Две рецензии на книгу «Ареал чудес»
Весной 2018 года вышла монография, основанная в том числе и на экспедициях «Уфокома», итог длительной работы по систематизации феномена обновлений икон – «Ареал чудес: волны обновлений икон в XIX – первой половине XX века». Книга получила положительные отзывы рецензентов, отзывы которых были опубликованы в некоторых периодических изданиях (журнале «Живая старина» и сборнике «Беларускi фальклор: матэрыялы i даследваннi»). Сегодня мы публикуем обе рецензии.
Рецензии на книгу: И. С. Бутов. Ареал чудес: волны обновлений икон в XIX – первой половине XX века / науч. ред. Л. В. Дучиц. – Минск: Колорград, 2018. – 168 с.: ил.
«В остальных сельсоветах чудес за отчетный период не происходило»
Книга И. С. Бутова посвящена исследованию фактов чудесного обновления (самопоновления) икон на территории Украины, Белоруссии и России, а также в русских анклавах за рубежом (Китай, Франция). Впервые свидетельства об обновлениях икон рассматриваются в едином контексте с другими чудесами, сопровождавшими эти явления, а сам феномен обновления рассматривается как явление культуры с присущими ему характерными особенностями. В поле внимания автора находится также географическое распределение зафиксированных и задокументированных в публикациях, архивных источниках и полевых материалах чудес, связанных со сферой сакрального. Новаторский подход к изучению феномена обновлений заключается в том, что имевшие место чудеса рассматриваются с учетом нескольких дискурсов: народно-религиозного, официально-церковного и административно-государственного. Трактовка одного и того же явления, представленная в официальных документах, идеологически направленных публикациях и устных нарративах (слухах, толках и легендах), позволяет не только сделать выводы о том, какое место в традиционной системе ценностей занимали и занимают представления, связанные с культовыми предметами, но и адекватно оценить роль и значение народно-религиозных практик в разные временны́е периоды (Российской империи, антирелигиозной пропаганды в первые годы советской власти, Второй мировой войны, послевоенных советских лет).
Книга состоит из трех глав, в первых двух рассматриваются отдельные случаи и волны обновления икон в XIX в. и в первой половине XX в. на территории Российской империи, Советского Союза и частично зарубежья. В третьей главе, «Обновления икон на территории Беларуси», в хронологическом порядке рассматриваются волны обновлений 1923–1925 гг., 1927–1928 гг., 1940-х – начала 1950-х гг., 1960-х гг. – первого десятилетия XXI в. (как отмечает автор, для полноты картины сплошную выборку по Украине и России еще предстоит сделать – с. 8).
Особо следует отметить, что автор анализирует описания чудесных обновлений икон, опираясь на идею волновой природы этого явления. Исследование документов показало, что это отнюдь не спонтанное явление, но процесс, имеющий закономерности развития и распространения во времени и пространстве. В связи с этим И. С. Бутов вводит термины, значимые для описания фактов обновления икон в разных регионах: «вспышка обновлений», «волна обновлений», эпицентр обновлений», «очаг обновлений» (с. 8), и ставит своей целью проанализировать закономерности проявления чудес, связанных с обновлениями икон и других сакральных предметов и объектов. Автором выявлено несколько волн обновлений икон в XIX–XX вв. (промежутки между волнами составляют примерно 10 лет) и отмечено наложение одной волны на другую (в связи с чем высказывается гипотеза о том, что очаги обновлений возникают циклично в одном и том же месте – с. 152). Согласно изученным автором источникам, первая волна обновления икон на Украине датируется 1822 г. (Васильковский повет) (с. 12); первая волна в Белоруссии (Пинский повет) относится к 1903 г. Статистика материалов показывает, что практически каждая из описанных волн начиналась на территории Украины, распространяясь в Молдавию, через Полесье на территорию Белоруссии, в граничащие с Украиной области России – Воронежскую, Курскую, Брянскую (с. 12, 97, 152). Тем не менее возникает вопрос: наблюдается ли при движении волн «эффект эха», т. е. засвидетельствованы ли факты обновлений икон, происходивших под влиянием возвратного движения, например с территории Белоруссии на территорию Украины?
Обновление икон трактуется также, как пограничное явление: автор отмечает, что массовые обновления икон происходили и распространялись на стыке государств и этноконфессиональных зон (Польша / Украина / Белоруссия, Россия и Китай) (с. 152). Эта гипотеза подтверждается данными картографирования (см. карту 11 – отмечены точки обновления икон на территории БССР, Польши и Латвии в 1923–1938 гг. с компактным преобладанием на юго-западе Белоруссии на границе с Украиной и Польшей – и карту 12, демонстрирующую фиксации обновлений икон на территории БССР в 1940–1945 гг. с преобладанием на северо-западе вдоль белорусско-литовской границы). Результаты картографирования свидетельствуют также о том, что феномен обновления икон практически не затронул восточные районы Белоруссии и север России.
16 карт отражают географию чудес и возможную направленность самого процесса обновления (автор отмечает возможный эпицентр каждой волны обновлений и векторы ее распространения). На карты наносятся не только точки обновления икон, но и точки, где в тот же хронологический период происходили чудеса, составляющие смысловой контекст обновлений (мироточение и кровоточение икон, явление сакральных персонажей, обновление придорожных крестов и церквей, «открытие» колодцев и т. п.). Такое картографирование выявляет взаимосвязь всех этих чудес и дает представление о массовости или, наоборот, единичности тех или иных чудес в определенные периоды. Карты также убедительно свидетельствуют о том, что обновление икон не признает конфессиональных границ, волны чудес захватывают и католические и православные регионы. Отметим попутно, что временны́х и сезонных границ у чудес обновления также не отмечено – хотя они и могут концентрироваться вокруг значимых дат церковного календаря (Рождество, Крещение, Пасха, Вознесение, Троица и др.).
Автор отмечает, что волны обновления икон часто распространялись вдоль транспортных магистралей (железных дорог, проселочных трактов), как бы «следуя» за массовыми людскими потоками, в том числе беженцами и переселенцами (с. 152), – вероятно, благодаря им феномен обновления укоренился в отдаленных восточных районах – в Приморье и в Китае (в отдельном разделе на с. 56–65 представлен чрезвычайно интересный материал из этих регионов, относящийся к 1922–1925 гг.).
Предпосылками обновления икон могут стать природные и социальные катаклизмы (эпидемии, стихийные бедствия, выборы в сельские советы, коллективизация – последняя, как предполагает автор, явилась причиной того, что факты обновления икон были зафиксированы в восточных регионах Белоруссии, где до этого массовых сведений об обновлениях не было).
Что касается локализации событий, то обновление икон происходило в храмах, часовнях, сельских домах и городских квартирах, на кладбищах. Довольно часто обновления сопровождались другими чудесами, такими как «открытие» колодцев (святых источников), обновление придорожных крестов, церковных куполов и зданий закрытых храмов, деревьев (с. 36).
Зафиксированы также факты обновлений церковной утвари, хоругвей (с. 56). У жительницы д. Колесницы Городецкой волости Старорусского уезда Новгородской губернии помимо пяти икон обновился «портрет с изображением генералов Куропаткина, Гриппенберга, Линевича и Каульбарса» – участников Русско-японской войны (с. 56). Обновления имели место не только в провинции, но и в больших городах (Киев, Харьков, Севастополь, Ленинград).
Процесс обновления разнился и во времени: в одном населенном пункте он мог занимать от одного дня до нескольких недель или месяцев. При этом количественное нарастание случаев обновления приводило к уменьшению интереса населения к этому явлению: становясь массовым, оно теряло ореол чудесного.
Обновляются иконы разных видов: написанные на деревянных досках и на полотне, штампованные на фольге и жести, напечатанные на бумаге (литографии), складни. Нет и, вероятно, не может быть однозначного ответа на вопрос, какой иконографический тип обновляется чаще других (зафиксированы факты обновления самых разных икон).
Как показывает собранный в книге материал, обновления икон затрагивали самые разные слои общества. Иконы обновлялись не только в домах верующих и благочестивых людей, «одиноких старух», «истинно верующих бедных вдов» или «большевика, но верующего человека», но и в семьях комсомольцев и неверующих; у сельских и городских жителей, у кулаков, крестьян-единоличников, колхозников и разоренных «лишенцев», у председателя колхоза и местного колдуна.
Во многих рассказах о чудесах присутствует следующий мотив: обновление иконы происходит после посещения дома неким «богомольцем», «старцем», «прохожей старухой» (ср. широко распространенный в фольклоре образ Бога-странника; см. также ниже рассказы о наказании безбожников «святыми», «богами» и др.). Отмечены случаи массового обновления икон (до 10) у одного владельца. Обновление могло восприниматься как подтверждение праведности / правильности действий крестьянской общины. Зимой 1930 г. в с. Бузинове Нижневолжского края священники и церковные активисты говорили по поводу обновления иконы: «Вот видите! Не пошли в колхоз – милость господняя воссияла!» (с. 71). Приведем в дополнение более раннее свидетельство, относящееся к 1920 г. (записано в 1926 г. в Зиновьевском округе УССР – на территории современной Кировоградской области). Обновление икон в этом регионе сопровождалось явлением «трех старых дедов», посланцев Бога, которые «прийшли проповiдувати на землi проти босурманiв, проти комуни»; человек, подслушавший их тайный разговор, погрузился по шею в землю, и никакими силами его не удалось откопать; в одну ночь на месте закопанного человека вырос высокий дуб, к которому люди ходят на поклонение: «I ходять до того дуба святi люди богу молитися, щоб iще ïх не наказав». Пересказ сюжета сопровождался ремаркой: «Отак, сини моï, не записуйтесь до комуни, бо i з вами буде це саме» [6. С. 5]. Упоминание о почитаемом дубе созвучно свидетельству начала 1920-х гг. из Воронежской губернии, где «произошло чудо обновления яблони и клена, собравшее тысячи паломников»; «безбожная комиссия» спилила священные деревья вместе с прилепленными к ним иконами (с. 36).
Упоминается также редкое поверье о том, что икону «обновляет» вода так называемых святых озер (дважды зафиксировано на Новгородчине в конце 1920-х – в 1930-е гг.). К сожалению, механизм такого обновления в книге не раскрыт (с. 51 и карта 4 на с. 54), но очевидно, что исследователям народной религиозности стоит обратить внимание на подобные свидетельства – новый материал может уточнить географию этого уникального явления.
Изредка наблюдалось и обратное явление: обновившиеся иконы начинали темнеть. Это также порождало толкования, связанные с правилами народного почитания святынь. Так, в 1922 г. в Чембарском уезде Пензенской губернии затухание волны обновлений и случаи потемнения икон объяснялись следующим образом: «Иконы темнеют, потому что их не сумели встретить» (с. 47).
В книге прослеживается изменение отношения к обновлениям властных и церковных структур. С одной стороны, причастные к чудесам обновления подвергались судебным преследованиям и репрессиям («на скамью подсудимых сели поп и шесть других мошенников», «и священник, и иконописец ‹…› падая под гулкими выстрелами чекистского нагана, унесли с собой жуткую тайну», «по факту обновления икон арестовано 9 человек», священников снимали с регистрации (в соответствии с письмами Совета по делам Русской православной церкви при СНК СССР от 23 и 29 июля 1950 г.), данные о фактах обновления икон передавались в прокуратуру). Распространенным явлением было отношение к обновлению как к «диверсионному акту» (с. 69), как к свидетельству деятельности «повстанческой организации» (с. 71) или как к поводу для организации народного восстания (с. 71). Обновившиеся иконы изымались у верующих и из храмов (часть их передавалась в музеи), хотя показательно, что при спаде той или иной волны обновления иконы не изымались, а оставлялись на месте. С другой стороны, при назначении экспертиз приветствовалось присутствие представителя от верующих (с. 43); в состав комиссий входили представители церкви, власти и общественных организаций (с. 37).
Задокументированные и опубликованные свидетельства об обновлениях икон наглядно показывают, что сам факт обновления становился значимым для социума в контексте других явлений, в том числе слухов и толков, порожденных конкретным обновлением сакрального объекта или общим уровнем религиозных настроений в данный период времени.
Неотъемлемой частью рассказов об обновлениях становятся эпизоды, повествующие о наказании или вознаграждении (исцелении) причастных к обновлению людей. По свидетельствам 1924–1925 гг. со Псковщины, красноармеец выбросил из отцовского дома и сжег обновившиеся иконы, после чего его руки почернели и не отмывались; коммунистам не удалось забрать обновившуюся икону св. Параскевы – «лошадь, везшая икону, сломала ноги, возницу-солдата разбило параличом ‹…› коммунисты стали молиться и каяться ‹…› уверовали, вышли из партии и решили строить церковь на месте обновления» (с. 48).
Осенью 1920 г. в окрестностях г. Кременчуга Полтавской губернии дорогу крестному ходу, с которым несли в церковь обновившуюся икону, преградили «агенты ЧК с молодым начальником». Он стал глумиться над иконой и плюнул на нее, после чего «внезапно пошатнулся и упал мертвый просто в руки тех чекистов, что стояли за ним» (с. 34).
Весной 1928 г. на Полтавщине работала комиссия, изучавшая кровоточащую икону в церкви с. Ватажкова. Деятельность комиссии сразу же обросла слухами: членов комиссии вместе с автомобилем поднимал в воздух вихрь, жена руководителя комиссии кинулась под поезд (с. 67).
Собрание такого рода текстов можно дополнить свидетельством из Киевской области, относящимся к 1928 г.: большевик обвиняет своего отца в том, что обновление иконы – это подделка, и берет икону в руки, чтобы убедиться в этом; «тiльки колупнув, так рука до iкони й приросла. Так i остався вiн з прирошеними до iкони руками» [6. С. 61].
Информация о слухах относительно обновления икон проникала и в советскую печать. Так, в газете «Амурская правда» в июне 1925 г. отмечалось, что факты массового обновления икон в Зейском уезде исследовала специальная комиссия, разоблачившая «чудеса», но по уезду ходят нелепые слухи о том, что «у членов комиссии руки отсохли» (с. 62).
Эмигрантская газета «Новое время» (1923) в заметке об обновлении куполов, утвари и иконы в храме Всех Скорбящих Радость на Сенном базаре в Киеве упоминает комиссию экспертов, постановившую: «Больше икон не обновляйте, народ не баламутьте» (с. 37).
Как уже отмечалось выше, рассказы об обновлениях икон бытуют в фольклорном дискурсе в окружении других сюжетов, среди которых есть и наиболее частотные. К таковым можно отнести рассказы о наказании безбожников.
В Подольской и Волынской губерниях в 1923 г. активно распространялись слухи «о закопанном до половины человеке в земле» (с. 40) – вероятно, речь идет о наказании за осквернение иконы или за угрозы «святым» («богам»). Отметим, что в то же время (1920, 1922, 1925 гг.) аналогичные рассказы фиксировались в Одессе, Киевской области, Зиновьевском округе УССР (святотатцы погружаются в землю по шею, по пояс или по колена, каменеют [6. С. 52–54, 56, 59; см. также: 2. С. 38–39].
В середине 1920-х гг. в Новгородской и Псковской губерниях циркулировали слухи «о коммунисте, сидящем в печке» (с. 56). Вероятно, это вариант распространенного сюжета: «святой» разоблачает коммуниста (комсомольца, неверующего), спрятавшегося на (в) печи и подслушивающего пророческую беседу посланцев Бога.
Дополним перечень сведений из северо-западного региона историей, записанной в 1927 г. в Дорогобужском уезде Смоленской губернии, о том, «как храбрый милиционер за печку по- ставлен на 7 лет в деревне Тарасовке» [1. С. 13–14].
Автор отмечает фиксацию подобных историй в 1928 г. на Украине (Полтавщина) (с. 56). Добавим, что среди множества однотипных историй выделяется одна, явно связанная с народными представлениями о персонифицированных праздниках: в хате собираются на беседу трое – «Господь, Петро й Павло», а комсомолец прячется на печи и подслушивает. «Чоловiки» оглашают ему приговор: «А ти сиди там аж до Петра й Павла», и комсомолец вынужден сидеть на печи до наступления этого праздника [4. С. 175]. В 1925 г. история о спрятавшихся в печи комсомольцах, наказанных погружением в землю, фиксировалась в районе Золотой балки (Балаклавский р-н) [6. С. 55–56].
Автор рассматривает также связь роста религиозных настроений с явлениями обновления икон и других объектов. Подробно разбирается так называемое Калиновское чудо, имевшее место в 1923 г. в Волынской губернии: солдат выстрелил в икону на придорожном кресте, стоявшем недалеко от станции Калиновка, пуля попала в правое плечо изображения Христа, и икона закровоточила. Случай получил большой резонанс, со всей округи крестные ходы стали отправляться в Калиновку; по губернии распространились слухи об обновлениях крестов и кровоточащих святынях в других населенных пунктах. Этому событию была посвящена разоблачительная брошюра «Чудо в Калиновке» (1925), а данные о Калиновском кресте и сопутствовавшие легенды об обновлениях икон попали в материалы работавшей в те годы «Сказочной комиссии», зафиксировавшей множество вариаций истории о Калиновском чуде (с. 40–41). Дополним перечень народных легенд о Калиновском чуде свидетельством 1923 г., также записанным на Волыни: «москаль» (солдат) стреляет в икону на придорожном кресте, пуля попадает в правое ребро Христа и рикошетом убивает святотатца; три дня икона кровоточит; люди начинают сходиться на это место и называют его «Новым Иерусалимом». Большевики снимают икону и в Виннице устраивают показательное действо, стреляя в нее семь раз; но на восьмой раз икона вновь кровоточит, что большевики пытаются объяснить наличием ржавчины под иконой. Большевики также стараются уничтожить крест, но его не берет ни топор, ни пила. Когда всё же большевики уничтожат крест, людская молва свидетельствует: «Ми будемо ходить до пенька, а як не буде пенька – до ями, а як не буде ями, то на те мiсце». В окрестностях Калиновки является Богоматерь и указывает место, куда люди должны свозить и ставить поминальные кресты, так образуется целое «кладбище» [6. С. 56–58]. Газета «Волынский пролетарий» (13 декабря 1923 г.) откликнулась на Калиновское чудо, пытаясь его дискредитировать: якобы бывшая проститутка вместе с учителем, дьяконом и священником поставили в перекрестье креста жестяную банку с бараньей кровью и водой, а потом подпоили милиционера и он выстрелил в крест. При этом газетная статья «согласна» с народными слухами: «…кровь текла понемного 3 дня». В той же газете подтверждается слух об установке деревянных крестов в какой-то «Сафатовой долине» в Подольской губернии [6. С. 58]. Народные рассказы об «Осафатовой долине», происходящих там видениях и практике установки крестов см.: [3. С. 59–61].
Еще один сюжет, составляющий контекст бытования нарративов об обновлениях, – это сюжет о явлении некоего гроба, выступающего в качестве знамения. В 1921–1922 гг. в Криворожском уезде ходили слухи «о затемнении, появлении икон и черного гроба, висящего в воздухе» (с. 37). В 1924–1925 гг. в Новгородской и Псковской губерниях распространялись слухи «о падении с неба чугунного гроба» (с. 56). Автор приводит также рассказ из Могилёвской области о видении на небе огромного гроба, в котором гремели кости – это было предвестие войны. Добавим, что в 2014 г. в Кричевском районе Могилёвской области мы записали рассказ о вещем сне, в котором фигурировали летящие по небу дубы; упав на землю, они оборачивались гробами и предвещали получение похоронок [5. С. 39].
Образ черного или чугунного гроба, висящего в воздухе или падающего с неба, на наш взгляд, может быть также связан с Калиновским чудом. Приведем рассказ, зафиксированный в 1923 г. на Украине. Где-то за границей в церкви появился гроб с надписью: «Запровадте мене туди, де Iсус Христос ранений». Неподъемный гроб смогли поднять только пять 12-летних мальчиков, после чего гроб сам полетел по воздуху, но на границе его остановили большевики и потребовали столько золота, сколько весит гроб. «Москали» гроб поднять не смогли, но его снова подняли 12-летние мальчики, поставили на весы. Чудесным образом оказалось, что гроб весит всего полфунта, столько золота и заплатили за пересечение границы «и провадили до Христа» [6. С. 62]. Мотив перехода границы, на наш взгляд, позволяет причислить этот сюжет к другим «волновым» и «пограничным» сюжетам, рассматриваемым И. С. Бутовым.
Интерес представляет до сих пор малоисследованный пласт рассказов иноверцев (или рассказов с участием иноверцев – евреев, татар), бывших свидетелями обновления икон и храмов. Феномен обновления являет свою экуменическую природу, становясь доступным и зримым представителям нехристианских конфессий. В книге приводится описание обновления иконы в местечке Тыврово (Подолия) в 1739 г., первым свидетелем которого стал еврей, «который праздновал субботу» и начал «читать библию за столом», находясь в доме помещика Калитинского (с. 11), – на сегодняшний день это самое раннее из задокументированных свидетельств. На волне обновлений 1920–1929 гг. подобные известия поступали из Севастополя (1923 г. – очевидцами обновления стала еврейская семья, проживавшая напротив комнаты, в которой это событие произошло) и из Киева (1923): некий престарелый еврей «видел своими глазами»: «с купола [Сретенской церкви] сошла как бы пелена. Я стал расспрашивать, и мне наши евреи сказали, что и иконы под куполом были ранее старые, грязные, и тоже обновились» (с. 38–39). Отметим, что для народных рассказов о чудесах, связанных с обновлениями, характерен мотив исцеления иноверца или обращения его в христианскую веру. Так, слепая еврейка передала к Калиновскому кресту 10 рублей золотом; одна женщина присвоила пятерку, та прилипла к ее руке, и воровка начала слепнуть; еврейка же прозрела [3. С. 57]; крестившийся еврей идет посмотреть на «раненого Суса Христа» и рассказывает, что, «приняв християнську вiру», когда «бачив у Кiйовi, як обновилась церква» [3. С. 57]. Последнее свидетельство можно сравнить с приведенным в книге И. С. Бутова рассказом еврея об обновлении купола Сретенской церкви.
Причастность этноконфессиональных соседей к феномену обновления икон отражено и в белорусской литературе: в произведении С. Александровича «От родной земли… Повесть о детских и юношеских годах Якуба Коласа» (1962) есть эпизод, в котором еврей-корчмарь подговаривает священника: «Сделай, чтоб иконы обновились. К тебе люди повалят молиться, а ко мне – угоститься». Эксперимент удался: «И в церкви битком народа, и в корчме не протолкнешься» (с. 94–95).
О структуре, образности и композиции рассказов об обновлениях икон можно составить представление из подборки текстов, помещенных в Приложении 1. Это полевые записи, сделанные автором и его коллегами во время экспедиций в разные районы Белоруссии в 2008–2017 гг.
Книга И. С. Бутова открывает для исследователей народной религиозной культуры широкие перспективы, предлагая неординарные методологические подходы в описании и каталогизации такого многопланового явления, как обновление икон, и его культурного контекста. Материал показывает, что заявленный в заглавии книги «ареал» очень широк, это скорее «океан», в котором существуют свои течения, изучить которые еще предстоит.
Литература
1. Архангельский В. М. Из материалов летней экспедиции 1927 года по Дорогобужскому уезду бывшей Смоленской губернии. Ч. 1. Смоленск, 1930.
2. Белова О. В. «Вдруг на горизонте показались два человека: это были Маркс и Энгельс…» (образы вождей в фольклоре 1920–1930-х гг.) // Мифологические модели и ритуальное поведение в советском и постсоветском пространстве / Сост. А. Архипова. М., 2013. С. 31–41.
3. Дмитрук Н. Про чудеса на Украïнi року 1923-го // Етнографiчний вiсник. Кн. 1. Киïв, 1925. С. 50–61.
4. Дмитрук Н. «Чудеса» на Полтавщинi р. 1928 // Етнографiчний вiсник. Кн. 8. Киïв, 1929. С. 168–180.
5. «У них там действительно продолжается жизнь…» Рассказы о снах из Кричевского района Могилёвской области / Публикация О. В. Беловой // ЖС. 2017. № 1. С. 39–42.
6. Український полiтичний фольклор / Упоряд., передм., комент. Є. М. Пащенка. Київ, 2008.
Работа выполнена при поддержке РФФИ (проект № 17–24–01004 «Белорусско-русское этнокультурное взаимодействие в трансграничной перспективе»).
Опубликовано: Белова О. «В остальных сельсоветах чудес за отчетный период не происходило» // Живая старина. 2018. №3. С. 60–64.
Ольга Белова, доктор филологических наук, Ин-т славяноведения РАН (Москва)
«При твердости власти <...> надо было бы принять меры против этих обновлений»
Монография Ильи Cтаниславовича Бутова «Ареал чудес: волны обновлений икон в XIX – первой половине XX века» – первое монографическое исследование на указанную тему в Беларуси (а также на постсоветском пространстве), проведенное в культурологическом русле с широким охватом данных архивных документов Беларуси (Национальный архив Республики Беларусь, государственные архивы Брестской и Гродненской областей, Зональный государственный архив г. Барановичи), России (Российский государственный исторический архив, Центральный исторический архив Москвы, архив Совета по делам Русской православной церкви, архивы Краснодарского и Красноярского краёв, Курской, Тамбовской областей), Польши (Государственный архив Белостока). Многие документы из этих архивов публикуются впервые. Даже простая систематизация архивных текстов и обобщение сравнительно немногочисленных публикаций на эту тему была бы интересной и актуальной для ученых и самой широкой аудитории. Но автор идет гораздо дальше. Он пытается проследить – и делает это достаточно убедительно, – географию и закономерности того, что по определению не может являться закономерным: чудес обновления икон. Хотя, конечно же, точнее будет сказать, историй и сведений о чудесах, а мотивы разного типа историй могут картографироваться и иметь ясно очерченные ареалы. Кроме архивных документов и публикаций автор работает с усными рассказами о чудесах обновления икон (крестов, церковных куполов), в комплексе с рассказами о мироточении, кровоточении и других чудесах (открытие колодцев, явление святых и др.), которые сам вместе с единомышленниками целенаправленно собирает на протяжении последних 10 лет.
Для анализа ареальности и направлений обновления икон на разных территориях (преимущественно Беларуси, Украины, России) кроме собственно определения «обновление иконы» И. С. Бутов вводит следующие термины, характеризующие именно географию и движение: «вспышка обновлений», «волна обновлений», «эпицентр обновлений», «очаг обновлений».
Книга состоит из 3-х глав, посвещенных 1) обновлениям икон в ХІХ в., 2) волнам обновлений в первой половине ХХ в., 3) обновлениям икон на территории Беларуси от 20-х гг. ХХ в. до начала ХХІ в. В первой главе рассматриваются сведения об обновлениях (а также в комплексе – мироточении и свечении) икон в XIX в., преимущественно на территории Украины и России. Автор отмечает, что в вопросе обновления икон в ХІХ в. Беларусь является Terra Incognita – во всяком случае по состоянию поисков на сегодняшний день (С. 15), приводится запись только об одном случае свечения иконы в Вилейском районе, который можно отнести приблизительно к концу XIX в. (показательно, что информация об этом была добыта не в архивах, а в «поле» в 2016 г.). Сведения анализируются на основании более поздних публикаций относительно самих обновлений – с конца ХІХ в. (епархиальных ведомостей, историко-статистических описаний уездов, богословских словарей и др.) до начала ХХІ в. (С. 22–24). Почти к каждой фиксации фактов про обновления, которые обычно происходили в крестьянской среде, автор приводит и другое – официальное – мнение церкви, которое зачастую опровергало истинность сведений о чудесах. Показательно в этом плане высказывание обер-прокурора Синода К. П. Победоносцева: «При твердости власти надо было бы принять меры против этих обновлений» (С. 26).
В дальнейшем, начиная с 1917 г., такие «меры», раскрытия и опровержения уже совсем на других основаниях предпринимались советской властью, что показано во второй главе книги. Вторая глава характеризует движение обновления икон в первой половине ХХ века, когда выделяются периоды 1904–1917, 1920–1929, 1927–1938, середина 40-х – начало 50-х, 1956–1960 гг. (карты на С. 31, 46, 54–55, 64, 70, 73, 81, 85). В каждом из этих периодов автор ставит перед собой задачу выявить такназываемый «эпицентр» – область, где возникает и от которой распространяется та или иная волна обновлений (или, точнее, свидетельств об обновлениях). Делается это методом выявления своеобразного хронотопа каждой «волны»: выделяются хронологически наиболее ранние сведения, имеющие привязку к конкретному региону, затем прослеживаются более поздние фиксации на других территориях и таким образом определяются направления дальнейшего движения этого процесса.
Во всех случаях первой половины ХХ в. «эпицентры обновлений» выявлены в разных местах Украины: в начале века – это Причерноморье (Херсонщина), затем в 1920-1925 гг. – восточные области (Надднепровье, Донеччина, Слабожанщина), в 1927–1938 гг. – северо-запад (Волынщина). От всех эпицентров спустя некоторое время волнообразно начинаются фиксации «вспышек» обновлений, мироточений и кровоточений икон, что очень наглядно показано на соответствующих картах (см. С. 31, 46, 54–55, 64, 70, 73, 81, 85) и поражает приведенными фрагментами документов тех лет. Например, архиепископ одесский и херсонский Иустин писал обер-прокурору синода Победоносцеву в 1904 г.: «Обновление икон в Херсонской епархии – явление самое обычное, повторяющееся каждый год по несколько раз; в этом же году оно приняло характер в некотором роде эпидемический» (С. 27).
В каждом отмеченном промежутке времени «волны обновлений» доходят также и до Беларуси, особенно в периоды 1927–1938 и 1944–1956 гг, когда от эпицентров на Волынщине и Среднем Надднепровье (Центральной Украине) начинают, можно сказать, массовым образом появляться сведения об очагах на белорусском Западном Полесье, которые постепенно распространяются по всей Западной Беларуси и возникают отдельными «вспышками» в Восточной Беларуси (см. карты на с. 70, 81, 107, 130). В 1960–2000 гг. данные об обновлении (мироточении, кровоточении) икон и некоторые другие чудеса фиксируются как в Западной, так и в Восточной Беларуси.
К достоинствам работы можно, безусловно, отнести то, что автор стремится изложить систематизированные факты с максимальной долей объективности, не пытаясь их очевидным образом интерпретировать и «подогнать» под какую-то личную концепцию. Вместе с тем хотелось бы отметить некоторые моменты, к которым автор, возможно, обратиться в будущем. В своей книге Илья Станиславович балансирует между анализом самого феномена обновлений и разнообразными документальными сведениями об этом феномене – архивными данными, публикациями, экспедиционными записями. Возможно, следовало бы определенным образом отрефлексировать и особо оговорить этот момент.
В книге феномен обновлений представлен с очень разных точек зрения: один и тот же случай рассматривается по-разному сельскими информантами, представителями официального духовенства, светскими чиновниками, журналистами, писателями. Таким образом в монографии вырисовывается объемное представление в историческом контексте верований и религиознах практик, которые подаются посредством различных коммуникативных стратегий – описаний, размышлений, воспоминаний, слухов. Сопоставление их с денотатами действительности и попытка оценить степень мифологизации текстов-свидетельств иногда выглядит неубедительно (как на С. 144–145), но в книге это встречается в единичных случаях.
С формальной стороны можно сделать замечание по структуре работы: постановка проблемы, цели и задач логичнее выглядит в начале исследования, а не в его середине.
В любом случае И. С. Бутова можно поздравить с вне всякого сомнения удачным монографическим дебютом, открытием малоисследованной темы и неугасающим интересом к ней в самых разных культурных и научных сферах.
Опубликовано: Боганева А. «Пры цвёрдасцi ўрада <…> трэба было б прыняць меры супраць гэтых абнаўленняў» // Беларускi фальклор: матэрыялы i даследваннi. – 2019. – Вып. 6. – С. 388–391. Перевод с белорусского специально для сайта Проекта «Уфоком» Анны Шамрук.
Елена Боганева, научный сотрудник сектора этнолингвистики и фольклора Центра исследований белорусской культуры, языка и литературы НАН Беларуси.
Приобрести книгу «Ареал чудес» можно в магазине «Академкнина» или сети магазинов «Белкнига» (г. Минск)
1
