Вампиризм в Беларуси: легенды и современность

В многочисленных серьезных исследованиях по всему миру рассматриваются истоки такого современного социокультурного явления, как вампиризм. К началам происхождения этого термина обращаются М. Саммерс, А. Кальме, а в нашей стране А. Богданович, М. Федоровский, П. Демидович, В. Деружинский и др. Очевидно, что отделить наслоение обывательских представлений XX-XXI веков о вампирах от исходного образа этого демонологического персонажа крайне непросто. Беларусь часто упоминается в работах вышеназванных вампирологов, однако не было найдено ни одного серьезного анализа быличек и реальных свидетельств о вампиризме в нашей стране. Сегодня мы касаемся традиционных представлений белорусов о вампирах, а также впервые рассказываем об экспедиции Уфокома, посвященной этой проблематике.

Вампиры и волколаки

Так, М. Саммерс отмечает со ссылкой на У.Р.С. Ральстона, что «районами Российской империи, в которых, главным образом, распространена вера в вампиров, является Белоруссия и Украина» [8]. Практически тоже упоминается в трудах А. Н. Афанасьева: «У нас поверья о злобных, блуждающих упырях преимущественно уцелели на Украйне и в Белоруссии; это – мертвецы, бывшие при жизни своей колдунами, вовкулаками и вообще людьми, отверженными церковью, каковы: самоубийцы, опойцы, еретики, богоотступники и проклятые родителями» [1].

В ряде белорусских энциклопедий, фольклорных справочниках и словарях можно найти упоминание, что вампир – это «покойник, который встает ночью из могилы, он вредит людям и скотине, пьет их кровь, наносит порчу имуществу». Фольклористические опросы, предпринятые в наши дни, установили, что в разных районах Беларуси бытуют очень сходные представления об этих созданиях, например, жители д. Моисеевичи Петриковского района считают, что основной чертой вампира является выпивание крови, то же говорят и жители г. Барань Оршанского района, г. Светлогорск и др. населенных пунктов. По представлению жителей Гомельщины, вампир – «человек, которого закопали в землю живым»; «мертвец, которого черная кошка перепрыгнет»; «покойник, который выходит ночью из могилы; это привидение. Ими становятся люди, которые при жизни с нечистью водились». «Вампиры встают ночью из могил и сосут у людей кровь, особенно любят они детскую кровь, так как она дает им силы и они молодеют от нее» (д. Рагинь Буда-Кошелевского района) [7]. «Это умерший человек, который ночью встает из могилы, нападает на скотину или людей, выпивает их кровь» (д. Залесье Чечерского района), «это сам человек, который жаждет людской крови» (д. Неглюбка Ветковского района) [10]. Верят, что люди, которых укусил вампир, сами становятся вампирами. Вампира можно определить по красным глазам и большим зубам. Считали, что уберечься от вампиров помогает чеснок, различные кресты. Жители Гомельщины спасались от вампиров различными способами: при помощи огня, острых предметов, растений-апотропеев, чеснока, специальных заклинательных формул. Существует представление, что «у вампиров вечная жизнь, но если им в сердце вбить осиновый кол, то они умрут» [7].

Согласно сведениям, содержащимся в работе М. Федоровского «вампир настолько мстителен, что за каждое замечание в свой адрес, за самую маленькую обиду, даже за несдержанное слово, или же живьем разрывает человека или откручивает ему голову [3]. В современных записях этнографов упоминается, что функциональность вампира связана с укусом человека и превращением последнего тоже в вампира. «Если вампир укусит сразу делаешься сам вампиром» (г. Барань, Оршанского района, д. Слобань Светлогорского района, д. Залесье Чечерского района) [10].

Например, вот какую характеристику дает вампиру «Беларуская энцыклапедыя»:

ВАМПИР (франц. Vampire, ням. Vampir), у старадаўнiх павер’ях беларусаў i iншых народаў – мярцвяк, якi ноччу выходзiць з магiлы, каб шкодзiць людзям (смактаць кроў, душыць, iрваць на часткi i г. д.). Нар. фантазiя В. ўяўляла з тоўстымi (раздутымi) губамi i тонкiм, вострым, як змяiнае джала, языком. У нар. Верваннаях В. – увасабленне страху прымхлiвых людзей перад памерлымi чараўнiкамi (стараж. славяне нават прыносiлi В. ахвяры)*.

* Перевод: ВАМПИР (франц. Vampire, нем. Vampir), в старинных преданиях белорусов и других народов – мертвец, который ночью выходит из могилы, для того чтобы вредить людям (сосать кровь, душить, рвать на части и т. д.). Народная фантазия В. представляла с толстыми (раздутыми) губами и тонким, острым как змеиное жало, языком. В народных верованиях В. – воплощение страха суеверных людей перед умершими колдунами (древние славяне даже приносили В. жертвы) [4].

Как отмечается в других публикациях [2, 5] белорусские «вупыры» или «вупары» (это одни из синонимов слова «вампир») обладали практически идентичными чертами со своими собратьями из Сербии, Болгарии, Чехии, Греции и др. стран. Вампир, пролежавший в своей могиле долгое время не поддается гниению и сохраняет облик здорового человека, лежит в гробу лицом вниз с открытыми глазами и у него красное (налитое кровью) лицо. Покойник имеет тот же облик, что и при жизни, только его рот от частого выпивания крови распухает. Сам выход из гроба осуществляется без сторонней помощи, и для тела нет в этом никаких преград. Вставая из могилы, своим острым языком (см. выше) кровосос припадает к груди своей жертвы напротив сердца и через еле заметную дырочку высасывает из нее все соки, часто являясь к тому же переносчиком опасных эпидемий. Но вернуться на свое место вампир старается до первых петухов. Кто был по-смелее, мог наловчиться и увидеть нежданного ночного визитера. Для этого нужно было спрятать под какой-нибудь посудой на ночь зажженную восковую свечку и после полуночи время от времени освещать ей помещение. При неожиданном освещении вампир становится виден и тогда его нужно отлупить осиновым поленом, чтобы больше в этот дом не приходил. Так можно было установить какой конкретно чародей наведывается в обличье демона.

Интересным считалось и другое поверье – якобы часто вампиры после смерти продолжают те занятия, которыми занимались при жизни: алчный пан пересчитывает деньги, умерший муж навещает свою жену для интимной близости и т. п. Вампиры могут превращаться в различные живые существа, изменять свой облик, а также превратить человека в какого-нибудь зверя (про аналогии с волколаком см. ниже). Если последнее произошло, следовало откопать подозрительного умершего, отрезать от него кусочек тела и, поджарив, дать бедолаге это съесть. Сложно представить, как мог помочь такой ритуал в действительности, хотя поедание земли с могилы вампира или хлеба с его сожженными останками упоминается в трудах многих вампирологов. Узнать будущего вампира можно по двойному ряду зубов.

На Полесье самым надежным средством от вампиров считалась сломанная в дороге ось от воза, которой нужно было ударить вампира, бояться они также и освещенного мака-самосейки, которым обсыпают дорогу от дома до кладбища, а также чеснока и лука. Помогала также и сретенская свечка, зажженная перед тем окном, через которое повадился ходить вампир или выстрел в окно из ружья, заряженного освещенной солью. Но самым радикальным способом избавиться от посещений вампира – это раскопать могилу подозреваемого в вампиризме чародея, отсечь ему голову и защемить ему ее между ног, чтобы он не мог достать ее руками, а тело прибить осиновым колом. Подобные захоронения на самом деле выявлялись археологами в составе некоторых курганных могильников. Если все же вампир задушит человека, то чтобы оживить его нужно как можно быстрей отрезать у него большие пальцы на правой руке и левой ноге, если это мужчина и на левой руке и правой ноге, если это женщина.

Белорусские исследователи У. Лобач, С. Санько [2] пишут, что культ вампира предшествовал культу Перуна и видят корни этого слова в выражении qpyrь (можно примерно перевести, как «несгоревший») и считают, что оно восходит к Индоевропейской погребальной традиции трупосожжения и взаимосвязана с греческим словом απύpoζ («несгораемый», «жертва без огня, не принятая богами»), латинским purus («чистый»), хеттским pahhur (огонь) и обозначает покойника, над которым не был проведен надлежащий погребальный обряд.

Сходные по описанию с вампиром особенности проявляют и некоторые другие белорусские фольклорные персонажи, например баба-яга, кощей, цмок и др. [1, 10] Однако наиболее близко понятие белорусского вампира к волколаку или оборотню. У греков, например, слова vrukolakas, burculacas являются синонимами слова вампир. Так, ученый Леоне Аллачи писал об этимологии слова burculacas (buthrolacas): «Это название они получили от слов «мерзкая грязь», потому что греческое слово «боурка» означает «дурная черная грязь», не какая-нибудь грязь, а мерзкий навоз. «Лаккос» по-гречески – это сточная канава или клоака, в которой собираются и воняют такого рода нечистоты» [8].

«Волколак» - реконструкция белорусского упыря, выполненная Евгенией Шарафетдиновой специально для УфоКома.

 

В других источниках взгляды на происхождение термина «волколак» сильно разнятся, в Беларуси, в частности, оно известно под синонимами «ваўкалака» или «ваўкалека». Близок по значению и русский синоним – «вурдалак». В. Иванов пишет, что «наиболее древняя форма этого названия, видимо сложилась при слиянии названий волка и медведя (прус. Loc – медведь, лит. Locus) [6]. В «Мифологическом словаре» указано в значении термина «ваўкалака» (от старославянского влък, воўк + длакь шерсть) [2]. П. Шпилевский выводит этимологию слова из того обстоятельства, что «в Белоруссии (и Малороссии) употребляются слова: лка и лекь, которые значат: самоучка лекарь, пользующий больных разным зельем (травами); откуда лекь-лека – знахарь». Белорусские авторы каждый на свой манер объясняют значение термина «волколак», как и греческие (такие как Кораес, который искал связь слова voykolakas с гречеким словом «мормолуе», связав его со словом «мормо», что означает «домовой, бука, пугало, страшилище») [8]. Остается положиться на авторитета Дж. К. Лоусона, который писал: «в тех районах Македонии, где греческое население живет в постоянном контакте славянскими народами действительно форма «вампирас» (гр.) или «вомпирас» (гр.) была принята и использовалась в качестве синонима слову vrykolakas». Но в самой Греции и на греческих островах слово «вампир», насколько мне известно не существует, а слово vrykolakas обозначает воскресший труп». Очевидно одно – перед нами практически идентичный вампиру персонаж белорусского фольклора.

А. М. Ненадовец приводит записанные в Житковичском районе Гомельской области современные записи очевидцев о том, как волколака стал постоянно приходить на старые сельские могилы. «Вот придет, когда последние петухи прокричат, станет у ограды, хоть та ограда одно слово была и давай выть. [...] Дело осенью было. Дожди идут не прекращаясь, ночь длинная, волколачка воет-стонет – вот и отдохни попробуй. Кто его знает, чем бы это могло закончиться, если бы не один старый путешественник, который, узнав об этом горе и внимательно выслушав сельчан, попросил их вспомнить, кто из недавно похороненных умерших людей был связан с нечистой силой. Долго размышляли селяне, но, наконец, кто-то все же догадался, что когда хоронили местного мельника, сразу же на его могилу прилетали сороки с воронами, а раньше такого не случалось. Потом еще догадка дополнилась тем, что и глаза у него неприветливые были. Все себе тянул, нищим корки хлеба никогда не подал. Прятал, недоедал, а пришла смерть, как и все другие люди от нее не смог спастись. Выслушал путник все это и посоветовал селянам откопать мертвеца, перевернуть его в могиле и снова закопать и все на этом прекратиться. С недоверием отнеслись люди к такому совету, но все же сделали так как он предложил, так как ничего другого не оставалось. И что вы думаете? После этого волколачка больше ни разу не беспокоила сон и отдых жителей деревни» [6].

Часто было так, что недавно умершие люди влияли и на сельскохозяйственный процесс. В Лунинецком районе Брестской области удалось собрать сведения о том, что если волколак заболеет или поранится, то «такая погода разгуляется, что свет божий ласковым не покажется». По рассказам одного из жителей этих мест: «Один раз в нашей деревне разыгралась страшная буря, такая, что никто ничего подобного не помнил. Тучи не бегут по небу как обычные, не проходят мимо деревни, а на одном месте крутятся, будто их что-то притягивает. Молнии сверкают, гром гремит, деревья с корнями вырываются, как игрушки трещат двери, крыши посрывало, животные не могли двинуться с места. [...]. Потом все неожиданно прекратилось, будто кто-то остановил. Стали расспрашивать и узнали, что сейчас в нашей деревне есть один мертвец, который умер в тот же самый миг, когда все прекратилось. Вот тогда все и стало на свои места. Старик тот оборотнем был…» [6].

Почти все элементы, связанные с похоронной традицией людей, заподозренных в том, что они «волколаки» напоминает аналогичные процедуры с могилами «вампиров». Так, в землю у могилы вбивались осиновые колы, либо же она заваливалась тяжелым камнем, «чтобы не вылезали». В Ивацевичском районе Брестской области могилы людей, которые были связаны с нечистым закидывали камнями и пнями, «чтобы хорошенько груди волколака удавила, дышать им не давала». Белорусские исследователи фольклора описывают и такой случай: «Как того волколака в могилу кинули и песком засыпали, то еще двумя колами проткнули – это чтоб зла больше не делал. И в тот год случилась страшная засуха и его назад откапывали и на другой бок переворачивали, чтобы дождь пошел. Самое удивительное, что он уже совсем не так лежал, как положили, значит пробовал вылезти» [6]. Аналогичные случаи зафиксированы в России и Украине. Так, в Таращанском уезде России крестьяне для борьбы с засухой прибегли к радикальной процедуре: они разрыли могилу скончавшегося в декабре прошлого года и похороненного на сельском кладбище раскольника, приподняли его из гроба, и между тем, как один из них быил мертвеца по черепу, приговаривая «давай дождя!» - другие лили на усопшего воду сквозь решето; затем снова уложили его в гроб и закопали на прежнем месте. В некоторых деревнях с целью вызвать дождь, в могилу заподозренного мертвеца лили воду целыми бочками [1].

По мнению Афанасьева: «эти представления о вампирах, сосущих кровь, т. е. скрадывающих дожди и насылающих неурожаи, заставили фантазию сроднить их с богиней смерти, во-первых - потому, что вслед за неурожаями начинаются повальные болезни, а в во-вторых, - потому что самая Смерть, нападая на людей и животных, высасывает из них кровь и оставляет одни холодные и безжизненные трупы [1].

Вампиризм сегодня

Белорусский журналист и исследователь В. Деружинский пишет, что «многие старые бабки в белорусских деревнях рассказывали мне, что до войны по деревням прошла буквально целая эпидемия вампиризма (само слово «вампир» не употреблялось; в некоторых деревнях, правда, кое-кто называл таких мертвецов упырями). Истории эти совершенно схожи с теми, которые излагают Кальме (фр. Antoine Augustin Calmet; 1672–1757) – учёный бенедиктинец родом из Лотарингии, автор публикаций по проблемам вапирологии – прим. автора) и другие авторы вампирологических исследований. Умирал человек, его хоронили, проходило несколько лет, он являлся своим близким и пил у них кровь. Бабки рассказывали, что могилы подобных мертвецов раскапывали и находили там неразлагающийся труп, полный свежей крови. Ему вбивали в грудь кол, а затем тело жгли. После этого вампир больше не появлялся. Такие случаи происходили повсюду; милиция старалась не вмешиваться в эти дела, но чаще всего она о них вообще не знала. Очевидцы называли фамилии тех, чьи тела были эксгумированы и подвергнуты казни; показывали могилы» [9].

Мы не зря очень подробно остановились на особенностях протекания вампиризма с точки зрения белорусов. Так как случай, с которым мы однажды столкнулись, полностью вписался в подобные рамки. Группа Уфокома в далеком уже 2006 году направилась в одну из деревень Могилевской области (по понятным причинам мы ее не называем), чтобы разобраться в современном случае классического вампиризма. Одна из семей этой деревни сообщила, что в последнее время участились случаи аномального характера в двух домах деревни, в частности, они вспомнили следующие эпизоды:

1) Недавно семья варила картошку, вдруг смотрят – картошка висит над кастрюлей. Они очень удивились, стали запихивать ее назад. Причем картошка не рассыпалась, а просто висела, пока ее не вывалили на тарелку. Есть боялись, но все же съели;
2) Открывались дверки печки;
3) На стене висел календарь с котом, женщина рассказала, что явственно видела, как от него отделилась лапа и зависла в воздухе. Утверждает, что видела это очень отчетливо;
4) Видели себя со стороны, лежащими на кровати.

За день-два до нашего приезда в доме срабатывали электронные детские игрушки (на батарейках). Переставали они пищать только после того, как из них вынимали источники питания. Началось все, по словам хозяев дома, еще очень давно, но с разной периодичностью «это» проявляло себя на протяжении уже почти сорока лет, участившись как раз в 2004–2006 гг. Годом начала событий являлся 1966 – когда умер Андрей Емельянович С. (1881–1966), обладающий в деревне репутацией «колдуна» или «знахаря». Когда семья впоследствии заселялась в его дом, с людьми разговаривал чей-то голос из ниоткуда, в котором распознали интонации покойного старика. Поэтому можно считать этого человека – если не первой жертвой, то, по крайней мере, источником, началом неярко выраженных полтергейстных проявлений.

Предыдущий раз все случилось за 10 лет до нашего приезда, примерно в 1995 году после смерти Владимира Я. одного из родственников того самого «колдуна». Говорят, он также скончался «при загадочных обстоятельствах». Его жена Александра стала чахнуть на глазах. Обращалась к докторам, но те разводили руками, женщина же стала все больше худеть и вскоре умерла. Все это, напоминаю, на фоне различного рода полтергейстных проявлений, которые к 2004 году переросли во что-то совершенно непостижимое. В 2004 году начались новые стуки, скрип половиц, а на тарелке появилась цифра, написанная красной краской – «17». Жильцы утверждают, что в первое время, сколько они не стирали надпись – она опять восстанавливалась, пока не оттерли с помощью различных ухищрений. На скатерти же появились буквы, написанные той же краской – «С» и «В». Сами они думали, что это имена погибших мужа и жены – Саша (Александра) и Владимир. Скатерть тоже отстирали. После появления «надписей», 3 июня 2005 года скончался брат хозяина «нехорошего дома», он умер прямо во время рыбалки, остановилось сердце...

И вот здесь я хочу сделать акцент на нескольких событиях. В каждом из домов – две маленьких девочки. В первом годика 2-3, во втором – лет 10-13. Когда девочка 13 лет приходила во второй дом – начинали играть игрушки на батарейках и она боялась там оставаться. А в своем доме, накануне последней смерти был такой случай – девочка сказала: «Ба, на постели кто-то лежит». Бабушка посмотрела на постель – но там никого. Утверждает, что такое было неоднократно. Возможно, трагические события середины 90-х также связаны с наличием в семье ребенка-подростка. Если догадка подтвердится, то это будет означать, что вампиризм, если он каким-то образом связан со смертью «деда Андрея» в 1966 году, проявляет себя через «проводников» или фокальных лиц – то есть детей-подростков. В этот период происходит смерти близких родственников, после чего следует перерыв в явлениях.

В. Деружинский приводит и такое сообщение. «Жительница деревни Путчино (45 км от Минска) Анастасия К. 73-х лет рассказала историю, случившуюся в ее детстве. Будучи ребенком шести лет, она со своими сверстницами играла на пороге соседского дома. Дело происходило днем, летом. Дети увидели, как к дому подошел мужчина – несколько странного вида, «какой-то серый». Однако все присутствующие сразу узнали в нем умершего хозяина дома – его хоронили всей деревней почти год назад. Среди детей, игравших на пороге дома, были двое детей покойного; они стали кричать в хату, где находилась вдова призрака, их мама: «Тятя пришел! Тятя пришел!» Тем временем призрак схватил свою дочку – девочку лет четырех – и понес ее прочь от дома. Детей охватил ужас, и они стали кричать. Тут из хаты выскочила мать – и тоже закричала от страха, узнав в пришедшем своего покойного мужа. Тот остановился у калитки, повернулся, как-то странно шевелясь всем телом и сжимая девочку руками, – и исчез, растаял в воздухе на глазах у изумленных людей… Девочка упала на траву, дрожа и рыдая от страха. К вечеру ей стало плохо, а на следующий день она умерла...» [9].

Таким образом на примере многочисленных сообщений можно сделать вывод о том, что классический вапиризм был ранее широко распространен и все еще встречается в белорусских деревнях. Хочется сказать, что в своих исследованиях мы не пытались отловить живого представителя семейства вампировых или кощеевых, а также других сказочных персонажей. Наша основная цель – установить, скрывается ли за современными случаями вампиризма только богатое воображение либо же действуют некие другие механизмы? По каким принципам происходит угасание родственников и как взаимосвязано с этими процессами явление полтергейста? Этих тем мы коснемся в одной из ближайших публикаций, а также расскажем о «деревне вампиров» на Полесье. Если с вами происходило нечто подобное (явление умерших родственников, полтергейст), будем благодарны, если вы сообщите эти сведения автору публикации.

Литература

1. Афанасьев, А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: Т. 3. М., 1869 (репринт – М., 1994).

2. Беларуская міфалогія: энцыклапедычны слоўнік. С. Санько, Т. Валодзіна, У.Васілевіч і інш. Мінск: «Беларусь», 2004. 592 с.

3. Беларуская мфалогя: дапам. / уклад. У. А. Васiлевч. Мн., 2001.

4. Беларуская энцыклапедыя. Т. 3. Минск, БЭ, 1996.

5. Міфы Бацькаўшчыны: Літаратурна-мастацкае выданьне. Менск: Беларуская Энцыклапедыя, 1994. Укладальнік: Уладзімір Васілевіч.

6. Ненадавец, А. М. За смугою мифа. Минск: Беларуская навука, 1999. С. 215.

7. Рэгіянальныя асаблівасці ніжэйшай міфалогіі Гомельшчыны / Алеся Яўных // Фалькларыстычныя даследаванні: Кантэкст. Тыпалогія. Сувязі: зборнік артыкулаў / пад навуковай рэдакцыяй Р. М. Кавалевай, В. В. Прыемка. – Вып. 5, 2008. – 287, [4] с. – С. 154–160.

8. Саммерс, Монтегю. Вампиры в верованиях и легендах / Пер. с англ. Л.А. Карповой. М.: ЗАО Центрполиграф, 2010. С. 249, 314.

9. Секретные исследования. – 1999. – № 4. – С. 12-13.

10. Фалькларыстычныя даследаванні: Кантэкст. Тыпалогія. Сувязі: зборнік артыкулаў / пад навуковай рэдакцыяй Р. М. Кавалевай, В. В. Прыемка. – Вып. 4, 2007. С. 67–68.

В публикации использована иллюстрация московской художницы Евгении Шарафетдиновой, специально для Уфокома.