Погоня за слухами об «аэропланах» в Минской губернии в 1914 г. (по материалам Национального исторического архива Беларуси)

Лишь в последние годы благодаря работе ряда историков, археографов и краеведов удалось обратиться к изучению такой, еще недавно окутанной туманом, странице Первой мировой войны, как антиаэроплановая кампания или охота на таинственные летательные аппараты вдалеке от линии фронта [9, с. 307–311]. Выражалась она в поиске неких воздухоплавателей и рассмотрении однотипных сообщений о летательных аппаратах из мест, куда аэропланы не могли долететь в принципе, а воздушные шары и цеппелины – лишь при сочетании ряда условий, которым, однако, рассматриваемые наблюдения зачастую не удовлетворяли. На сегодняшний день уже собраны данные о ходе подобной кампании в ряде губерний Российской империи – Степном [3] и Прибалтийском [6, с. 204–205] краях, Пермской [19, с. 159–168], Воронежской [14, с. 109–115], Саратовской [16, с. 266–268], Самарской [21, с. 431–434], Казанской [23, с. 7], Псковской [4, с. 187–198] и других губерниях. Упоминаются отдельные эпизоды этой «охоты» в Орловской [22, с. 7] и Новгородской [7, с. 144–145] губерниях, в Башкирии [2, с. 7] и т. д. Но на белорусские случаи пока ни разу не пытались смотреть под таким углом зрения, стандартно причисляя их к вполне реальным воздушным судам противника.

Начавшаяся Первая мировая война практически сразу сделала чуть ли не всю территорию Беларуси прифронтовой зоной со всеми вытекающими в данных обстоятельствах последствиями. Были приняты многие жесткие директивы, активизировалась работа на поприще выявления шпионов и иностранных агентов влияния. Власти развернули антиаэроплановую кампанию, направленную на поиск вражеских летательных аппаратов над территорией Беларуси и на пресечение возможности их беспрепятственного взлета и посадки. Считалось, что с первых дней войны германские аэропланы, воздушные шары и цеппелины смогут с легкостью долететь в любую часть страны, однако это было далеко не так.

Например, для русских аэропланов предельная дальность единоразового перелета в общей сложности не могла превышать 200–250 верст¹ [12, с. 24]. Аналогичные цифры приводит для немецких аэропланов и М. Васильев (300 верст²) [5, с. 147], причем, максимальной дальностью полета «цеппелиновых аппаратов» начальником штаба 5-й армии в то время было принято считать 400 верст³ [4, с. 196]. По крайней мере в 1914 г. полет от линии фронта до Минска на аэроплане был бы крайне рисковым занятием, малозначимым с практической точки зрения. Бомбардировки в это время в основном проходили гораздо западнее Минска и сосредотачивались на более или менее значимых объектах – вокзалах, железнодорожных мостах, поездах, местах расположения войск и т. п.

Реальный германский аэроплан, подбитый артиллеристами в прифронтовой полосе у д. Луки (ныне – Кореличский район, Беларусь), июль 1916 года. Фото: МАММ / МДФ.

 

О том, что проблему появления таинственных аэропланов не считали пустяковой, можно судить по циркуляру, пришедшему на имя минского губернатора Алексея Фёдоровича Гирса (1871–1958) 9 (22)⁴ августа 1914 г. В нем заместитель Министра внутренних дел, товарищ Золотарев, отметил: «По имеющимся сведениям, в некоторых местностях империи появились воздушные аппараты, пролетающие, главным образом, вне населенных мест над хранилищами войсковых запасов. Появление таких аппаратов наблюдалось в Казанской, Приморской, Владимирской, Вятской губерниях. Есть основание предполагать присутствие в пределах империи оборудованных тайных неприятельских воздухоплавательных станций, мастерских и бензохранилищ» [13, с. 570].

Минский губернатор А. Ф. Гирс.

 

Это сообщение А. Ф. Гирс переслал в различные уезды губернии, предписав «принять энергичные меры» к поиску неприятельских баз, мастерских и хранилищ бензина. Те чины полиции, которые могли бы поспособствовать поимке пилотов, было решено представить к внеочередной награде. Предполагалось, что это должно стать дополнительным стимулом к усердной работе на местах [13, с. 571–572].

Однако уже с середины августа, словно сговорившись, уездные исправники стали отправлять совершенно аналогичные рапорты. Вот, например, такой типовой документ в изложении бобруйского уездного исправника Д. Буракова: «Во исполнение предписания от 9 сего августа, за № 49037, доношу Вашему Превосходительству, что в уезде не имеется оборудованных воздухоплавательных станций, мастерских и бензинохранилищ, и что меры к задержанию и аресту неприятельских авиаторов в случае спуска таковых принимаются» [13, с. 575]. Схожие рапорты прислали слуцкий [13, с. 577], речицкий [13, с. 579] и мозырский [13, с. 580] уездные исправники, полициймейстер г. Бобруйска [13, с. 578] и другие служащие.

Рассматривая многие дела, проходившие через канцелярию минского губернатора, а также дневники и письма местных жителей, становится понятно, насколько сильно было нервное возбуждение от не слишком далеких боевых действий, и какими подробностями тут же обрастали вырвавшиеся на волю непроверенные факты. В архиве отдела рукописей научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского Казанского федерального университета сохранился дневник Адель Андерсон (1853–1930), матери профессора Казанского университета Вальтера Андерсона, которая в момент начала войны проживала в Минске (сам дневник велся на немецком языке)⁵. Некоторые фрагменты дневника в контексте изучаемой темы представляют собой определенную ценность.

15 сентября [1914 г.]: «Сегодня рассказывали, несколько дней назад ночью над Минском летал аэроплан» [1, с. 3].

20 сентября: «Из-за аэропланов я ничего не понимаю. Фрау М. утверждает, некоторые уже пролетали над Минском. Это, скорее, вымышленный аэроплан, иначе написали бы в какой-нибудь газете» [1, с. 5 об.].

7 октября: «Здесь кто-то сделал глупую шутку, запустив в воздух в 11 часов вечера 2 маленькие бутыли с зажженной бумагой (или спиртом). Тот, кто видел это, верит в аэроплан. Сегодня в газете был указ полициймейстера: преступники должны быть найдены и строго наказаны» [1, с. 10 об.].

15 февраля [1915 г.]: «Также рассказывают, что немцы сбрасывают с аэропланов особо сконструированные иглы, которые проникают глубоко в тело и убивают. Рассказывают всякую всячину, но это неподтвержденные слухи» [1, с. 18 об.].

Французский авиатор сбрасывает флешетты (аэропланные стрелы) на автомобиль германского кронпринца Вильгельма. Рисунок из иллюстрированного приложения к французской газете «Le Petit Journal» (№ 1286 от 15 августа 1915 года).

 

Случай, очень похожий на тот, который описан 7 (20) октября в дневнике Адель Андерсон, был обнаружен в одном из дел Национального исторического архива Беларуси (далее – НИАБ), причем, датируется он 6 (19) октября 1914 г. Исполняющий обязанности минского полициймейстера направил минскому губернатору А. Ф. Гирсу рапорт, в котором написал, что 5 (18) октября, около 11 часов вечера над Минском был замечен «летающий свет», который многими был принят за воздушный шар или аэроплан. Огонек пропал «в местности Кальварья» на окраине Минска. У очевидцев из указанной местности было выяснено место спуска шара, а произведенными 6 (19) октября розысками «найдены остатки от шара, сделанного из газетной бумаги» (из листа от газеты «Минский Голос») [13, с. 426–426 об.]. В наше время устройство назвали бы «китайским фонариком», однако тогда у минских жандармов точного термина не нашлось. Полицейские решили, что кто-то запустил этот «фонарик» из шалости, однако, как уже отмечалось, эта шалость переполошила весь город.

Объявление о продаже детских воздушных шаров в газете «Русское слово» за июль 1914 года.

 

Есть все основания считать, что еще один донос, на этот раз от канцелярского чиновника Врачебного отделения Губернского правления Болеслава Неронского, также мог быть составлен на основе полетов таких же шаров. Б. Неронский писал, что 6 (19) октября жена чиновника Минской Контрольной Палаты Елена Антоновна Холновка (?)⁶ передала ему, «что хозяин ее домовладелец, извозчик, везя седока, видели вместе реющий над Минском (сегодняшней ночью аэроплан)». И далее чиновник сообщал, что 6 (19) октября «аппарат пролетал над Минском, испуская луч прожектора в пределах Привокзальной части – над Любава-Ром[енским] Вокзалом» [13, с. 427].

За несколько дней до этого, 3 (16) октября, около 11 часов вечера жители столицы также видели «красный свет пролетавшего над г. Минском аэроплана, контур которого не был виден, только мерцал огонь, временами исчезающий и вновь появляющийся. Аэроплан пролетел по направлению с востока на запад» [13, с. 421].

Однако одним из первых настоящих дел белорусской антиаэроплановой кампании стало расследование публикации в газете «Северо-Западная жизнь» (№ 171) от 27 июля (9 августа) 1914 г. Священник Константин Савич писал о том, что «кр[естьяни]н заст[енка] Залозья Мирской волости Новогрудского уезда, Бонавентур Судник, возвращаясь домой со снопами в одной версте от с. Залужья в урочище «Головск», встретил 4 человека не русского происхождения, в головных уборах летчиков. В то же приблизительно время, на том же поле, только в другом месте, к крестьянину заст[енка] Кезеек Иосифу Ясеновичу, пахавшему поле, подошел один незнакомец в уборе летчика и на ломанном русском языке обратился с просьбой указать ему, где самый высокий маяк. Получив указание места, где стоял самый высокий маяк, незнакомец [с]просил, нельзя ли где-либо чего-нибудь купить покушать». Священник утверждал, что «утром того же дня некоторые жители м. Столбцы видели аэроплан, летевший через мест[ечко] Столбцы, Новый-Свержень по направлению на Залужье. Девять человек разверстывали, как передают крестьяне, какие-то бумаги и что то писали» [13, с. 266–266 об.].

«Цеппелин над Минском». Иллюстрация из фотоальбома «Ее Императорского Высочества Великой Княжны Анастасии Николаевны военно-санитарный поезд № 61» (судя по маршруту поезда, вероятнее всего, имеется в виду Минск-Мазовецкий на территории Польши). Рисунок, печать. Художник А. Н. Тышкевич, 1915 год.

 

Закрыть глаза на появление иностранных авиаторов чуть ли не под Минском власти никак не могли и направили на место сразу несколько человек. Один из них, помощник исправника Фуаско (?)⁷, посетил застенок Кизейки⁸ и тщательно опросил не только всех, кто был упомянут в статье священника, но и кроме них еще некоторых лиц. Так, Константин Киприянов Ясенович утром 21 июля (3 августа) пахал поле и видел девять человек «плытников», возвращавшихся из г. Ковно домой. Один из них действительно спрашивал, где можно покушать, и получил соответствующий ответ. Но дальнейший рассказ Савича опрашиваемый не подтвердил, утверждая, что одеты «странные люди» были как обычные крестьяне. Аналогичные показания дали и другие лица [13, с. 268 об.–269].

Сложно утверждать, что именно изначально говорили крестьяне священнику. Но, вполне возможно, они решили отказаться от первоначальных показаний, чтобы не связываться с представителями власти. Аналогичную тенденцию, а именно боязнь крестьян «попасть в свидетели», отмечали некоторые авторы. Например, К. Драверт при поиске очевидцев пролета Тарского болида⁹ писал следующее: «Наконец, отпало значительное, надо думать, число очевидцев, главным образом из деревень с культурноотсталым белорусским населением, отчасти с подозрительно настроенным вятским: лица из этой категории упорно отказывались отвечать на расспросы в силу суеверного уклада мыслей, или из боязни «попасть в свидетели», или по иным скрытым мотивам» [8: 554].

Как бы то ни было, сам священник К. Савич твердо верил в то, что написал в газету, и от своих слов не отказался. В НИАБ сохранилось его заявление, написанное им приставу 4-го стана Новогрудского уезда, где священник, ко всему прочему, приводит данные, которые в газету не попали: якобы крестьянка с. Залужья Стефанида после заката солнца видела в урочище Головск, как «нечто светившееся поднялось» [13, с. 270–270 об.]. К. Савич высказал мысль, что воздухоплаватели, сев, не успели установить, в каком районе находятся, и поэтому обратились к местным жителям за помощью [13, с. 270 об.]. Несмотря на то, что крестьяне все отрицали, пристав, который опрашивал население застенков, заподозрил что-то неладное, так как предпочел не закрывать дело излишне быстро. Он предложил новогрудскому уездному исправнику распорядиться учредить по этим и близлежащим деревням «ночной караул» [13, с. 271].

Хотелось бы обратить внимание на еще одну деталь: девять человек разверстывали какие-то бумаги. Как оказалось, встречались очень похожие случаи – например, в Псковском уезде в то же время (менее чем через месяц после событий в урочище Головск). М. Васильев, цитируя документ из Государственного архива Псковской области, пишет: «…Вечером всё того же 13 августа в пустоши Кохово Ильино-Слободской волости Псковского уезда на самой границе с Лифляндской губернией спускались неизвестные аэропланы. Лётчики были одеты в чёрную форму и что-то записывали. А за день до спуска аэропланов, по показаниям крестьян, из леса выходили “странно одетые люди и что-то смотрели на большой бумаге”» [5, с. 147]. Впрочем, несуразность действий летчиков никак не смущает М. Васильева, который, похоже, склоняется к версии, что крестьяне видели обычных пилотов. Автор считает реальным фактом, что в Прибалтийском крае были «аэродромы» или перевалочные пункты, организованные «на базе их [прибалтийских] имений и хуторов», с помощью которых и передвигались «аэропланы» [5, с. 147]. Однако тщательная проверка властей не подтвердила факта существования таких перевалочных пунктов, хотя слухи о них были [11, с. 134].

Германский воздухоплаватель, стоя в корзине привязного аэростата, изучает карту перед разведкой территории противника с воздуха. Сигаретная карточка № 170 из серии «Der Weltkrieg» – «Мировая война». Серия выпущена в Дрездене в 1934 году, в память 20-летия начала войны.

 

История, произошедшая в Мозырском уезде, также во многом совпадает с последними двумя описанными. Началось все с того, что дяковичский волостной старшина направил земскому начальнику 8-го участка Бобруйского уезда следующее письмо: «20 сего Сентября кр[естьянка] д. Кузьмичи Ерина Елиферова Михаленя, будучи сего числа в волостном правлении, заявила сему правлению, что ей передав[ала] кр[естьянка]. д. Сковшин Дяковичской волости Ефимия Андреева (фамилии не знает), [что] 12 [числа] сего сентября в 9 часов вечера какой то эроплан (так!) был, спустившись на землю, в лесу им[ения] «Марино»¹⁰ Дяковичской волости Мозырского уезда, из коего [аэроплана] вышли 7 человек и прогуляли вместе с какими-то живущими там крестьянами ночь и день, а вечером улетели опять в гору, в каковом пиру участвовали местные [?]¹¹ того же имения и Сельский Староста д. Сковшин Дяковичской волости, была дана выпивка, каких-то напитков [13, с. 594].

Лишь 18 (31) октября пристав 3-го стана Мозырского уезда смог по поручению мозырского уездного исправника произвести дознание лиц, причастных к этому делу. Оказалось, что женщину, которая рассказала об этом случае Е. Михалене, зовут Ефимия¹² Ивлева Бердникович¹³ («Андреевой» ее называли из-за сына Андрея). Но как только на пороге Бердникович возникло должностное лицо «при исполнении», она тут же заявила, что «заявление вдовы Михалени чистая ложь, и составляет ее собственный вымысел». По поводу «аэроплана» крестьянка сказала, что никогда в жизни его не видела и «не имеет о нем никакого понятия» [13, с. 595–595 об.]. Сельский староста и другие жители деревни тоже были в полном недоумении от того, что кто-то вовлек их в эту фантасмагорическую попойку [13, с. 596]. А вот сама Е. Михаленя, проживающая в д. Кузьмич, сообщила: «Больше месяца тому назад ей лично говорила крестьянка той же деревни Анастасия Аникеева Баканова, что ей, Бакановой, передавала крестьянка д. Сковшина Дьяковской волости Евфимия Бердникович, что в д. Сковшин спускались немецкие аэропланы» [13, с. 598–598 об.]. Была разыскана сама А. Баканова, которая также заявила, что Е. Бердникович ей рассказывала про опустившийся в д. Сковшин «аэроплан» [13, с. 598 об.].

О том, что Е. Бердникович все же говорила не про повальную пьянку, а про вполне конкретное наблюдение пилота аэроплана, вспомнили крестьяне д. Сковшин Дяковичской волости Петр Семенов Лапун и Наум Максимов Кудвивко. Они показали, что им Е. Бердникович говорила, что «видела как [раз] в тот день, под вечер что-то летело большое, опустилось на пол леса, т. е. аршин на 9¹⁴ от земли, но на землю не опускалось. Вышел какой-то человек в белой шляпе и достал белую большую бумагу. Она испугалась и убежала, так как она никогда ничего особенного не видела» [13, с. 597–597 об.].

Афиша итальянского приключенческого фильма 1915 года «Филибус, таинственный небесный пират». В фильме главная героиня, Валерия Крети, совершает дерзкие ограбления на своем технологически продвинутом дирижабле и пользуется для быстрого перемещения между воздушным судном и поверхностью земли специальным подъемником, установленным на борту. Может быть, и «человек в белой шляпе» воспользовался чем-то похожим?

 

Что это была за бумага – непонятно, но, вероятно, во всех случаях имеется в виду некая карта территории, с которой сличали свое местоположение авиаторы, рисовали план местности или же хотели поинтересоваться у крестьян, где именно они находятся. Также нужно обратить внимание, что рассказ был записан со слов не самой Е. Бердникович, а лиц, которые лишь слышали его в ее пересказе, поэтому не все в нем могло быть передано верно. Как бы то ни было, Е. Бердникович была привлечена к ответственности «за распространение ложных слухов» [13, с. 591–591 об.].

6 (19) августа минский уездный исправник Теляковский сообщал на имя губернатора, о слухе, разошедшемся среди населения о том, что «4 августа, около 11 часов вечера мимо станции „Колодище” Александровской железной дороги пролетел аэроплан по направлению к гор. Борисову, который, будто бы опустился вблизи дер. Губичи Острошицко-Городецкой волости, высадил двух человек, которые ушли в лес, поднялся и улетел к гор. Борисову» [13, с. 227].

Было начато расследование и на место выслан пристав Карп. Пристав опросил население и выяснил, что «жители ст. Колодище и соседних селений действительно видали пролетевший по направлению к гор. Борисову аэроплан, который в течении нескольких минут летал над этой местностью, но нигде в пределах стана на землю не спускался, и слухи о том, что с аэроплана сошли, будто бы, два человека, которые направились в лес, при расследовании не подтвердились» [13, с. 227]. Что это был за аэроплан и почему он направился в сторону Борисова, документ умалчивает.

Правда, в самом Борисовском уезде (и не только в нем) уже осенью также появились схожие слухи. 12 (25) сентября 1914 г. некто П. К. Иванов послал А. Ф. Гирсу письмо, в котором так описал ситуацию: «Над нашей местностью, т. е. Борисовским Уездом около города Докшиц и расположенных к нему городов (Вилейка и др.) Виленской губернии, почти еженощно летают аэропланы и дирижабли австрийские и германские. Местами в глухих деревнях останавливаются (опускаются на землю) и снимают планы местностей и расспрашивают жителей, зачастую крестьян, которые, будучи не осведомлены о задержании и доставлении властям этих военных неприятельских агентов, рассказывают о расположении наших городов, расстояние между ними и т. п.» [13, с. 431]. Иванов буквально умолял минского губернатора принять законные меры к задержанию этих преступников. Причиной явилось не больше ни меньше – посадка дирижабля (!), произошедшая буквально на днях, в деревне Осетище Березинской волости Борисовского уезда: «…и летчику еврей давал подробное указание местностей» [13, с. 432].

«Немецкий коршун над польским городом». Рисунок И. Владимирова из журнала «Нива» (№ 27 от 4 июля 1915 года).

 

Здесь важно заметить, что еврейское население попало под подозрение и в других местах Российской империи, в частности, в Прибалтийском крае. Местных евреев обвиняли в связях с противником при помощи разных сложных приспособлений, например, аэропланов и подпольной телефонной сети [18, с. 586]. Как пишет Ф. Кандель, находились те, кто клялся, что «собственными глазами» видел‚ как «из Германии прилетали на цеппелинах мужчины в длинных лапсердаках для сбора денег» [10, с. 813].

Однако в этот раз, при проверке сведений о евреях, якобы пособниках врага, оснований усомниться в их лояльности действующей власти не нашлось. Бобруйский уездный исправник по поручению минского губернатора, прибыл 29 сентября (12 октября) в д. Осетище Березинской волости для поиска очевидцев произошедшего. Местные крестьяне рассказали, что в их деревне и в окрестностях ее «не было случая, чтобы опускался аэроплан или же шар. Жители Осетищ заверили исправника, что прекрасно знают, «что делать в случае [если] бы у нас опустился аппарат». Они предположили, что донос написал «проезжий пакостный человек», так как никого по фамилии Иванов в окрестностях не знают [13, с. 433–434]. На основании собранных сведений исправник отправил губернатору рапорт, в котором предположил, что «никаких аэропланов в пределах Борисовского уезда не появлялось, и донос является чистейшим вымыслом» [13, с. 431].

Насыщенным на наблюдения «аэропланов» в Минской губернии выдался и конец августа 1914 г. В частности, новогрудский уездный исправник сообщал сразу о трех аэропланах, разделившихся в воздухе: «28 августа с 17 час[ов] дня над деревней Серемовичами Суховичской волости Новогрудского уезда пролетели три аэроплана по направлению один на восток, другой на запад, а третий на юг, цвета аэропланов установить не представилось возможным в виду далекого расстояния от земной поверхности» [13, с. 358].

Не представляется возможным, чтобы перелет авиации средь бела дня через всю страну проходил почти незамеченным, а узловыми точками наблюдений становились лишь глухие деревни. В это время на полях было огромное количество крестьян – уборочная страда шла полным ходом. Тем не менее, лишь одно схожее сообщение поступило в тот же день (а точнее – ночь) от мозырского уездного исправника. Он писал в рапорте: «В ночь с 28 на 29 августа сего года крестьянин села Радиловичи Тонежской волости Филипп Осипов Лукашевич, будучи на своем огороде, видел пролетавший высоко в воздухе с сильным треском по направлению с Северо-Запада на Юго-Восток продолговатой формы летательный аппарат. Признаков аппарата, по коим можно было бы определить, чей он, русский или иностранный, Лукашевич объяснить не мог, так [как] не рассмотрел» [13, с. 360–360 об.].

В газете «Наша нива» первое сообщение о «неопознанном аэроплане» над территорией Беларуси появилось 4 (17) сентября 1914 г. (№ 35). При этом у самолета было несколько черт, которые дают основания предположить, что реальная авиация противника здесь была ни при чем. Оказалось, что в эти дни над м. Дукштами Ново-Александровского уезда часто прилетают немецкие самолеты, освещая окрестности рефлекторами [20, с. 2]. Можно высказать также предположение, что это событие как-то связано с тем, которое имело место 3 (16) сентября в Пинском уезде, но не попало на страницы газет. А произошло вот что: в Лунинце, также вечером, сам полицейский надзиратель города увидел такой же прожектор в небе: «…свет прожектора на некоторое время исчезал, а затем опять появлялся, через 10 минут остановился на одном месте и стал опускаться ниже и кружить в воздухе, по направлению к железнодорожному мосту через реку Припять» [13, с. 350–350 об.].

Можно было бы рассматривать все сообщения как слухи или неверно отождествленные астрономические явления, если бы не один интересный случай, когда в руки очевидца даже попал артефакт с «аэроплана». Произошло это 27 сентября (10 октября) 1914 г. в Слуцком уезде. Исправник в своем рапорте рассказал о том, как в имении Шестаки того же уезда крестьянин С. А. Каминский вначале заметил «воздухоплавательный аппарат наподобие лодки», в котором было 3 человека, после чего кто-то из этих людей сбросил вниз непонятный красный шар, наполненный воздухом. Согласно рапорту, «…затем аппарат поднялся высоко и полетел по направлению на Юго-Запад. Упавший на землю шар Каминский прострелил и остатки такового отправил приставу» [13, с. 419–419 об.].

Последнюю историю можно объяснить более или менее рационально, только если предположить, что крестьянин что-то додумал. В газете «Петербургский листок» от 13 (26) июня 1913 г., например, приводились сведения о том, что в Лужском уезде Санкт-Петербургской губернии произошел «спуск» загадочного шара. В шести верстах от г. Луги, вблизи д. Жинец, крестьянин Павел Фролов увидел пролетавший совсем низко «большой воздушный шар, на котором болталось много веревок». П. Фролов заинтересовался шаром и сталь наблюдать зa ним. В полуверсте от д. Жинец шар опустился нa землю и застрял в деревьях. Пассажиров при воздушном шаре не оказалось, и обычная корзина для них была срезана с веревок, часть которых даже была оборвана. Шар оказался резиновым, но чем был наполнен, установить не удалось. После осмотра «воздушный шар» был упакован и отправлен на хранение в местное полицейское управление. Как выяснилось, этот шар принадлежал к числу сигнализационных шаров, которые иногда вывешиваются над крепостями [15, с. 3]. Также вполне может быть, что это были шары-пилоты, которые обычно запускали на метеостанциях для определения направления и скорости ветра в верхних слоях атмосферы, причем при ночных запусках использовалась подсветка. Одна такая история произошла в местечке Вевиржаны Ковенской губернии 3 (16) ноября 1914 года, причем обнаруженный резиновый баллон также посчитали как-то связанным с немецкими аэропланами. Полиции были доставлены «подстреленные крестьянином 4 резиновых баллона со светящимися лампочками, выпущенные ночью пролетевшим германским аэропланом» [17, с. 4]. Что же стало с шаром из Слуцкого уезда, и чем он оказался на самом деле, нам установить не удалось.

Запуск шара-пилота, 1914 год. Фото: МАММ / МДФ.

 

Австрийские солдаты запускают бумажный шар с прокламациями на горе Монте-Пьяно, 1916 год. Фото из фондов Австрийской национальной библиотеки.

 

24 октября (6 ноября) и 25 октября (7 ноября) какой-то неопознанный аэроплан вновь пролетел в Слуцком уезде по направлению имения Рженихово Новогрудского уезда (неподалеку от ст. Ляховичи Полесской железной дороги). Слуцкий уездный исправник доносил Минскому губернатору: «Кому мог принадлежать означенный аэроплан неизвестно, так как по случаю темноты и высокого его полета флагов видно не было, и свет на нем был незначительный» [15, с. 456].

Ситуация не изменилась на протяжении всего ноября. Исполняющий должность начальника штаба Минских военно-окружных управлений доложил Минскому губернатору, что этот «аэроплан» видели в Бобруйском уезде Минской губернии и Рогачевском уезде Могилевской губернии 2 (15), 3 (16), 5 (18) и 26 ноября (9 декабря) в одном и том же районе. Последний случай описан в одном из документов НИАБ: летающая машина пролетела через станцию «Красный-берег» около 8 часов вечера [15, с. 556–556 об.]. «Аэроплан» видели железнодорожные работники Романенко, Околович и другие. Их показания также запротоколировал уездный исправник Д. Бураков [15, с. 606–606 об.]. Генерал-майор просил губернаторов Минской и Могилевской губерний не отказать в распоряжениях по производству опроса местных жителей, которые лично видели аэропланы и могли бы дать определенные внешние признаки аппаратов, а также предписать полиции установить тщательное наблюдение воздушного пространства на границе Бобруйского и Рогачевского уездов в районе Бобруйск – Старый Быхов – Рогачев – Жлобин – Горвиль [15, с. 604–604 об.].

1 (14) декабря 1914 г. минский полициймейстер сообщал, что крестьянин Игнатий Наркевич, проживающий в Минске на Архиерейской слободке, заявил в управление 1-й Полицейской части, что означенного числа около 7 часов утра он, выходя из дома в церковь, увидел на довольно большой высоте движущийся огонек, имеющий вид большой звезды, которая то гасла, то вновь появлялась. Далее полициймейстер указывает: «По вынесенному Наркевичем впечатлению, замеченный огонек – есть ничто иное, как аэроплан, который за темнотой ему ясно рассмотреть не представилось возможным» [15, с. 559–559 об.]. Через несколько дней похожее сообщение поступило и от слуцкого уездного исправника: «В 3 часа ночи на 3 сего декабря над гор. Несвижем, на окраине его, наблюдались пролетавшими на высоком расстоянии два воздухоплавательных аппарата; пролет их обнаружен по синим от них огням» [15, с. 558].

С нашей точки зрения, возникшую в июле 1914 г. в Минской губернии аэропланоманию однозначно стоит рассматривать в русле всей антиаэроплановой кампании, охватившей даже самые дальние губернии Российской империи. Эта кампания почти полностью зиждилась на слухах и домыслах. Не стоит смешивать с рассматриваемыми здесь сообщениями появление вполне реальных аэропланов, действовавших на незначительном расстоянии от линии фронта, как правило, в дневное время. Описываемые в рапортах случаи из мест, удаленных более чем на 300 км от ближайшего театра боевых действий, по большей части, были лишь домыслами людей, которые находились в сильном эмоциональном напряжении, обусловленном предвоенным психозом. При этом измышления о появлении иностранных летательных аппаратов были представлены настолько правдоподобно, что фантомные «аэропланы» и их пилоты зажили своей жизнью, породив целую серию статей в газетах, а также проверок и расследований, которые не всегда заканчивались лишь курьезом.

Примечания

1. 213–266 км.

2. 320 км.

3. 426 км.

4. Здесь и далее указывается дата по старому и новому стилю.

5. Благодарю за перевод Г. Э. Рафикову, кандидата исторических наук, и. о. главного редактора журнала «Гасырлар авазы – Эхо веков» (г. Казань).

6. В рукописи фамилия указана неразборчиво.

7. В рукописи фамилия указана неразборчиво.

8. В некоторых документах – Кезейки.

9. Тарский болид – болид в виде шара, который пролетел над Тарским округом Сибирского края в северо-восточном направлении 1 марта 1929 г.

10. В других местах рукописи – Марьино.

11. В рукописи написано неразборчиво.

12. В некоторых документах – Евфросиния.

13. В некоторых документах – Бердникова.

14. 6,4 м.

Источники и литература

1. Архив отдела рукописей Научной библиотеки им. Н. И. Лобачевского Казанского федерального университета. – Ед. хр. 4032. – Дневник на немецком языке 1914–1915 гг. Адель Андерсон, веденый в г. Минске, посвященный заметкам об империалистической войне. – 28 л.

2. Башкирия в годы Первой мировой войны. 1914–1918: сборник документов и материалов / сост. Р. Н. Рахимов [и др.]. – Уфа : Китап, 2014. – 446 с.

3. Бутов, И. С. «По имеющимся сведениям в некоторых местностях империи появились воздушные аппараты» / И. С. Бутов // Живая старина. – 2019. – № 3 (в печати).

4. Васильев, М. В. «Визуальное наблюдение с церковной колокольни» (Германская авиация в небе Псковщины в 1914 г.) // Псков. – 2016. – № 45. – С. 187–198.

5. Васильев, М. В. «Странно одетые люди... что-то смотрели на большой бумаге» / М. В. Васильев // Родина. – 2013. – № 8. – С. 146–147.

6. «Во имя своего прошлого, во имя всегдашней верности…» (Балтийские рыцарства и российское правительство. Из истории взаимоотношений. 1914–1917 гг.); подг. текста и комм. Н. С. Андреевой // Русское прошлое. Историко-документальный альманах. – 1998. – Кн. 8. – С. 203–214.

7. Государственная власть и общественность в истории центрального и местного управления России: сб. ст. памяти М. М. Шумилова / [редкол.: М. Ф. Флоринский (отв. ред.) и др.]. – СПб. : Изд-во СПбГУ, 2004. – 343 с.

8. Драверт, П. К истории Тарского болида / П. Драверт // Тобольск и вся Сибирь: альманах. – Тобольск : Возрождение Тобольска, 2014. – Кн. 16 : Тара. – С. 552–557.

9. Ершов, М. Ф. Германские аэропланы или истерия в провинциальном пространстве / М. Ф. Ершов // Роль библиотеки в формировании информационной и культурной среды региона: материалы Всерос. науч.-практ. конф. – Киров : И. Д. «Герценка», 2012. – С. 307–311.

10. Кандель, Ф. Книга времен и событий / Ф. Кандель. – Иерусалим : Гешарим, 2002. – Т. 2 : История Российских евреев. – 871 с.

11. Лавренова, А. М. Отдельный корпус жандармов и российское общество в 1880–1917 гг. : дис. ... канд. ист. наук / А. М. Лаврёнова. – Москва, 2018. – 303 с.

12. НИАБ. – Ф. 1430. – Оп. 1. – Д. 49072. – Дело о пролетавших над Витебской губернией аэропланах, 23.12.1914–21.08.1915. – 67 л.

13. НИАБ. – Ф. 295. – Оп. 1. – Д. 8591 б. Циркуляры минского губернатора начальникам полиции о проведении мероприятий в связи с введением в действие положения о подготовительном периоде к войне, о принятии мер к предупреждению волнений и забастовок, 15.06.1914–14.12.1914. – 636 л.

14. Перегудов, А. В. Военный шпионаж в Воронежской губернии в годы Первой мировой войны // Вестник Воронежского государственного университета. Серия: история, политология, социология. – 2015. – № 1. – С. 109–115.

15. Полет воздушного шара // Петербургский листок. – 1913. – № 159 (13 июня). – С. 3.

16. Посадский, А. В. Шпионаж или шпиономания: эпизоды первых месяцев Великой войны / А. В. Посадский // Новый часовой. – 2006. – № 17–18. – С. 266–268.

17. П. Т. А. Германские аэропланы / П. Т. А. // Иркутская жизнь. – 1914. – 5 ноября. – С. 4.

18. Россия и ее регионы в XX веке: территория – расселение – миграция / под ред. О. Глезер, П. Поляна. – Москва : ОГИ, 2005. – 813 с.

19. Рязанов, С. М. Полиция Урала в погоне за мифическими аэропланами в годы Первой мировой войны / С. М. Рязанов // Genesis: исторические исследования. – 2017. – № 9. – С. 159–168.

20. Самалёты // Наша нiва. – 1914. – № 35 (4 верасня). – С. 2.

21. Семенова, Е. Ю. Мировоззрение городского населения Поволжья в годы Первой мировой войны (1914 – начало 1918 гг.): социальный, экономический, политический аспекты: монография / Е. Ю. Семенова. – Самара : АНО «Издательство СНЦ РАН», 2012. – 887 с.

22. Трохина, О. Орловская губерния в годы Первой мировой войны / О. Трохина // Орловский военный вестник. – 2013. – № 8. – С. 4–8.

23. Туркин, А. Казань напоминала военный лагерь / А. Туркин // Отечество. – 2014. – №1 (83). – С. 7.

Опубликовано: Бутов, И. С. Погоня за слухами об «аэропланах» в Минской губернии в 1914 году (по материалам Национального исторического архива Беларуси) / И. С. Бутов // Архiварыус. – 2019. – Вып. XVII. – С. 118–131. [Иллюстрации для интернет-версии статьи подобрал Р. В. Соложеницын]

Также по теме

Люди, посвятившие многие годы исследованию проблематики НЛО, по-разному относятся к так называемым контактам третьего рода – это когда из какого-то техногенного устройства выходит (вылетает, вылезает, выползает и т. п.) некое антропоморфное (чаще всего) существо и всячески демонстрирует на небольшой срок ошарашенному очевидцу свое присутствие. Современная наука относимся к этим сообщениям с нескрываемым недоверием. Но, что, если некоторые из таких встреч документально зафиксированы в исторических архивах?