таинствам, ушли, я спросил отступника, настолько ли он простодушен, чтобы поверить, что духи входили туда и разговаривали. Он начал клясться верой, которую утратил и от которой отрекся, что это говорил не фокусник, а кичикуаи, или духи воздуха, сказав мне: «Войди сам внутрь, и ты увидишь, что тело останется внизу, а душа твоя вознесется ввысь». Я действительно хотел войти в сооружение, но, поскольку был единственным белым, предвидел, что мне могут причинить какое-нибудь оскорбление, и, поскольку там не было бы свидетелей, они бы потом хвастались, что я познал их таинства и восхитился ими.
У меня возникло огромное желание узнать природу духов, поскольку отступник ничего о них не знал. Колдун, видя, что я открываю его уловки и не одобряю его глупостей, не пожелал ничего объяснять, так что мне пришлось пустить в ход свой ум. Я подождал несколько недель, затем, затронув эту тему, заговорил так, будто восхищался его учением, сказав, что было бы неправильно отказывать мне, поскольку на все вопросы, которые он задавал мне насчет нашей веры, я отвечал ему откровенно и без обиняков. В конце концов он поддался на лесть и начал говорить. Вот басня, которую он рассказал мне, касающаяся природы и характера духов.
Два дикаря советовались с духами одновременно, но в разных сооружениях, и один из них, очень злой человек, который предательски убил трех человек топором, был убит ими. Проникнув к другому дикарю, чтобы лишить и его жизни, духи сами были удивлены: колдун защищался так хорошо, что убил одного из кичикуаи, или духов. Таким образом выяснили, из чего они созданы, потому что дух остался на месте, где его убили. Тогда я спросил, какова его форма. «Он был величиной с кулак, – ответил колдун, – тело у него каменное и довольно длинное». Я понял так, что оно имеет конусообразную форму, большое с одного конца и постепенно уменьшающееся к другому. Они верят, что в каменном теле есть плоть и кровь, ибо топор, которым убили духа, был окровавлен. Я спросил, есть ли у них ноги и крылья, и мне сказали, что нет. «Тогда как, – спросил я, – они могут входить в сооружения или летать, если у них нет ни ног, ни крыльев?» Колдун рассмеялся и сказал: «По правде говоря, Черная Мантия, ты ничего не смыслишь». Так они отплачивают мне, когда я выдвигаю какие-то возражения против чего-то, на что они не могут ответить.
Так как они придавали большое значение огню, который фокусник выбрасывал из своего сооружения, я сказал, что наши французы умеют разводить огонь лучше, чем он, потому что, как я склонен думать, он всего лишь сотворил несколько искр из какого-то гнилого дерева, которое принес с собой, и если бы у меня было немного смолы, я мог бы сделать для них поднимающееся пламя. Они настаивали, что он вошел в сооружение без огня, но я случайно видел, как кто-то дал ему раскаленный уголь, который он попросил, чтобы раскурить трубку [1].
Отец Поль Ле Жен снова заговорил о «трясущейся палатке» три года спустя в отчете за 1637 год. В нем он признался, что теперь сомневается в том, что явление было результатом шаманских трюков, и начал подозревать, что оно может быть делом рук демонов. Перемена взглядов иезуита была отчасти вызвана упорством, с которым индейцы отстаивали свою веру в ритуал, а отчасти собственным опытом в лагере монтанье.
Я уже говорил, что, когда они намеревались обратиться к духам света, готовили палатку, вбивая в землю шесты, связывая и закрепляя их обручем, а затем накрывая их одеждами или одеялами. Когда колдун входит в нее, поет и призывает духов или демонов, палатка начинает трястись. Тогда я считал, что это колдун трясет ее; но Махабичтичиу, говоря со мной откровенно, и колдун Пигаруич, с большой искренностью открывший мне все уловки, возразили, что не колдун трясет это сооружение, но сильный ветер, который внезапно и яростно врывается внутрь. И в доказательство они рассказали, что палатка иногда бывает такой прочной, что человек с трудом может ее пошатнуть, «но ты увидишь, если пожелаешь там присутствовать, как она раскачивается и наклоняется из стороны в сторону с такой силой и столь долго, что ты будешь вынужден признать, что нет такой человеческой силы, которая могла бы вызвать это движение».
Проводя зиму с дикарями, я видел, как они творили эту чертовщину; я видел, как сильные молодые люди потели, возводя палатку, и как она тряслась, не с такой силой, как они говорят, но достаточно сильно и столь долго, что я был поражен, что у мужчины хватило сил выдержать такое напряжение. И все же, поскольку я не пытался проверить круглую палатку, чтобы убедиться, прочно ли та закреплена, я предположил, что, должно быть, колдун трясет ее.
Более того, те, кого я только что назвал, и другие решительно утверждали, что верхушка палатки, высотой около семи футов [2,1 м], иногда наклоняется даже к земле, так сильно она раскачивается. Также замечали, что руки и ноги колдуна, распростертого на земле, иногда показывались в нижней части палатки, в то время как верх ее сильно сотрясался. Они говорили, что демон или ветер иногда врывается в этот маленький домик с такой силой, что колдун, думая, что земля разверзается и он вот-вот упадет в пропасть, в ужасе выскакивает из палатки, которая продолжает трястись еще некоторое время после того, как он покинет ее.
Анискауаскусит, молодой дикарь, заверил нас, что прошлой осенью Этуэ, колдун из Тадуссака, вошел в Апитуаган – так они называют палатку, – и его одежду выбросило оттуда сверху, а тело подняло так, что те, кто заглядывал внутрь, больше не видели его; наконец, услышали, как он упал, издав жалобный крик, как человек, испытывающий шок от падения. Освободившись от чар, он сказал, что не знает, где был и что произошло.
Тот же самый человек очень откровенно рассказал мне, потому что жил вместе с нами, и мы наставляли его в вере, что однажды зимой, когда он и еще один молодой человек были на замерзшем озере, они увидели, как колдун впал в состояние экстаза. Он был вознесен, и никто не знал, как это произошло, потому что он внезапно исчез у них на глазах. Ближе к вечеру нашли его одежду, но не тело; через несколько дней он вернулся совершенно измученный и не мог сказать, где был и что делал [2].
Иезуиты были хорошо подготовлены для проведения исследований, поскольку имели лучшее образование, навыки наблюдения и логического мышления. Они изучали эти явления не как посторонние, а проживали среди практикующих шаманизм, завоевав их доверие. В принципе, они верили в сверхъестественное, чудеса и видения, но не в те, что являлись вне католической церкви. Как и современные ученые, они объясняли все, что могли, результатом фокусничества, подтасовок и совпадений. Но оставался небольшой остаток явлений, которые они не могли объяснить. Иезуиты приписывали их влиянию дьявола. Современные ученые не могут использовать такое объяснение, но пока не нашли лучшего.
Полтора столетия спустя Канада стала британской колонией, но традиции и обряды индейских племен ничуть не изменились. Великий вождь Понтиак (в его честь назвали марку автомобилей) начал восстание против захватчиков, и торговец Александр Генри-старший из-за него фактически стал пленником оджибвеев. Только в 1764 г. представился шанс на побег, когда прибыло каноэ с посланцами от сэра Уильяма Джонсона, главного по делам индейцев в Северной Америке. Он приглашал оджибвеев прислать делегацию в форт Ниагара на озере Онтарио и заключить мирный договор с англичанами. Генри, естественно, убеждал индейцев принять это предложение, чтобы присоединиться к делегации и в конце концов добраться до Монреаля. Но оджибвеи никак не могли решиться.
«Брат, – обратился вождь к Генри, – мы не знаем, ловушка это или нет. Мы позволим Микинаку, Великой Черепахе, решать за нас».
«Великая Черепаха?»
«Да, наш главный дух. Мы построим для него дом, наш шаман пригласит его войти и рассказать правду о британцах».
Генри попросил разрешения присутствовать на церемонии.
«Да, брат. Ты прожил с нами много лун. Теперь ты один из нас».
На следующий день воины оджибвеев построили очень большой вигвам, а внутри него поставили палатку поменьше. Каркас состоял из пяти шестов, сделанных из пяти разных видов древесины. Каждый шест был около 3 м в длину и 20 см в диаметре. Диаметр палатки составлял 1,2 м, а шесты воткнули в землю на глубину 60 см и связали друг с другом вверху обручем. Покрывало из лосиной шкуры плотно прикрепили к шестам кожаными ремешками, но с одной стороны оставили свободный клапан, чтобы пропустить шамана.
Церемония началась с наступлением темноты. Шаман появился почти обнаженным и полез в палатку. «Едва его голова оказалась внутри, как сооружение, массивное, что понятно из описания, начало трястись; и не успела шкура упасть, как послышались звуки множества голосов, кто-то кричал, кто-то лаял, как собаки, и выл, как волки; в этом ужасном концерте слышались смешанные крики и рыдания, как от отчаяния, тоски и острейшей боли. Звучала и членораздельная речь, как будто из человеческих уст, но на языке, неизвестном никому из зрителей». Потом наступила мертвая тишина, которую нарушил, по словам Генри, «низкий и слабый голос, напоминающий плач маленького щенка». Услышав его, индейцы захлопали в ладоши от радости, заявив, что это голос Микинака. Ранее слышанные звуки издавали злые духи. После серии песнопений шаман произнес своим голосом: «Великая Черепаха здесь. Он готов ответить на вопросы».
Вождь вышел вперед и предложил духу табак, попросив его выступить посредником с добрыми духами от имени присутствующих индейцев. Затем вождь обратился к шаману: «Не скажет ли нам Великая Черепаха, готовятся ли англичане к войне с оджибвеями? Много ли английских солдат в красных мундирах в форте Ниагара?»
После этого вопроса «палатка мгновенно затряслась, и в течение нескольких секунд продолжала раскачиваться так сильно, что я ожидал увидеть, как она сровняется с землей». Затем раздался пронзительный крик и на четверть часа воцарилась тишина. За это время Микинак, как предполагалось, пересек озеро Гурон и посетил сначала форт Ниагара, а затем Монреаль. Наконец шаман был готов отвечать.
«В форте Ниагара Большая Черепаха не видел много красных мундиров. Но вниз по реке Святого Лаврентия к Монреалю он обнаружил, что река покрыта лодками, а в лодках – красные мундиры с ружьями, и их столько, сколько листьев на деревьях. Он видел, как они поднимались вверх по течению, собираясь воевать с индейцами».
Аудитория восприняла неприятную новость с тревогой, которая, однако, сменилась облегчением, когда прозвучал ответ на следующий вопрос.
«Если оджибвеи отправятся навестить сэра Уильяма Джонсона, примет ли он нас как друзей?» – «Да, – ответил шаман. – Микинак говорит, что он наполнит ваши каноэ подарками и большим количеством рома. Каждый воин благополучно вернется домой к семье».
Когда общественные дела завершились, настала очередь спрашивать духа о личных делах – особенно об отсутствующих друзьях или больных родственниках. Ответы, по словам Генри, «допускали большую широту толкований».
Александр сам предложил табак и задал прямой вопрос: «О Великая Черепаха, скоро ли я вернусь в свою страну?» Палатка сильно задрожала, и он услышал ответ: «Мужайся, белый человек, с тобой ничего не случится. В конце концов ты доберешься до своих друзей и благополучно вернешься в свою страну».
Церемония длилась почти до полуночи. «Я наблюдал за ней, – заявил Генри, – чтобы выявить конкретные уловки, с помощью которых делался фокус. Но таково было мастерство, проявленное в представлении, или же мне так не хватало проницательности, что я не сделал никаких открытий и ушел не более чем с общими предположениями, которые, естественно, возникнут у каждого читателя» [3].
К началу XIX века распространение христианства и вырождение индейских племен, затронутых цивилизацией, привели к исчезновению шаманских практик в Восточной Канаде. «Трясущуюся палатку» теперь можно было найти только на территориях Компании Гудзонова залива, и тем, кому было интересно увидеть ее, приходилось отправляться на запад. Одним из таких путешественников был молодой художник Пол Кейн, который в 1846 г. получил от главы Компании Гудзонова залива Джорджа Симпсона разрешение сопровождать сборщиков пушнины и совершить путешествие по Западной Канаде, запечатлевая индейцев и их обычаи. Естественно, Кейн хотел увидеть что-нибудь из индейской магии.
В 1848 г., когда он возвращался вместе с майором Маккензи, чиновником Компании Гудзонова залива, ему посчастливилось увидеть палатку в действии. Отряд остановился на ночлег на реке Беринг, недалеко от озера Виннипег. С наступлением темноты проводники и гребцы из числа индейцев построили палатку для обряда, чтобы обеспечить попутный ветер на следующий день. Ее сделали из 10 или 12 крепких шестов, вбитых в землю и образующих круглую площадку диаметром около метра. Шесты обернули большим лодочным парусом, оставив отверстие наверху. Внутрь вошел шаман, заставив палатку сильно трястись, стучал погремушкой и хриплым голосом пел заклинания.
Тем временем, не имея возможности заснуть из-за шума, я завернулся в одеяло, пошел в лес, где они устраивали свою полуночную оргию, и лег среди тех, кто находился снаружи палатки, чтобы стать свидетелем обряда. Не успел я это сделать, как заклинания сразу прекратились, и шаман воскликнул, что здесь присутствует белый человек. Как он это узнал, я не могу представить, так как была кромешная тьма, а он сидел в узкой палатке без какого-то видимого отверстия, через которое мог бы увидеть меня, даже если бы было достаточно светло, чтобы отличить одного человека от другого. Майор, который, как и многие другие умные люди, твердо верит в их колдовство, рассказывал мне, что один канадец однажды имел неосторожность заглянуть под полог, скрывающий шамана, и так испугался, что не оправился от этого, и его невозможно было уговорить рассказать, что его так ужаснуло.
Примерно через два часа тряски и пения шаман крикнул, что видит пять лодок с поднятыми парусами, плывущих по ветру; сообщение было встречено всей компанией обычным рычанием, обозначающим удовлетворение и согласие. Потом индейцы задали ему много вопросов, некоторые спрашивали о здоровье семей дома, которых они не видели уже много месяцев. Задав вопрос, спрашивающий бросал небольшой кусочек табака на покров, после чего шаман тряс палатку и сильно встряхивал погремушкой, а затем отвечал, что видел, как одна семья пировала жирным осетром, другая занималась каким-нибудь приятным занятием и т. д. Тогда я сам задал вопрос, сопроводив двойной порцией табака, за что получил двойную порцию шума. Я спросил о диковинках, которые оставил в Норвежском доме из-за нехватки места в лодках для того, чтобы их перевезли на каноэ, которые должны были по возвращении забрать сэра Джона Ричардсона. Шаман сказал, что видел группу с моим багажом, расположившуюся лагерем на песчаном мысе, который мы сами прошли два дня назад.
Каким бы странным ни казалось это совпадение, на следующий день у нас был попутный ветер, за что, конечно, всю заслугу приписывал себе шаман; не менее верно и то, что каноэ с багажом были на песчаном мысе в указанный им день, о чем я специально расспросил, когда те встретились с нами [4].
В Миннесоте, на другой стороне канадско-американской границы шаманов называли джессакидами, а их палатки для обряда – джессаканами. Поскольку здесь традиция включала в себя связывание исполнителя, у белых свидетелей то и дело возникало желание поспорить с джессакидом, что если связывать будут они, ему ни за что не выбраться. Полковник Гаррик Мэллери описал итог одного из подобных споров в докладе Антропологическому обществу в Вашингтоне. Переводчик Пол Болье, сам наполовину оджибвей, пропитался цивилизацией и утратил веру в шаманов. Он предложил одному из джессакидов пари на 100 долларов, что его свяжут так, что никакие духи не смогут развязать. В 1858 г., когда состоялось пари, это была огромная сумма – на доллар можно было купить новые ботинки или подержанный револьвер с сотней патронов.
Затем возвели джессакан, или палатку. Сооружение из вертикальных шестов, наклоненных к центру, было укреплено переплетенными прутьями, покрытыми от земли до верха одеялами и берестой, с верхним отверстием диаметром около фута [30 см] для входа и выхода духов и предметов, но недостаточно большим для человеческого тела. На одной стороне нижнего покрова был оставлен клапан для входа джессакида. Был создан комитет из 12 надежных человек, включая епископального священника резервации; они должны были следить, чтобы между джессакидом и возможными сообщниками не было никаких контактов. Несколько сот зрителей стояли в стороне, поскольку им не позволяли приблизиться.
Джессакид снял одежду, так что на нем не осталось ничего, кроме набедренной повязки. Болье взял веревку, выбранную им самим для этой цели, и сначала обвязал один конец вокруг лодыжек шамана; затем его колени были надежно связаны вместе, затем запястья, после чего руки перекинуты через колени, а под ними пропустили деревянный шест, таким образом закрепив и его руки неподвижно внизу. Затем веревку снова и снова обматывали вокруг шеи, каждый раз завязывая таким образом, чтобы лицо было прижато к коленям. Плоский речной камень черного цвета, который был манидом или амулетом джессакида, остался лежать у него на бедрах.
Затем шамана отнесли в палатку и положили внутри на циновку, расстеленную на земле, а клапан закрыли таким образом, чтобы полностью скрыть его от посторонних глаз. Сразу же послышались громкие удары, и палатка начала раскачиваться из стороны в сторону с огромной силой. Священник заявил, что это дело рук Сатаны и «тут ему не место», поэтому ушел и не увидел конца представления. После нескольких минут резких движений и раскачивания палатки, сопровождавшихся громкими нечленораздельными звуками, движения постепенно прекратились и послышался голос шамана, который велел Болье сходить в расположенный неподалеку дом друга и принести оттуда веревку. Болье, подозревая, что над ним хотят подшутить, приказал комитету быть очень осторожным и не позволять никому приближаться, пока он ходит за веревкой, но нашел ее на указанном месте, все еще завязанной точно так, как он завязал ее на шее и конечностях джессакида. Он немедленно вернулся, положил веревку перед зрителями и попросил у джессакида разрешения посмотреть на него, на что было дано согласие при условии, что Болье не должен прикасаться к нему. Когда полог откинули, джессакид со своим черным манидо сидел внутри, сосредоточенно покуривая трубку. Болье заплатил ему 100 долларов [5].
Фокусник Кристофер Милбурн в книге «Иллюстрированная история иллюзионизма» считает, что «здесь мог быть использован скрытый подземный ход. Помощник, спрятавшийся в нем под палаткой, мог развязать джессакида, протиснуться по нему с веревкой и броситься к дому, где она и должна быть найдена» [6]. Тем не менее эта гипотеза вряд ли верна, так как джессакан поставили в черте города Лич-Лейк и после его разборки следы подкопа были бы тут же обнаружены. Настоящий шаман никогда не принимает участия в возведении палатки и вряд ли мог заранее знать, где ее поставят, чтобы вовремя сделать подкоп.
Многие индейские шаманы отказывались от своей веры, обращаясь в христианство. Их не раз спрашивали о том, как палатка приводится в движение, но даже на смертном одре бывшие шаманы продолжали настаивать, что ее двигали духи. Немецкий антрополог Дж. Г. Коль, посвятивший в середине XIX века несколько лет исследованию северного и западного берегов озера Супериор, записал подобный рассказ от белого мужчины, который много лет жил среди индейцев и женился на индианке.
Тридцать лет назад я присутствовал при заклинаниях и камлании джоссакида в одной из палаток. Я видел, как мужчина прополз в палатку высотой около десяти футов [3 м], проглотив загадочное зелье, приготовленное из корня. Он сразу же начал петь и бить в барабан в плетеной «трубе». Весь каркас начал постепенно дрожать и трястись, медленно раскачиваясь среди сильного шума. Чем больше некромант пел и барабанил, тем сильнее становились колебания каркаса. Он наклонялся вперед и назад, вверх и вниз, как мачта судна, бросаемого волнами в шторм. Я не мог понять, как эти движения могли быть вызваны человеком внутри, поскольку мы не смогли бы вызвать их извне. Барабан смолк, и джоссакид закричал, что духи пришли к нему. Затем мы услышали сквозь шум, треск и колебания палатки два голоса, говорившие внутри: один сверху, другой снизу. Нижний задавал вопросы, на которые верхний отвечал. Оба голоса казались совершенно разными, и я полагал, что смогу объяснить их с помощью очень искусного чревовещания. Спириты среди нас, однако, объясняли это с помощью современного спиритизма и утверждали, что джоссакиды имели говорящих медиумов, кроме известных нам, которые стучали, писали и рисовали [7].
Последнее утверждение ставит рассказ под сомнение, потому что книга Коля вышла в 1860 г., и «тридцать лет назад» – это еще 1820-е годы, а спиритизм впервые появился в 1848 г. Однако не исключено, что рассказчик просто сравнивал увиденное с появившимся позднее спиритизмом и его не так поняли.
У истории было продолжение. Тридцать лет спустя, то есть незадолго до встречи с Колем, рассказчик наткнулся на лежащего на смертном одре очень старого индейца и узнал в нем того самого джоссакида, который устроил им странное представление. С тех пор индеец стал христианином и, конечно же, отказался от прежних языческих обычаев. Рассказчик сел рядом с умирающим индейцем и заговорил с ним.
«Помнишь ли ты, как пророчествовал нам в палатке тридцать лет назад и удивлял нас не только речами, но и ее движениями? Мне было любопытно узнать, как это сделано, и ты сказал, что сделал это сверхъестественной силой, «благодаря духам». Теперь ты состарился и стал христианином; ты болен и долго не проживешь. Сейчас настало время признаться во всем. Скажи, как и чем ты нас обманул?»
«Я знаю это, – ответил больной индеец. – Я стал христианином, я стар, я болен, я не буду долго жить и не могу ничего другого, кроме как говорить правду. Поверьте, я вас тогда не обманул. Я не двигал палатку. Ее трясла сила духов. Я лишь повторил тебе то, что сказали мне духи. Я слышал их голоса. Верх палатки был полон ими, передо мной расстилались небо и обширная земля. Я мог видеть вокруг на большое расстояние и верил, что могу распознать самые отдаленные предметы».
«Умирающий старый джоссакид, – заключил рассказчик, – произнес все это с таким выражением простой истины и твердой убежденности, что мне казалось, по крайней мере, что он не считал себя обманщиком, а верил в действенность своего волшебного искусства и в реальность видений» [7].
Даже если мы ради осторожности отвергнем его рассказ, у нас остается много таких же признаний бывших шаманов. Вау-Чус-Ко, который в молодости был шаманом, обратился в христианство и умер в Макинаке 10 лет спустя, в 1840 г. Когда его попросили объяснить прежние фокусы, он сказал Генри Скулкрафту, что, как только вошел в палатку, он ударил в барабан и начал заклинания. Вскоре он почувствовал присутствие личных маниту, или духов, внутри нее, хотя и не мог видеть их в темноте. Сотрясение палатки было вызвано потоками воздуха, вращавшимися внутри каркаса, как вихрь [8].
Отвечая другому собеседнику, У. М. Джонсону, Вау-Чус-Ко торжественно заявил: «Я обладал силой, которую не могу объяснить или описать вам. Я никогда не пытался шатать палатку. Я поддерживал связь со сверхъестественными существами или с духами, которые действовали на разум или душу и открыли знание, которое я описал» [9].
Примерно тогда же известная шаманка, Женщина-Облако-в-Синем, «исповедалась» Скулкрафту вскоре после того, как присоединилась к методистской епископальной церкви. Она также утверждала, что палатка сильно тряслась сверхъестественным образом – сжатыми потоками воздуха, движущимися в верхней ее части. Шум этого движения она принимала за доказательство присутствия духов. В свете своего обращения в христианство она признавала, что ей, наверное, являлась нечистая сила [10].
Далеко не всегда духи были невидимыми. Епископ Монреаля преподобный Джордж Маунтин записал со слов кого-то из новообращенных, что «во время обряда, происходящего в колдовской палатке, шаман, не глядя прямо вверх, видит в одной плоскости с самым верхним обручем множество объектов, подобных маленьким звездочкам» [11].
Как уже упоминалось, сильный шаман мог трясти палатку, находясь на глазах людей и не делая подозрительных движений. Это не обязательно должно быть особое сооружение, шаман мог сотрясать свой вигвам или любой другой. С такими способностями летом 1879 г. столкнулся Сесил Денни, один из старейших офицеров Северо-Западной конной полиции. Он по служебным делам оказался на реке Ред-Дир неподалеку от большого лагеря Черноногих и однажды лунной ночью зашел посетить вигвам шамана, стоявший в стороне от лагеря. Денни не знал язык индейцев и взял с собой переводчика Билли Гладстона.
Мы вошли в вигвам, в центре которого горел небольшой костер. Шаман сидел, завернувшись в бизонью шкуру, во главе вигвама и курил одну из длинных шаманских трубок, вообще не обращая на нас внимания. Поэтому я сел рядом, закурил свою трубку и, положив рядом с ним в подарок две сигареты, начал спокойно курить, без всякого знака признания со стороны индейца.
Внутри было очень тихо, а снаружи, в разных частях лагеря проводились танцы и слышался бой барабанов. Мы просидели так довольно долго, пока меня не испугал звук колокольчика, звонившего надо мной и крышей вигвама. Я ничего не видел, и индеец не сделал ни единого движения. Вскоре сам вигвам начал раскачиваться, приподнявшись над землей на фут [30 см] или больше позади меня. Если вспомнить, что большая индейская палатка состоит из десятков длинных шестов, скрещенных наверху, широко раздвинутых внизу и покрытых бизоньими шкурами, то кажется, что поднять одну из сторон почти невозможно, ибо никакой ветер не может сделать это.
Через некоторое время раскачивание прекратилось, и я вышел посмотреть, не разыгрывает ли кто-нибудь меня; рядом не оказалось ни души, хотя луна ясно светила и видно далеко. Когда я вернулся через некоторое время и снова сел на свое место, палатка опять начала раскачиваться, причем так сильно, что иногда приподнималась на несколько футов с одной стороны, так что можно было отчетливо видеть, что происходит снаружи. К этому времени мой переводчик был сильно напуган, да и мне было ненамного лучше, а индеец так и не пошевелился. Мы увидели достаточно и ушли, вернувшись в наш лагерь совершенно озадаченными [12].
В другой раз Денни стал свидетелем того, как шаман в течение пяти минут танцевал босиком в медном котле, который поставили пустым на огонь и раскалили докрасна. От котла шел такой сильный жар, что Денни не мог заставить себя сесть рядом, но на босых ногах индейца после танца не было и следа ожогов. Он также видел, как шамана крепко связали по рукам и ногам сыромятными веревками, после чего голым втолкнули в палатку, утыканную вбитыми в землю острыми кольями. Шаман освободился от веревок, не получив ни единой царапины, и колья остались стоять нетронутыми.
К началу ХХ века обряд «трясущейся палатки» стал большой редкостью, но так и не исчез полностью. В июле 1929 г. его наблюдал и описал А. К. Блэк, чиновник торгового поста Компании Гудзонова залива в Нипигоне. Блэк узнал, что среди индейцев, которые собрались вместе, чтобы получить причитающуюся плату по предыдущему договору с Компанией, есть знаменитый шаман по имени Август, и убедил его провести обряд.
Перед наступлением сумерек два парня-индейца отправились в лес за ивовыми шестами, которые крепко вбили в землю и закрепили двумя ивовыми обручами – один в центре, а другой соединял шесты сверху. Почти все присутствующие испытали шесты и признали их прочными. К их верху привязали банку с дробью, а снаружи все покрыли берестой, завершив конструкцию.
Когда стемнело и взошла луна, индейцы уселись на корточки вокруг вигвама на расстоянии 4–6 футов [1,2–1,8 м] от него. На западе было проделано небольшое отверстие, чтобы индеец мог пролезть в него, и его сразу же закрыли, как только он вошел. Как только индеец исчез, вигвам начал трястись, а дробь греметь. Индейцы были поражены, а шаман затянул какую-то жуткую песню. Это продолжалось почти полчаса; затем он начал говорить, рассказывая на их родном языке, что связался с духами и ожидает их в любое время, хотя им было немного трудно добраться до него. Все это время вигвам продолжал трястись.
Произошло небольшое волнение, и послышался странный голос. Голос шамана был слышен у основания вигвама, в то время как странный голос доносился сверху. Голоса были совершенно разными. Поговорив некоторое время со странным голосом, Август сказал молчаливым наблюдателям, что может ответить на любой их вопрос, но сначала желающий должен положить под вигвам пачку жевательного табака. Вскоре его забросали вопросами, многие из них были примерно такими: «Сколько рыбы я поймаю утром?» и «Повезет ли мне с охотой в этом году?»
Когда вопросов со стороны индейцев стало меньше, Август сказал, что будет рад ответить на любой вопрос, который зададут белые зрители. По настоянию остальных я спросил: «Можно нам подержать вигвам, пока он трясется?» В вигваме начался быстрый разговор, и я почувствовал, что индейцы настроены ко мне неприязненно. Хотя я не понимаю их языка, я почувствовал, что что-то не так, и мне сказали, что Август заявил: если белые люди вмешаются в движение вигвама, поднимется такой сильный ветер, что всех вместе с домами сдует в озеро. Один индеец в порыве возбуждения призвал сидящих прогнать отсюда белых. Я, задавший этот вопрос, сразу же сказал индейцам, что мы не хотим вмешиваться, если могут возникнуть проблемы. Обстановка разрядилась, и хотя вигвам ни разу не перестал трястись, шаман решил продемонстрировать еще больше способностей. Он сказал, что собирается призвать в вигвам дух медведя и показать, как убьет его своими руками.
Когда «дух медведя» появился в вигваме, среди наблюдавших за происходящим индейцев поднялось большое волнение. Там началась драка, и вот тут-то я был немало удивлен. Индейцы, сидевшие вокруг, закричали Августу «Ан-хак!» («Будь сильнее!»). Во время драки верхушка вигвама согнулась так, что почти коснулась земли. Один индеец повернулся ко мне и спросил: «Теперь ты веришь?» Естественно, я ответил «да», ведь там было около 600 верующих! В конце концов, «дух медведя» был убит, и Август повторил подвиг с «духом рыси», что вызвало восторженные крики собравшихся.
Уже начинало светать, когда Август вышел из вигвама, лицо его было покрыто капельками пота. С вигвама тут же сняли бересту. Мы осмотрели шесты и с удивлением обнаружили, что они такие же прочные, как и вначале. Мне рассказали, хотя я и не был тому свидетелем, что Август способен заставить вигвам трястись, просто бросив внутрь свою шляпу [13].
К этому времени обряд «трясущейся палатки» наблюдали не только случайные белые очевидцы, но и антропологи. Им довелось присутствовать при возведении палатки и своими руками убедиться в ее прочности. Поскольку обряд проводился в темное время суток, заснять его было сложно, но магнитофон прекрасно запечатлел все доносящиеся оттуда звуки.
В августе 1938 г. индейцы разрешили посмотреть на обряд Регине Фланнери – первой женщине-антропологу, допущенной к шаманским таинствам. Ее рассказ не содержит много технических подробностей, зато хорошо описывает его культурное содержимое, доставившее много удовольствия зрителям.
Я присутствовала при обряде в Руперт-Хаусе на восточном побережье залива Джеймс. Церемонию провел житель острова, как известно, один из немногих, кто до сих пор пользуется трясущейся палаткой. Шаман не имеет никакого отношения к возведению палатки, которую он использует в ритуале. Итак, четверо или пятеро молодых людей вызвались принести необходимые жерди, которые должны были быть свежесрубленными, и возвести сооружение.
Шесть шестов, по два из трех разных пород дерева, были установлены в круг диаметром около 4 футов [1,2 м]. Один обруч был прикреплен к шестам на высоте около 4 футов от земли. Мужчина, стоявший на этом обруче, натянул второй обруч, поменьше, на верхушку шестов и прочно закрепил его на месте. Наконец, конический каркас сверху донизу покрыли брезентовым тентом, надежно закрепив веревками, прикрепленными к вбитым в землю шестам. Когда все было готово, уже совсем стемнело, и шаман, который во время приготовлений находился на некотором расстоянии, по-видимому, в глубокой медитации, забрался в палатку.
Слух о ритуале быстро распространился, и индейцы в праздничном настроении столпились вокруг, мужчины постарше собрались на восточной стороне, с которой вошел шаман. Я была на противоположной стороне, среди женщин. Как мне сказали, первая песня, которую человек слышит, – это песня деревьев, и ее невозможно перевести, потому что немногие понимают язык деревьев. Сначала палатка начала слегка раскачиваться, и на протяжении всего представления было очень мало моментов, когда она оставалась абсолютно неподвижной. Каждый раз, когда предполагалось, что в нее входит дух, колебания становились более сильными. Во время таких резких движений верх палатки иногда описывал дугу примерно в три фута [около метра].
Мистабео – главный дух обряда, своего рода церемониймейстер или переводчик для других духов. В ту ночь, о которой я рассказываю, пара других духов проникла в палатку до Мистабео, который, когда прибыл, извинился, сославшись на то, что он не знал, что с трясущейся палаткой будут «играть» в ту ночь, и, поскольку он был далеко, потребовалось некоторое время, чтобы добраться сюда. Между прочим, он отметил, что палатка маленькая. Мемегвецио, повелитель хищных животных, вошел, напевая песню о своем «щенке», медведе. Мистинаку, отвечающий за рыбу и все, что обитает в воде, был еще одним важным духом. Прилетел ворон, а за ним один за другим последовали многие другие.
Большинство вопросов задавали старики, сидевшие возле палатки с восточной стороны, хотя время от времени другие зрители пробовали попытать счастья. Многие вопросы касались охоты. Не на все вопросы были даны ответы. Говорил в основном Мистабео – шаман не должен произносить ни единого слова, а должен стоять на коленях, присев на корточки и склонив голову. Время от времени Мистабео просил закурить, и тогда зажигали сигарету и засовывали ее под полог в том месте, куда забирался шаман. Мистабео был очень весел в тот вечер и сделал много замечаний, которые вызвали много смеха и комментариев у зрителей. Больше всего веселья вызвали замечания, касающиеся сексуальных игр.
Одним из кульминационных моментов представления стала драка Мистабео и Мемегвецио. Палатка сильно затряслась, и казалось, что в ней происходит грандиозное сражение. Было слышно, как поет Мистабео, а Мемегвецио пыхтит, отдувается и скребет палатку, как это мог бы делать медведь. Зрители возбуждались все больше и больше, они все теснее и теснее окружали палатку и подбадривали Мистабео. Только если Мистабео победит в такой схватке, индейцам повезет в охоте на медведя. Наконец раздался громкий удар, означавший, что Мемегвецио брошен наземь и Мистабео победил.
Около часа ночи начался исход духов. Верх палатки несколько раз сильно трясся, когда каждый из них покидал ее. Мистабео, как обычно, остался после того, как все духи разошлись. Конечно, мне не терпелось поскорее увидеть, как представление закончится и палатку уберут, но этому не суждено было случиться. Мистабео пел одну песню за другой. Все думали, что следующая песня будет последней. Паузы между песнями становились все длиннее и длиннее. Наконец стало очевидно, что Мистабео тянет время, пока я не уйду. Не прошло и пятнадцати минут после того, как я ушла, как представление окончилось [14].
Фланнери обнаружила, что похожий обряд существует и в племени гросвентров, шт. Монтана. В отличие от более северных соседей, их обряд скорее напоминает спиритические сеансы, поскольку во время него призывают не духов мифологических персонажей, стихий и животных, а духов конкретных умерших людей.
Сами гросвентры прекрасно понимают это сходство и, когда рассказывают про обряд по-английски, называют его «сеансом», а исполнителя – «спиритом», поскольку он проводился человеком, имевшим доступ к духу умершего родственника. На их языке «дух» обозначается словом «цацуваа», которое, кстати, используется и для обозначения радио. Голос духа можно услышать, и, хотя его нельзя увидеть, присутствие проявляется в виде шума от его действий. Дух входит и выходит, сильно сотрясая вигвам.
Когда гросвентрам надо было узнать о пропавших без вести, местонахождении врага и т. д., «спирита», которым мог быть как мужчина, так и женщина, просили вызвать духа, над которым он или она имели контроль. Задавались нужные вопросы, и дух давал ответы. Так называемый «сеанс» мог проводиться как в большом жилом помещении, так и в классической «трясущейся палатке». Представление было более или менее сложным, а детали менялись в зависимости от обстоятельств, «спирита» и даже личности вызываемого духа, но неизменной особенностью оставалось сотрясение вигвама или палатки.
Чтобы дать представление о типичном обряде гросвентров, приведем один рассказ о нем, записанный со слов пожилой женщины по имени Воительница. Поскольку имена люди в племени получают не просто так, надо полагать, что она не раз ходила в битвы и заслужила уважение соплеменников. Фланнери подчеркивает, что специально не спрашивала про обряд, рассказ прозвучал как одно из ярких детских воспоминаний, которыми женщина поделилась с внимательной слушательницей.
Много, много лет назад, когда я была маленькой девочкой, отец вышел на тропу войны с несколькими другими мужчинами. Когда наступила зима, они не вернулись. Мой дядя отправился к пожилой женщине по имени Хорошая Певица, известной как спиритка и другими шаманскими способностями. Она согласилась, и сеанс провели в вигваме. Мы с сестрой, тети и родственники – все были там.
Перед задней частью вигвама повесили занавесь. Хорошую Певицу связали и так завернули в одеяло, хорошо закрепив веревки, что видна была только ее голова. Она находилась за занавесью и запела песню, сказав нам, что мы все должны спеть ее четыре раза. Я пела вместе со всеми. Когда мы закончили, то услышали, как сквозь отверстие в верху вигвама проникает жужжание, царапание и всякие шумы. Верх его начал шататься, и в то же время мы услышали, как что-то сверху соскользнуло за занавеску, где лежала старая женщина, и приземлилось там с шумом. Это был ее дух-помощник, дух ее давно умершего сына.
Когда мы услышали шум падения, мой дядя сказал: «Вот жертва», – и протянул за занавесь горшок с молодой собакой, которую они убили и сварили [15]. Мы услышали звон посуды, когда дух ел. Вскоре все кости были обглоданы, дух перебросил их через занавесь, и они упали среди нас. Дух пожаловался, что мы слишком сильно связали его мать. Когда он высвобождал Хорошую Певицу, мы слышали тихое скрипение веревок, которые затем полетели через занавесь. Они все были связаны в клубок, и мы, сколько ни пытались, не могли этот клубок развязать.
Дух вновь стал жаловаться: «Почему вы так крепко связали мою мать?» И потом он спросил: «Почему вы позвали меня?» Дядя сказал: «Я позвал тебя, потому что наши мужчины ушли на тропу войны и некоторые, например, Святая Ласка, не вернулись. Я хотел бы знать, где они и что с ними стало?» Затем мой дядя зажег трубку и протянул ее за занавесь. Дух ее выкурил и положил трубку снаружи, а мой дядя сказал: «Я прошу тебя поискать моего шурина, где он, что стало с ним?» Тут же дух зашумел, мы слышали, как он выходит в верхнее отверстие вигвама, и он снова сильно зашатался. Все спокойно сидели, курили и прислушивались. Тогда Хорошая Певица крикнула из-за занавеси: «Пойте еще четыре раза!» Все запели, и я вторила. После четвертого раза дух вернулся, как и в первый раз, вошел в вигвам, прыгнул за занавесь и приземлился с глухим ударом. Каждый раз, когда дух входил или выходил, вигвам сотрясался. Дух издал восклицание, которое у нас означает, что случилось что-то ужасное, и продолжил: «Ты должен был сказать Святой Ласке, что ему следовало бы оставаться дома. Он и его группа убиты. Они искали врагов и повстречали нескольких Черноногих. Те заставили их поверить, что они будут встречены мирно, и когда воины приблизились, то их перебили, всех, кроме одного, которому удалось скрыться».
Как раз перед тем, как дух произнес последнюю речь, два маленьких мальчика играли во время обряда в вигваме, и дух сказал: «Успокойтесь, потому что я собираюсь рассказать вам, что произошло». И прежде чем они поняли, что с ними произошло, два маленьких мальчика оказались снаружи. Должно быть, их вытолкнул дух! И после этого все, конечно, притихли [16].
Другой исследователь обрядов гросвентров, антрополог Джон Купер, так описывает типичный «сеанс» в вигваме.
Сразу после того, как шамана связали, он под аккомпанемент барабана запевал призывную песню, которую дал ему дух. Когда дух-помощник приближался к вигваму, слышался свист ветра, а иногда крик совы, – совы и духи тесно связаны в сознании гросвентров, так как духи выглядели или кричали как совы. Когда дух проходил через вершину вигвама, она сильно тряслась, а затем начинала дрожать вся конструкция. Дух нисходит на шамана и дует на него, отчего все путы спадают и свертываются в комок, который столь сильно связан и стянут, что его с трудом можно распутать; его бросают зрителям или тому, кто связывал, особенно если он был скептиком, с вызовом в его адрес со стороны духа: «Ты связал этого человека. А теперь посмотрим, сможешь ли распутать этот клубок».
Затем трубку зажигали и поднимали в темноте в направлении, где должен был находиться дух, чтобы он мог покурить, и зрители видели, как она ритмично разгорается каждый раз, когда он затягивается. Люди в вигваме докуривали трубку, и дух спрашивал: «Люди, почему вы послали за мной?» Они рассказывали то, что хотели узнать. Если дух знал ответ, он отвечал сразу. Если он не знал, то говорил: «Я не знаю. Я пойду и выясню. Ты споешь эту песню еще раз, я вернусь и расскажу тебе» [17].
Как только дух уходил, разводился небольшой костер, и зрители могли закурить. Затем они тушили костер и пели песню духа. Им не приходилось долго ждать, потому что «дух путешествует со скоростью, с которой человек думает». По возвращении дух давал им нужную информацию.
Большинство духов говорили свистящим голосом, но некоторые – те, которыми владели Старик-с-изобилием-вяленого-мяса и Утренняя Звезда, два старых шамана, чьи духи-помощники были одними из величайших, кого помнили, и чьи пророчества всегда сбывались, – разговаривали совершенно естественным голосом [18].
Как и в современном спиритизме, духи гросвентров не любят скептиков, и ученые записали немало историй об их посрамлении. Однажды в преддверии большой битвы с Кроу близ реки Мариас молодой воин, присутствовавший на обряде с духом-помощником, когда в вигваме не горел огонь и стояла кромешная тьма, засомневался, что дух может вернуться, и решил поэкспериментировать. Когда явился дух и раздался шум, юноша, сидящий у выхода в темноте, где никто не мог его видеть, снял набедренную повязку и обнажил гениталии, думая про себя: «Если это действительно дух, он увидит меня и сделает что-нибудь». Вдруг юноша издал вопль, словно его ударили, и выбежал из вигвама. «Тебе лучше бежать отсюда. То, что здесь делается, взаправду», – сказал дух и пояснил, обращаясь к толпе: «Я сильно ударил его палкой по причиндалам, вот почему он убежал». Люди спросили юношу: «Так и было?» И он ответил: «Да. Дух сильно ударил меня по этому месту» [19].
Обратите внимание, что пострадавший сидел очень далеко от завесы, где находились «спирит» и вызванный дух. Быстрота расправы и меткость нанесенного удара здесь поистине удивительны, будь то фокус или действительно аномальное явление. В ходе обрядов бывают и аппорты, то есть принос предметов издалека. Однажды дух по просьбе шамана принес ему ключи, выроненные индейцем в реку из каноэ и считавшиеся навеки утраченными. О таких историях упоминает и Кристофер Милбурн, не давая им никаких объяснений с точки зрения профессионального фокусника [20].
Некоторые белые люди прошли посвящение в шаманы и узнали многие секреты, но не те, что касаются «трясущейся палатки». Это знание считается не передающимся от одного человека к другому. Будущие шаманы узнавали о тайне палатки во время поста при обряде перехода от детства к взрослой жизни. В прежние времена во время этого поста все индейцы видели вещие сны, но иногда они принимали форму визитов «учителя». Он наставлял юношу, как строить палатку и когда колдовать. Детали советов варьируются от человека к человеку. Новичку показывали и правильную позу, которую он должен принять в палатке: на коленях, как гребец в каноэ. Наконец, юноше снится, что палатка начинает трястись от ветра. Этот сон должен повториться четыре раза, прежде чем обучение будет завершено.
Сотрясение палатки следует отнести либо к фокусам, либо к галлюцинации, либо признать подлинным чудом. Если это фокус, жаль, что никто за 400 лет не раскрыл точный метод выполнения трюка. Если оно вызвано галлюцинацией, мы должны предположить, что шаман с помощью силы внушения гипнотизирует аудиторию, заставляя думать, что палатка трясется и танцует. Это объяснение мне кажется невероятным: Франсес Денсмор, которую, в отличие от Фланнери, на обряд не пригласили, наблюдала за ним с большого расстояния и не слышала, что говорит шаман, но прекрасно видела сотрясения палатки. Денсмор выдвинула предположение, что внешний покров палатки сделали больше внутреннего каркаса, и шаман трясет только его за какие-то веревки, но эта версия была признана несостоятельной всеми, кто имел возможность более близко познакомится с обрядом [21].
Профессор Ирвинг Холлоуэлл отметил, что у племени солте палатка устанавливается в форме бочонка – ножки шестов воткнуты в землю не перпендикулярно, а под небольшим углом к центру. Когда верхушки шестов скреплены обручами, а боковые стороны обтянуты шкурами, все сооружение выглядит как грубый цилиндр с тупым конусообразным верхом. Холлоуэлл считает, что благодаря такой бочкообразной форме любому, кто находится внутри, будет легче манипулировать палаткой и трясти ее. Однако операция по-прежнему требует сверхъестественной сноровки, почти невероятного мастерства и энергии. Хорошие обряды длятся по нескольку часов, в течение которых в палатке почти не бывает тихо. Шаман должен непрерывно петь и говорить несколькими разными голосами. Он должен запоминать песни, обладать способностью к драматическому представлению (например, схваток со звериными духами), предсказывать будущее, отвечать на вопросы и остроумно шутить с аудиторией. Поэтому не может быть никаких сомнений в том, что его умение является далеко выходящим за рамки обычных способностей человека, даже если шаман сам сотрясает палатку, искренне веря в глубоком трансе, что это делают духи.
Этнограф Хольгерт Кальвейт полагает, что все мы «должны признать, что шаманы развивают до чрезвычайной степени силу телекинеза, или присоединиться к вере индейцев в духов... Хотя сила психокинеза или телекинеза хорошо задокументирована парапсихологией, как удается шаманам извлекать из себя столько мощности, чтобы часами поддерживать движение достаточно солидной конструкции, остается до сих пор неясным» [22].
Происходящее в «трясущейся палатке» отчасти напоминает полтергейст, запущенный в интересах шамана и управляемый им. Во время полтергейста также могут высвобождаться энергии, значительно превосходящие силу фокального лица. Даже если это не так, изучение шаманских обрядов может оказаться полезным для овладения скрытыми резервами психики и полноценного использования нашего потенциала.
Литература и примечания
1. The Jesuit Relations and Allied Documents. Vol. 6. Cleveland, 1897, p. 163–173.
2. The Jesuit Relations and Allied Documents. Vol. 12. Cleveland, 1898, p. 17–23.
3. Lambert R. Exploring the Supernatural. The weird in Canadian Folklore. Toronto, 1955, p. 27–29; Alexander Henry's travels and adventures in the years 1760–1776. Chicago, 1921, p. 161–166.
4. Kane P. Wanderings of an Artist among the Indians of North America from Canada to Vancouver's Island and Oregon through the Hudson's Bay Company's Territory. L., 1859, р. 439.
5. Hoffman W. The Mide'wiwin or «Grand Medicine Society» of the Ojibwa. Washington, 1891, p. 276–277.
6. Milbourne С. The illustrated history of magic. L., 1975, р. 77.
7. Kohl J. Kitchi-Gami. Wanderings Round Lake Superior. L., 1860, p. 278–280.
8. Schoolcraft H. The American Indians, their History, Conditions and Prospects, etc. Philadelphia, 1851, p. 206–210.
9. Hardinge E. Modern American Spiritualism. NY, 1870, p. 486–487.
10. Hallowell I. The role of conjuring in Saulteaux society. NY, 1971, p. 74–75.
11. Mountain G. The Journal of the Bishop of Montreal During a Visit to the Church Missionary Society’s North-West America Mission. L., 1849, p. 134.
12. Denny C. Blackfoot Magic // The Beaver, Sept. 1944, p. 15.
13. Black A. Shaking the Wigwam // The Beaver, Dec. 1934, p. 13, 39.
14. Flannery R. The Shaking-Tent Rite among the Montagnais of James Bay // Primitive Man, Vol. 12, № 1 (Jan. 1939), p. 11–13.
15. Собачатина у гросвентров считается деликатесом.
16. Flannery R. The Gros Ventre Shaking Tent // Primitive Man, Vol. 17, № 3/4 (Jul. - Oct. 1944), p. 55–56.
17. То есть призывную песню, которой дух научил «спирита»; других песен во время обряда гросвентры не пели.
18. Cooper J. The Shaking Tent Rite among Plains and Forest Algonquians // Primitive Man, Vol. 17, № 3/4 (Jul. – Oct. 1944), p. 66–67.
19. Там же, р. 65–66.
20. Milbourne С. The illustrated history of magic. L., 1975, р. 81.
21. Densmore F. An Explanation of a Trick Performed by Indian Jugglers // American Anthropologist, Vol. 34, № 3, 1932, p. 310–314.
22. Kalweit H. Shamans, healers, and medicine men. Boston, 1992, p. 160–161.
4
