Традиционный белорусский деревянный календарь из Слуцкого уезда

Деревянные резные календари, имеющие вид бруска или посоха с нанесенными на них зарубками и особыми знаками, известны на территории стран Скандинавии (рис. 1) [1], Прибалтики [2], Русском Севере [3; 4], Болгарии [5] и в других регионах. Как правило, названия месяцев на гранях такого календаря не подписаны, а особой системой зарубок обозначены дни, недели, месяцы и неподвижные церковные праздники [6; 7, с. 3].

Рис. 1. Рунические деревянные календари на гравюре Олафа Магнуса из книги «Historia de gentibus septentrionalibus» (1555 г.).

 

В то же время практически ничего не известно о белорусских деревянных календарях. Об их использовании на территории Речицкого Полесья в конце ХІХ – начале ХХ века упоминал этнограф Ч. Петкевич. Он отмечал, что крестьяне на кленовых тростях насечками отмечали несчастливые дни, а также что изготавливали трости из орешника, на которых вырезались рабочие дни [8, с. 278–279]. Это уже не были календари в полном смысле этого слова, однако данные факты свидетельствуют о возможности бытования в крестьянской среде резных деревянных календарей. Также в литературе есть упоминание о так называемом ковше-братине (впервые обнаружен в Гродно, но до этого, вероятно, экспонировался в музее г. Могилева) с изображением предположительно двенадцати знаков зодиака или символическими образами месяцев. По разным оценкам, он датируется IX–XII или даже XVI в. [9, с. 363–365; 10; 11]. Этим фактически и ограничиваются известные сведения о существовании деревянных календарей на территории Беларуси.

Отдельно стоит сказать о табакерке-календаре из собрания Витебского областного краеведческого музея (рис. 2), которая была изготовлена в Швеции и датируется 1812 г. Особенность подобных табакерок-календарей заключается в том, что они генетически связаны со скандинавскими руническими календарями XVI–XVII в. Указанная связь явно прослеживается в одинаковой структуре (обозначения дней, праздников, лунного цикла) и в использовании одинаковых специальных знаков для обозначения праздничных дат. Кроме того, как можно увидеть на экспонате из коллекции музея в Витебске, табакерка воспринималась как рунический календарь, о чем свидетельствует использование соответствующего термина (Runstav) в надписи на табакерке: «RUNSTAFWEN FORSWENSKAD». В 1787 г. в Швеции была выпущена первая подобная табакерка-календарь, а последующие изделия выходили в 1794, 1802, 1812 и 1827 годах. На верхней крышке табакерки размещен календарь на первое полугодие (январь-июнь), а на дне – на второе (июль-декабрь). Слева указаны названия месяцев, а сам календарь организован в три строки. Средняя строка является основной и содержит повторяющийся ряд букв (A, B, C, D, E, F, G), которые обозначают дни недели (в зависимости от месяца) в количестве от 28 до 31 буквы. В верхней строке размещаются условные знаки для праздничных дней, а в нижней – буквы и точки, которые используются для обозначения лунного календаря [12, с. 83–84]. Этот артефакт, безусловно, не может характеризовать белорусский традиционный календарь. Однако следует допустить возможность определенного влияния подобных изделий на создание крестьянами собственных календарей через копирование структуры и отдельных элементов и их переработку с учетом местной специфики. Подобным образом скандинавские рунические календари были адаптированы в XVII в. к календарным традициям Литвы [2, с. 339–343].

Рис. 2. Одна из сторон табакерки-календаря из коллекции Витебского областного краеведческого музея (фото О. Ануфриевой).

 

Несмотря на ограниченность сведений о белорусских деревянных календарях, есть еще один народный календарь, о котором долгое время не было известно. Еще в начале XX века знаменитый этнограф А. К. Сержпутовский обнаружил на территории Слуцкого уезда деревянный посох с засечками, типологически более близкий к северным календарям, и передал его в Российский этнографический музей (РЭМ), г. Санкт-Петербург. Если не считать краткого упоминания о существовании данного экспоната в диссертации Д. В. Скворчевского в 2016 г.¹, в научный оборот информация о нем была введена только в 2020 г. О. Барановой и В. Седых на конференции «Экспедыцыя працягласцю ў жыццё. Актуальныя пытанні археалогіі і нумізматыкі Беларусі і сумежных рэгіёнаў», посвященной памяти археолога А. Н. Плавинского. В итоговой публикации подробно описывается календарь², объяснена его структура и принцип использования, сделана попытка атрибуции экспоната, однако фактически не были затронуты вопросы, касающиеся историко-культурных аспектов использования артефакта [13]. Следовательно, целью настоящей статьи является интерпретация календаря из собрания РЭМ в контексте других известных резных календарей, а также белорусской традиционной культуры и народной календарной традиции в частности. Первоначальный осмотр и описание посоха сделаны И. Бутовым непосредственно во время работы с артефактом в РЭМ. Проверка полученных сведений и последующее изучение календаря осуществлялись по фотографиям и прорисовке, сделанной Д. Соболь с экспоната в РЭМ.

Основная часть

Деревянный календарь из Слуцкого уезда экспонируется в РЭМ в отделе, посвященном Беларуси (рис. 3). Согласно записи в коллекционной описи РЭМ № 3792, он был получен в дар от известного белорусского этнографа А. Сержпутовского этнографическим отделом музея в 1918 г., а до этого находился в д. Чудин Круговичской волости Слуцкого уезда Минской губернии (в наши дни это агрогородок Чудин Ганцевичского р-на Брестской обл.). В примечании №3792-9 к этой записи указано, что «календарь, представляет собой четырехгранную деревянную трость (дл. 1,12 м) на которой сделаны нарезки на каждый день в течение високосного года с обозначением воскресных и праздничных дней и знаки: соха, коса, серп, цеп и подкова» [13, с. 705]. Календарь, вероятнее всего, был вырезан в XIX в., но с более раннего образца.

Рис. 3. Календарь из Слуцкого уезда (в центре) в экспозиции РЭМ (фото И. Бутова).

 

Деревянный календарь из Слуцкого уезда (рис. 4) разделен вертикальными линиями на 26 частей. Каждая часть символизирует неделю. Таким образом одна сторона трости обозначает полугодие с марта по август, а другая – с сентября по февраль. Сверху с одной стороны имеются засечки, обозначающие дни. На грани, где графически изображены месяцы с марта по август, счет дней ведется слева направо, на грани, содержащей месяцы с сентября по февраль, – справа налево, при этом календарь нужно поворачивать от себя. Счет ведется по засечкам, расположенным на гранях с обозначением праздников – первой и третьей. На второй и четвертой гранях засечки сгруппированы по семь единиц (соответствуют неделе) и по 30–31 (соответствуют месяцу), недели разделены между собой 52 прямыми вертикальными линиями, идущими в противоположную сторону от знака (соответствуют количеству недель в году). Вертикальные линии, разграничивающие недели, помещены на воскресенье, а между месяцами оставлены промежутки около 1 см.

Рис. 4. Изображения на гранях календаря. Прорисовка Д. Соболь.

 

Изображения сельскохозяйственных орудий можно соотнести с соответствующим рабочим периодом: соха – весна, коса и серп – лето, подкова – осень, цеп – зима. Первое изображение, соха, находится между 1 и 6 марта (рис. 5, а). Между 27 июня и 4 июля находится изображение косы (рис. 5, б), между 25 июля и 1 августа – серп (рис. 5, в), между 27 октября и 3 ноября – знак подковы (рис. 5, г), а между 29 декабря и 5 января – знак цепа (рис. 6). Подобные изображения встречаются на подавляющем большинстве известных деревянных календарей в странах Северной Европы, однако, нужно отметить, что обычно их гораздо больше, практически каждый праздник может получать свое графическое отражение. В этом отношении белорусский календарь достаточно беден на специальные изображения, однако вдобавок к ним для выделения праздников использована еще и неидентифицированная до конца система отметок на боковых гранях (малые и длинные черточки, косые черточки, знак, напоминающий букву Т, знаки в виде латинской буквы V и т. д.). Условно все символы можно разделить на основные, служащие для обозначаения годовых праздников, и дополнительные, маркирующие периоды основных ежегодных сельхозработ.

Рис. 5. Изображения на календаре: а – соха, б – коса, в – серп, г – подкова (фото И. Бутова).

 

Рис. 6. Изображение цепа (фото И. Бутова).

 

На второй и четвертой боковых гранях мы насчитали 365 засечек, что соответствует количеству дней в обычном, невисокосном году. Однако поскольку А. Сержпутовский писал про «високосный год», видимо, он полагал, что насечек все же 366. Неизвестно, опирался ученый на сведения дарителя посоха либо считал их сам и остановился на такой цифре. Как бы то ни было, подтвердить утверждение А. К. Сержпутовского повторным пересчетом мы не смогли. Кроме того, все отмеченные на этом календаре праздники являются непереходящими, а это значит, что он будет актуальным и может одинаково использоваться и в невисокосные годы, и в високосные. По этой причине сам вопрос о точности сведений А. К. Сержпутовского не является принципиальным и существенным для понимания календаря. Учитывая вышесказанное, а также присутствие отметок именно для 365 дней, относить изготовление данного артефакта к одному из високосных годов XIX в. (1824, 1852, 1880 г.), как это сделали О. Баранова и В. Седых [13, с. 705], с нашей точки зрения, некорректно. С одной стороны, можно допустить вероятность изготовления календаря в некий високосный год, хотя при этом сам артефакт будет отражать обычный год. Однако упомянутая выше версия основывается на том, что и календарь, и дата его изготовления являются високосными, но, как уже было сказано, в рассматриваемом артефакте отмечены 365 дней, а это свидетельствует именно о представлении обычного года.

Новый год в наиболее распространенных типах резных календарей из других православных регионов мог начинаться или с 1 марта, или с 1 сентября, что соответствует архаичной деревенской традиции [7, с. 3]. Как отмечал В. Срезневский, новый год на резных «восточных православных» календарях по большей части начинается с 1 марта [14, с. 72]. Отсчет года на гродненском календарном ковше также приходится на март. По мнению С. Витязя, новогодняя дата соответствует периоду весеннего равноденствия [10, с. 92–93]. В изучаемом нами календаре год отсчитывается с марта, на что указывает расположение месяца в начале грани с левой стороны [13, с. 705]. Если отсчитывать год с 1 марта, то в календаре из Слуцкого уезда в пределах каждого месяца выделены знаками следующие даты³ (см. таблицу).

Как можно заметить, в рассматриваемом календаре отражены исключительно непереходящие праздники, характерные для православной церкви и известные в народной традиции региона, из которого происходит артефакт. Единственная отметка, вызывающая трудности в интерпретации, относится к 8 октября. По мнению О. Барановой и В. Седых, она соответствует дню памяти святых Отцов VII Вселенского собора [13, с. 707]. В то же время следует обратить внимание, что этот праздник не представлен в белорусском народном календаре, поэтому его присутствие выглядит маловероятным ввиду своей малой значимости. Кроме того, нельзя не обратить внимание на то, что день памяти святых Отцов VII Вселенского собора является переходящим и может отмечаться не только 8 октября, но и в иные даты. С учетом того, что в данном артефакте представлены только непереходящие праздники, то присутствие на нем данного церковного праздника считаем невозможным.

В целом в белорусском народном календаре 8 октября фактически никак не отмечено. Имеется единственное упоминание, что в этот день отмечается присвяток Трифона и Пелагеи, который символизировал наступление холодной поры и необходимость подготовки зимней одежды: «Трыфан, Пелагея золкім ветрам вее», «Трыфан кажух латае, Палагея рукавічкі вяжа» [18, с. 158]. В то же время известность этого праздника среди белорусов другими источниками не подтверждается. Кроме того, это слишком мелкий присвяток, который выделяется среди отмеченных на календаре значимых праздников. Исходя из этого, мы не беремся утверждать, что здесь подразумевается именно присвяток Трифона и Пелагеи. Остается под вопросом, почему в календаре отмечено 8 октября. Возможно, это отметка актуального для местного сообщества локального феста, возникшего не на основе церковного праздника, а в результате некоего чудесного прецедента или чрезвычайной ситуации. Наличие данной даты можно выделить в качестве особенности рассматриваемого резного календаря из д. Чудин Слуцкого уезда.

О. Баранова и В. Седых отмечают специфику праздничного ряда календаря: в отличие от большинства других, на описываемом посохе отсутствуют обозначения для дат, посвященных местночтимым святым [13, с. 707]. Как писал о резных календарях Н. Константинов, «при полном числе непереходящих двунадесятых и почти сходном списке великих праздников едва ли не в каждом деревянном экземпляре отмечены разные имена восточных и особенно русских святых» [6, с. 88]. Как видно, изучаемый календарь является исключением. Видимо, здесь следует искать множество причин. Выскажем несколько предположений, которые могут объяснить данную особенность. Во-первых, в календаре отражены наиболее значимые годовые праздники, которые имеют важное значение в белорусской народной культуре. Эти праздники сочетают в себе дохристианские обычаи с христианскими, а также сами по себе стали основой для последующей мифологизации. Отмеченные на календаре праздники являются маркерами основных природных сезонов и периодов сельскохозяйственных работ. Дни почитания местных святых в этом плане являются второстепенными, они приходятся на даты, не играющие значимой роли в сакральном и хозяйственном годовом цикле традиционного общества, а потому не нашли своего отражения в рассматриваемом резном календаре. Во-вторых, на отсутствие в нем дней почитания местных святых также может влиять региональный фактор: в конкретном населенном пункте и локальном сообществе, в котором создавался календарь, почитание этих святых не было характерно.

Хоть символы, отмечающие праздники, и имеют стилистическое сходство со знаками на других календарях, прямых совпадений и аналогов, позволяющих говорить о заимствованиях или общей традиции, не выявлено. Это может свидетельствовать о существовавшей собственной разработанной оригинальной системы обозначения праздничных дней.

К сожлению, не все знаки, использующиеся для тех или иных праздников, имеют понятную семантику, но определенные закономерности можно выявить. Длинная прямая линия отмечает двунадесятые господские и богородичные праздники православной церкви, к которым создатель календаря также отнес праздники Покрова Пресвятой Богородицы и Казанской иконы Божьей Матери, что соответствует православной традиции считать их богородичными. Однако может возникнуть вопрос: «Почему такой же знак отмечает 1 января?». Тут дело может быть в осоебнностях интерпретации праздника Василия Великого, которое соединяется с праздником Обрезания. Последний, в свою очередь, является господским (хотя и не двунадесятым), а такие праздники на календаре отмечены как раз длинной прямой линией. Это свидетельствует о том, что резчик или довольно хорошо знал православный календарь, или пользовался неким правильным образцом. Вторая явно выделяющаяся группа праздников отмечается знаком в виде латинской буквы V. Это дни почитания значимых святых – Георгия Победоносца, Николая, Петра и Павла, Иоанна Крестителя, Иоанна Богослова. Можно обратить внимание на даты 8 и 9 мая, которые хоть и посвящены Иоанну Богослову (короткая наклонная черта) и святому Николаю (наклоненная буква V), но в данном случае имеют немного отличное обозначение, что показывает на связь этих праздников в народной культуре: день Иоанна Богослова считается в народе предшественником праздника Николая, поэтому даже назывался «Мікольны Іван», «Бацька Міколы». Примечательно, что следующие дни почитания этих святых, которые выпадают на разные неблизкие между собой даты, на календаре отмечены уже стандартным знаком в виде буквы V. Исключением является праздник Рождества Иоанна Крестителя, отмеченный знаком, близким к тем, которые относятся к 1 и 9 марта. Согласно церковной традиции, они не имеют прямой связи, за исключением того, что посвящены святым, принявшим мученическую смерть. В то же время праздник Усекновения главы Иоанна Крестителя также отмечается стандартным знаком в виде буквы V. Другие знаки уже не демонстрируют подобной системности. Понятным является использование изображение креста, а не длинной линии для обозначения Крещения (6 января). Также отметим, что знак, которым обозначено 8 октября (неидентифицированный праздник), практически точно совпадает со знаком, используемым для праздника Маковей (1 августа). Возможно, это может быть свидетельством наличия некой связи между этими двумя датами, но обнаруженный аспект пока что остается нераскрытым. Также можно с осторожностью объяснить знак, напоминающий топор, которым отмечен праздник св. Ильи (20 июля). В иконографии нередко св. Илья изображен с мечом в руке, что связано с сюжетом покарания жрецов Ваала. Возможно, символическое изображение топора в данном случае является народным переосмыслением образа оружия святого. В качестве параллели можно отметить, что на скандинавских календарях также встречается отметка праздника в виде топора, которая относится ко дню памяти св. Олафа (29 июля) [19, p. 317].

В свою очередь, символика изображений сельскохозяйственных орудий труда на календаре весьма прозрачна и понятна. Таким образом маркируются поры года и периоды основных сельскохозяйственных работ: соха – весна, вспашка; коса – лето, заготовка сена; серп – граница лета и осени, сбор урожая; подкова – граница осени и зимы, зимнее подковывание лошадей; цеп – зима, молотьба. Мы видим символическое отображение всего земледельческого цикла. Также можно предполагать и определенное магическое значение данных знаков. Стоит обратить внимание на обычай, записанный А. Сержпутовским в регионе, откуда происходит изучаемый календарный посох. На праздник Хрэсцы, приходящийся на середину (среду на четвертой неделе) Великого поста, выпекали на хлебе крестик, соху, борону, серп и другие хозяйственные вещи [15, c. 192]. Данный обычай можно рассматривать в контексте ритуального программирования сельскохозяйственного года: создание образов орудий труда символически воспроизводит соответствующие периоды работ, что нацелено на их успешную реализацию.

В целом соотношение календарных периодов с определенными видами работ было распространенным явлением в европейских странах вплоть до позднего Средневековья и Нового времени. Белорусские земли не являются исключением. В качестве примера можно вспомнить стих Симеона Полоцкого «Miesięci 12 następują» («Наступают 12 месяцев»), в котором описывается последовательная смена месяцев и знаков зодиака, которые им соответствуют. Каждый месяц, в свою очередь, характеризуется определенным для этого времени видом занятий. Прослеживается возможность влияния знаков зодиака на земные события [20, с. 127–128]. Календарный цикл гравюр Александра Тарасевича из книги «Rosarium et Officium Beatae Mariae Virginis…» (1672 г.) также демонстрирует символическую связь месяцев, знаков зодиака и определенных видов работ. Кроме того, среди белорусских волочебных песен есть отдельная группа, отражающая народный календарь. В них описывается последовательность праздников и их святых покровителей, которые выполняют ту или иную сельскохозяйственную работу, включая вспашку, косьбу, жатву, молотьбу [21, с. 108–184]. Таким образом, изучаемый резной календарь из Слуцкого уезда находится в русле этой давней традиции.

Рассматриваемые изображения на календаре полностью соответствуют местным реалиям, при этом следует отметить очевидные параллели со знаками на скандинавских рунических календарях, на которых изображены те же самые сельскохозяйственные орудия в те же периоды года. С одной стороны, отмеченное сходство может быть обусловлено близкими условиями для ведения сельского хозяйства, а с другой, нельзя исключать определенного заимствования, но не напрямую из резных рунических календарей XVI – XVII в., а из шведских календарных табакерок XIX в., которые крестьяне, вполне вероятно, могли видеть. В частности, на такую возможность указывает изображение подковы. Она редко встречается на иных деревянных календарях, известных в православных регионах⁵, но зато присутствует среди знаков на скандинавских рунических календарях и табакерках: перевернутая подкова отмечает 19 ноября, что связывается с образом св. Мартина, который в иконографии часто изображается всадником, а также с необходимостью подковывать лошадей перед морозной и скользкой погодой [19, p. 326]. Если допускать вероятность заимствования, то очевидно, что белорусский крестьянин, резчик календаря, выбрал только те знаки, которые соответствуют местным реалиям.

Рассматривая календарь из Слуцкого уезда, нельзя также обойти вниманием возможные культурные параллели и предпосылки для формирования и распространения такого типа артефактов для счета времени на территории Беларуси. Как отмечала в 1938 году Екатерина Криворукова из с. Ям Псковской области, время раньше «считали по неделям» и «на стяны зарубочкам и крючочкам отмячали»⁶ (здесь и далее курсив наш – И. Б., Д. С.). Здесь также уже упоминались свидетельства и о том, что на территории Беларуси также практиковались подобные способы составления календарей. Н. Анимелле в книге «Быт белорусских крестьян» писал: «Замечают, что в этот день [1 января] ‒ «дзень ужó пабóльшіу на гусинную лапку». Причина сравнения прибыли дня вот какая: любознательные хозяева засекают на стене край последнего луча заходящего солнца и первого восходящего; солнце, поднимаясь выше на небосклоне, восходя и заходя позднее или ранее против того дня, когда сделаны были заметки, подвигает взад или вперед и края лучей своих, падающих на стену; а как заметки делаются в самый кратчайший день, т.е. 10 декабря, то к 1 января, день, без сомнения, уже значительно увеличится, солнце зайдет не на том уже месте, где заходило прежде, и луч его, падавший краем на заметку, подвинется далее; небольшое пространство этого передвижения лучей, будучи длиною, приблизительно, в гусиную лапку, и подало повод к упомянутому сравнению» [22, с. 228]. Как видно, подобный способ ведения счета и календарных отметок был распространен среди белорусских крестьян.

Засечки на календаре из Слуцкого уезда, которые обозначают количество дней, аналогичны засечкам на костяных счетных бирках, найденных при раскопках в Бресте (датируются концом XII – началом XIV в.). Две такие бирки представлены в экспозиции Археологического музея «Берестье». На грани ребра животного нанесены треугольные зарубки. На одной из бирок отметки присутствуют только с одной стороны, а на другой – с двух сторон [23, с. 284–285]. Общий вид насечек свидетельствует о применении самого простого и удобного способа нанесения отметок и дополнительно говорит в пользу местного происхождения рассматриваемого календаря. Хотя в целом подобные бирки известны в периоды Средневековья и Нового времени как на территории Западной Европы, так и Древней Руси. Изучая последние, П. Колосницын отмечает, что «зафиксировано также относительно большое количество бирок, содержащих числа 29 и 30. При этом 28 и 29 встречаются чаще, чем 30 [...] Возможно, ответ кроется в том, что 28 и 29 – это число дней в месяце (лунном или календарном). Вероятно, бирки, содержащие числа, кратные семи, а также 29 и 30, использовались для календарных подсчетов» [24, с. 272]. Данное наблюдение важно для изучения вопроса происхождения резных календарей и выделения их региональных типов.

В. Срезневский выделил два вида резных деревянных календарей:

1. северо-западный (скандинавский);
2. северо-восточный, который бытовал у разных народов, населявших северные регионы Российской империи.

Общими чертами двух рассматриваемых видов автор называет форму (палка, брусок) и размещение по горизонтальной строке двух рядов знаков – ежедневных и праздничных. Скандинавские календари являются более совершенными, соответствуют требованиям различных календарных расчетов, основываются на лунном календаре. В скандинавских календарях нет разделения месяцев, в то время как в так называемых восточных календарях месяцы выделяются всегда. Засечки для счета дней встречаются на деревянных календарях во всех регионах, однако на скандинавских календарях используются редко и преимущественно на более поздних образцах, в то время как на восточных засечки встречаются всегда. При этом форма северо-восточных календарей также отличается в зависимости от региона и населения: четырехугольная палка характерна для восточнославянского населения; шестигранный брусок характерен для коми и иных неславянских народов [14, с. 68, 73], хотя следует отметить, что такая форма встречается и среди славянского населения. К этому также следует добавить еще несколько характерных черт. Отсчет года в восточных календарях часто идет с 1 марта, а в скандинавских – с 1 января. Скандинавский календарь встречается в католических и протестантских регионах, а северо-восточный – в православных. Хоть в календарях обоих типов В. Срезневский выделял в качестве общего признака два ряда знаков для дней и праздников, для скандинавских зачастую характерно наличие трех рядов знаков – дни недели, праздники, фазы луны.

Заключение

Рассматривая резной деревянный календарь из д. Чудин Слуцкого уезда в контексте отмеченных календарных традиций, можно сделать следующие выводы.

1. Типологически этот календарь можно отнести к так называемым северо-восточным или восточным деревянным резным календарям (по определению В. Срезневского). В пользу этого свидетельствуют следующие основные признаки: форма палки-посоха, отсчет нового года с 1 марта, использование насечек для обозначения дней, деление на месяцы, расположение знаков в два ряда, отсутствие признаков лунного календаря (нет знаков для обозначения фаз луны).

2. Открытым остается вопрос влияния скандинавских резных календарей, в том числе посредством знакомства крестьян с шведскими календарными табакерками ХІХ в., что выражается в присутствии на календаре из Слуцкого уезда знаков для обозначения периодов основных сельскохозяйственных работ, характерных для скандинавских календарей.

3. На календаре из Слуцкого уезда отмечены те праздники православного церковного календаря, которые были важными в народном календаре данной местности, использованы типичные для региона знака для обозначения работ. В целом можно отметить, что рассматриваемый календарь в строгом смысле не является церковном календарем, а отражает наиболее значимые религиозные праздники, связанные с годовым сельскохозяйственным циклом.

4. Можно высказать предположение, что в основе календаря лежит архаический способ счета времени, отраженный в средневековых счетных и календарных бирках, а также в позднейших этнографических свидетельствах. Несмотря на определенное типологическое сходство с иными подобными артефактами, на календаре из Слуцкого уезда присутствует оригинальная система символов для обозначения праздничных дней, возможно, берущая свое начало в предыдущих столетиях и сохранившаяся до начала ХХ в.

Примечания

1. Скварчэўскі Д. В. Фарміраванне і развіццё астранамічных ведаў у Вялікім Княстве Літоўскім у XIV–XVII стст.: дыс. … канд. гіст. навук. Мінск, 2016. С. 33.

2. Стоит обратить внимание на техническую неточность, присутствующую в рассматриваемой публикации. В прорисовке календаря отсутствуют отметки праздников для 8 и 14 сентября, хотя при этом данные праздники упоминаются в тексте статьи.

3. Церковные праздники представлены с сохранением традиционного для религиозных текстов написания. Народные названия праздников даны максимально близко к бытовавшим в первой половине ХХ в. в Слуцком уезде и Восточном Полесье. Они приводятся согласно публикациям А. Сержпутовского [15], К. Мошиньского [17], С. Толстой [16], Ч. Петкевича [8].

4. Спорная интерпретация.

5. В литературе нами обнаружено лишь одно упоминание про то, что пиктограмма в виде подковы и молотка использовалась для обозначения праздника Покровы (1 октября) и означала перековывание лошадей на зимние подковы [6, с. 111].

6. Eesti Kirjandusmuuseumi Eesti Rahvaluule Arhiiv (ERA). Vene 12, 304 (12). (Цитата приводится с сохранением языковых особенностей оригинала).

Литература

1. Cucina C. Runes in Peripheral Swedish Areas. The Early Ethnographic Literature on Calendar Staves in the Baltic Islands. Apis Matina: studi in onore di Carlo Santini. Trieste: EU Edizioni Università di Trieste; 2016. p. 188–203.

2. Климка ЛА. Рунические календари в Литве. Историко-астрономические исследования. 1989; XVIII: 339–344.

3. Баранова ОГ. Русские деревянные календари в собрании РЭМ. Живая старина. 1998; 3: 25–28.

4. Баранова ОГ. Болгарский резной деревянный календарь. Вещь в трансляции этничности: материалы 17-х Международных Санкт-Петербургских этнографических чтений (Санкт-Петербург, 4–6 декабря 2018 г.). Санкт-Петербург: ИПЦСПГУТД; 2018; с. 297–304.

5. Koleva V, Georgiev I. A wooden calendar from southeastern Bulgaria. Aerosp Res Bulg. 2006; 20: 341–346.

6. Константинов НА. Народные резные календари. Сборник музея антропологии и этнографии. Москва-Ленинград. 1961; XX: 110–115.

7. Савваитов ПИ. О зырянских деревянных календарях и о пермской азбуке, изобретенной святым Стефаном. Москва: Синод. тип.; 1873. 16 с.

8. Пяткевіч Ч. Рэчыцкае Палессе. Мінск: Беларус. кнігазбор; 2004. 670 с.

9. Бутов ИС. К вопросу о существовании в г. Вильно храма Юпитера-Перкуна. Природное и культурное наследие: междисциплинарные исследования, сохранение и развитие: материалы VIII Междунар. науч.-практ. конф. (Санкт-Петербург, 25–26 октября 2017 г.). Санкт-Петербург: Изд-во РГПУ им. А. И. Герцена; 2019; с. 354–367.

10. Віцязь С. Драўляны коўш – сярэдневяковы сакральны каляндар. Археалагічны зборнік. 2006; 1: 87–99.

11. Паньшына I. Ладдзя на хвалях часу (карэц-браціна XVI ст.). Беларусь. 1987; 3: 18 Г.

12. Ануфриева ОВ. Медные табакерки военной тематики и табакерка-календарь из собрания ВОКМ. Віцебскія старажытнасці: матэрыялы навук. канф. (г. Віцебск, 20–21 кастрычніка 2011 г., 14–15 лістапада 2012 г.). Мінск: Нацыянальная бібліятэка; 2013; с. 81–84.

13. Баранова О., Седых В. Белорусский деревянный резной календарь из фондов Российского этнографического музея. Экспедыцыя працягласцю ў жыццё: зборнік навуковых артыкулаў памяці Аляксандра Плавінскага (Мiнск, 16–18 студзеня 2020 г.). Мінск: Колорград; 2021; с. 701–708.

14. Срезневский ВИ. Северный резной календарь. Санкт-Петербург: Типография Императорской Академии Наук; 1874. 108 с.

15. Сержпутоўскі АК. Русальная нядзеля. Прымхі і забабоны беларусаў-палешукоў. Мінск: Вышэйш. шк.; 2019. 478 с.

16. Толстая СМ. Полесский народный календарь. Москва: Индрик; 2005. 599 с.

17. Moszynski K. Polesie Wschodnie. Materjały etnograficzne z wschodniej części b. powiatu mozyrskiego oraz z powiatu rzeczyckiego. Warszawa: Wydawnictwo Kasy im. Mianowskiego; 1928. 328 s.

18. Беларускі народны календар; аўт.-уклад. А.Ю. Лозка. Мінск: Полымя; 1993. 205 с.

19. Simpson H. The Southesk and Other Rune Prime-Staves or Scandinavian Wooden Calendars. Proceedings of the Society of Antiquaries of Scotland. 1891; 25: 256–332.

20. Полоцкий С. Вирши. Минск: Маст. літ.; 1990. 447 с.

21. Валачобныя песні. Мінск: Навука і тэхніка; 1980. 559 с.

22. Анимелле Н. Быт белорусских крестьян. Этнографический сборник Имперского Русского географического общества. Санкт-Петербург: Тип. Эдуарда Праца; 1854; II: 111–268.

23. Лысенко ПФ. Берестье. Минск: Наука и техника; 1985. 399 с.

24. Колосницын ПП. Коллекция деревянных бирок из раскопок в Старой Руссе: опыт классификации. Археология и история Пскова и Псковской земли. 2014; 29 (59): 266–273.

Опубликовано: Бутаў, I. С. Традыцыйны беларускі драўляны каляндар са Слуцкага павета / I. С. Бутаў, Д. В. Скварчэўскі // Журнал Белорусского государственного университета. История. – 2021. – №3. – С. 97–110. DOI: 10.33581/2520-6338-2021-3-97-110

Также по теме

Статья посвящена так называемому языческому святилищу Юпитера-Перкуна, которое когда-то существовало в Вильно. Этому сооружению некоторые авторы приписывали также астрологическую функцию, указывая, в частности, на наличие в ней определенных зодиакальных знаков и проведение календарных ритуалов в определенные дни.