Свидетельства о неопознанных «аэропланах» в Витебской губернии в 1914–1915 годах: взгляд через призму эпохи

В преддверии многих военных конфликтов в обществе начинают проявляться панические ожидания, которые выражаются в различных фобиях, страхах и психозах. Зачастую средства массовой информации, да и сами власти вольно или невольно раздувают эти слухи, потворствуя неприятелю [1, с. 92–110; 2, с. 32–36]. Именно такой страх перед неизвестной военной техникой и, в частности, перед аэропланами, охватил население Российской империи накануне начала Первой мировой войны и в первые военные годы [3, с. 38–52; 4, с. 72–79; 5, с. 95–104]. Пожалуй, максимально гипертрофированную форму он принял в прифронтовых губерниях – Лифляндской, Курляндской, Эстляндской, Псковской и Минской [6, с. 204–205; 7, с. 187–198; 8, с. 146–147; 9, с. 214–220; 10, с. 118–131]. Как именно население Минской губернии реагировало на волну слухов об «аэропланах» автор уже рассматривал в отдельной публикации. Был сделан вывод о том, что местная антиаэроплановая кампания почти полностью зиждилась на слухах и домыслах, а сами эти сообщения по большей части нельзя смешивать со свидетельствами о появлении вполне реальных аэропланов, действовавших на незначительном расстоянии от линии фронта, как правило, в дневное время [10, с. 118–131]. В свою очередь, это подтверждается реакцией властей Псковской губернии и Прибалтийского края на слухи об аэропланах [7, с. 187–198; 11]. Именно поэтому слово «аэропланы» в контексте публикации мы зачастую будем употреблять в кавычках.

Продолжая рассматривать этот аспект белорусской антиаэроплановой кампании, т. е. в первую очередь противодействие стремительно распространившемся домыслам о пролетающем в глубине страны неприятеле, мы на этот раз хотели бы коснуться ее в разрезе северной части современной Беларуси. Поэтому цель данной публикации: рассмотреть и проанализировать документы нескольких исторических архивов (главным образом, Национального исторического архива Беларуси (НИАБ), а также Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) и Государственного архива Псковской области (ГАПО)) об антиаэроплановой кампании на территории Витебской губернии и ее пограничья в 1914–1915 годах.

Примером удачной интерпретации выбранной нами тематики на основе данного вида источников (официальных донесений государственных чинов) может служить работа белорусского историка М. А. Кривицкого, который рассмотрел рапорты минского и двинского полицмейстеров о последствиях налетов немецкой авиации в годы Первой мировой войны [12, с. 32–43]. Автор вполне четко обозначил факт, что эпизоды реальных авианалетов и бомбардировок могут быть интересны не столько в плоскости военной истории, сколько в контексте социальной истории и истории повседневности. О том же пишет и В. Б. Аксенов [3, с. 38–52], то есть нами в первую очередь рассматриваются фобические образы новой техники для полетов в повседневном сознании белорусских обывателей, что является современной, актуальной, но недостаточно разработанной в Беларуси научной проблемой. Необходимо также отметить, что новые сведения о налетах немецкой авиации на неоккупированную часть белорусско-литовских губерний представляет особую ценность для историков, так как данная проблема до сих пор практически не отражалась в работах как отечественных, так и зарубежных исследователей [12, с. 32–33]. Кроме того, публикация рассматриваемых в статье архивных материалов вводит в научный оборот новые документальные и неизвестные ранее источники по истории Первой мировой войны.

Методология исследования

Анализировались главным образом официальные рапорты государственных чинов (витебского и псковского губернатора, а также отдельных уездных исправников) из НИАБ, ГАРФ и ГАПО. При анализе использовали историко-сравнительный, а также абстрактно-логический метод, выключающий совокупность приемов индукции и дедукции, анализа и синтеза, аналогии, сопоставлений, системно-структурный анализ, методы формализации и моделирования. Цитаты приводятся в хронологическом порядке, от поступления первого рапорта в августе 1914 года и далее по мере появления новых официальных сообщений, вплоть до октября 1915 года. Такой подход позволяет максимально полно проследить прохождение и эволюцию местной антиаэроплановой компании, постепенное появление у «аэропланов» мифических черт и их постепенную трансформацию в глазах обывателей, принятие их населением и властью. В своих выводах мы также опирались на изучение аналогичных дел, заводившихся в других регионах Российской империи (Приамурском генерал-губернаторстве, Степном крае, Оренбургской, Пермской, Уфимской, Самарской, Саратовской, Воронежской, Псковской и Минской губерниях, а также Прибалтийском крае), которые более детально показывали некоторые, присущие общей антиаэроплановой кампании детали и особенности.

Результаты и их обсуждение

О том, что «аэропланы» двигались из Псковской губернии в сторону Витебска известно из материалов ГАПО, впервые обнаруженных и систематизированных М. В. Васильевым и А. А. Михайловым (ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132 «Рапорта с донесением о пролетающих аэропланах на территории Псковской губернии», 11 августа – 31 декабря 1914 года; ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3133 «Дело о принятии мер к устройству наблюдений за неприятельскими летательными аппаратами», 1 октября – 26 октября 1914 года и др.) [7, с. 187–198; 8, с. 146–147; 9, с. 214–220]. Упоминание Витебска можно встретить как в телеграмме¹, которую получил 9 (22) августа 1914 года псковский губернатор Н. Н. Медем², так и в рапорте³ псковского уездного исправника, который пришел в канцелярию 11 (24) августа того же года. Однако достигли ли замеченные в соседней губернии аппараты белорусского губернского города? Сегодня на этот вопрос уже можно ответить утвердительно – да, достигли. Нам удалось обнаружить в НИАБ переписку об «аэропланах», которую витебский губернатор М. В. Арцимович⁴ и его приемник Н. П. Галахов⁵ вели с уездными исправниками почти до конца 1915 года (НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Дело о пролетавших над Витебской губернией аэропланах, 23 декабря 1914 года – 21 августа 1915 года), кроме этого в канцелярии витебского губернатора имеются еще несколько дел, косвенно связанных с такими пролетами (НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 48996. О распространении Фаддеем Казимировым Германом слухов о спуске в саду имения Забо[ло]тье аэроплана с иностранными военными летчиками, 28 ноября 1914 – 15 февраля 1915 года; НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49343. Дело о розыске радиотелеграфной станции и лиц, виновных в устройстве ее, 17 июля 1914 года и др.).

М. В. Арцимович.

 

В документах упоминаются Городокский, Режицкий, Люцинский, Велижский, Себежский, Лепельский уезды Витебской губернии, Порховский, Великолуцкий, Опочецкий, Торопецкий уезды Псковской губернии, Поречский уезд Смоленской губернии, а также Венденский и Рижский уезды Лифляндской губернии Прибалтийского края.

Самые первые телеграммы о неких аэропланах, с которыми мог ознакомиться М. В. Арцимович, легли на его стол 21⁶ и 23 июля⁷ (3 и 5 августа) 1914 года. В них, правда, сообщалось о пролете «аэропланов» в сторону Лифляндской губернии (по направлению к Риге и Вендену⁸), но наблюдали их из точек на территории Витебской губернии.

Особенно много таких наблюдений было в промежуток с 22 по 26 июля (с 4 по 8 августа) над д. Морозовка Корсовской волости Люцинского уезда. Причем каждый раз, по данным люцинского исправника Зубковского, пролетало три «аэроплана»⁹.

Но уже 4 (17) августа таинственные аппараты перешли к более решительным действиям. Лишь по счастливой случайности посадку одного из них предотвратил управляющий имения Тиосто Городокского уезда, выстрелив в опускающийся объект. Предмет, в сторону которого полетела пуля, имел форму сигары и назван в рапорте городокского уездного исправника «аэростатом»¹⁰. Такой эпизод был далеко не единичным, что поставило под угрозу свои же аэропланы.

«Аэростат “Кондор”, прибывающий из Брест-Литовска». Дирижабли продолжали иногда по привычке именовать аэростатами. Фотоальбом 6-й авиационной роты. Лемберг (ныне г. Львов), 1915 год.

 

Спустя три дня «аэроплан» пролетел над фольварком Гронщина Дриссенского уезда столь низко, что его даже можно было рассмотреть в малейших деталях (была видна даже пара колес). Летела машина в сторону Полоцка. Дриссенский уездный исправник Билимо-Постернацкий доложил об этом витебскому губернатору 11 (24) августа¹¹.

Наконец, 9 (22) августа, в 2 часа утра, от Министра внутренних дел Золотарева была получена телеграмма, где подчеркивался масштаб проблемы, затрагивавшей не только прифронтовые губернии, но и Казанскую, Пермскую, Владимирскую и Вятскую¹². Тогда же уведомление об этом от губернатора получили и полицейские исправники¹³. Не успели однако все из них прочесть телеграммы, как в тот же день, 9 (22) августа, в 11 часов вечера вновь неизвестный «аэроплан» побеспокоил люцинского исправника. Машина, на которой виднелись огни, двигалась со стороны Лифляндской губернии и была замечена над Розеновским поселком Люцинского уезда¹⁴. В этот же день великолуцкий уездный исправник донес о посадке какого-то аппарата в Невельском уезде у пос. Сокольники как раз в том месте, где недавно спускался «аэроплан Сикорского». Правда, на этом месте никаких машин обнаружено не было¹⁵.

Похожие «аэропланы» с источником света (прожектором или некими огнями) наблюдались затем ежедневно с 11 (24) по 15 (28) августа, причем об одном из случаев сообщил даже псковский губернатор Н. Н. Медем. Первые дни «аэропланы» по сведениям докладывающих лиц, прилетали из Порховского, Великолуцкого, Опочецкого и, вероятно, Псковского уезда Псковской губернии. Кроме Витебской, они также двигались в Лифляндскую губернию. Причем 14 (27) августа по одному из таких замеченных объектов снова был открыт огонь, после чего он взял курс на Ригу¹⁶, а 15 (28) августа «аэроплан», двигавшийся из Дегожской волости Порховского уезда, даже совершил облет над наблюдателями¹⁷.

Самые энергичные меры по поимке призрачных пилотов, которые предпринимали в отдельных уездах, ни к чему не приводили. В частности, в Городокском уезде в конце первой декады августа было сделано распоряжение и населению рекомендовано о всяком появлении авиаторов незамедлительно сообщать полиции, «на случай же спуска задерживать таковых до прибытия полиции», причем за задержание иностранных авиаторов обещалось вознаграждение¹⁸. Ближе к концу августа активность в небе снова сместилась в Дриссенский и Люцинский уезды. Вероятно, все дело в том, что эти уезды лежали на воздушном пути из Лифляндской в Витебскую губернию, а ведь именно из Лифляндии ожидали прилет неприятеля¹⁹, следовательно, огромное количество наблюдателей здесь всматривалось в небо и отмечало для себя все необычное, что там замечало, в том числе и самые разнообразные астрономические явления (сияние ярких звезд и планет, пролеты комет, болидов и т. д.) и, естественно, собственные аэропланы, принимаемые за вражеские [2]. Так, 22 августа (4 сентября) в рапорте дриссенского уездного исправника сообщалось, что в 9 часов вечера над д. Лычницы Клястицкой волости пролетел большой аэроплан по направлению из г. Риги на Петроград²⁰. В свою очередь, лифляндский губернатор Н. А. Звегинцов также не оставался в стороне. 24 августа (6 сентября) он сообщил о том, что, по его сведениям, днем ранее около 11 вечера «аэроплан» пролетел через города Малуп и Гольдбек прямиком в Люцинский уезд²¹. В связи с этим губернатор М. В. Арцимович писал люцинскому уездному исправнику, что ему следует поискать тайную воздухоплавательную станцию²², вероятнее всего, в северной части Люцинского уезда²³.

«Илья Муромец» идет на посадку. Корпусной аэродром (Санкт-Петербург), 1914 год.

 

В сентябре 1914 года объекты в небе стали наращивать активность, связано ли это было с приближением фронта, более активной разведкой или ошибками наблюдателей, неизвестно, но нельзя не отметить, что на первых порах, в общей неразберихе, свои же аэропланы, летящие из Санкт-Петербурга, вполне могли быть приняты за неизвестные. Это понимал и сам губернатор, и исправники, в связи с чем они старались давать дополнительные запросы о вылетах собственной авиации. Например, в ночь с 3 (16) на 4 (17) сентября два аэроплана снова видели в Люцинском уезде, о чем исправник Флоренц отправил рапорт 8 (21) сентября²⁴. Их точно не смогли идентифицировать, чего не скажешь о случае, имевшим место 11 (24) сентября. В этот день в Люцинском уезде «ейроплан», как он был назван, имел привязку к линии железной дороги и двигался в сторону Двинска²⁵. Однако исправнику удалось установить, что через станцию Корсовка как раз 11 (24) сентября пролетал русский аэроплан «Илья Муромец»²⁶.

Аэроплан «Илья Муромец II» (№ 136) перед отлетом на фронт. Снизу фюзеляжа, за дверью, вместо опознавательных знаков на боковых сторонах привязан российский флаг. Петроград, Корпусной аэродром, сентябрь 1914 года. Иллюстрация из книги М. А. Хайрулина «Легендарный “Илья Муромец”. Первый тяжелый бомбардировщик».

 

18 сентября (1 октября) 1914 года в пределах Псковской губернии распространялись телеграммы, в которых сообщалось, что «в скором времени» из Петрограда в Брест пролетит еще один «Муромец», «преимущественно вдоль линии железных дорог»²⁷. Вполне вероятно, что он мог проследовать и через Витебскую губернию, но аналогичных телеграмм в соответствующем деле нами не выявлено. В другом случае, когда после очередного наблюдения запрос об уже находившемся в Режицком уезде самолете был сделан 30 октября (12 ноября) 1914 года, выяснилось, что пределов Режицкого уезда «Илья Муромец» и вовсе не покидал²⁸.

Авария аэроплана «Илья Муромец II» (№ 136) при посадке на незнакомой местности у Режицы. 27 сентября 1914 года аппарат был серьезно поврежден. Кроме того, при спуске «Муромец» обстреляли ратники из охраны Виндаво-Рыбинской железной дороги. К счастью, выстрелы не достигли цели. Иллюстрация из книги М. А. Хайрулина «Легендарный “Илья Муромец”. Первый тяжелый бомбардировщик».

 

Любопытно, что чаще всего эти объекты в небе витебские чиновники именовали «аэропланами неизвестной национальности». Таковой 13 (26) сентября видали днем на границе с Поречским и Торопецким уездом²⁹, а вечером – над деревней Новая Слобода в Люцинском уезде³⁰. Об этом велижский и люцинский исправники сообщили витебскому губернатору 18 и 19 сентября (1 и 2 октября).

Недостатки системы, когда огонь мог открываться по своим же аэропланам, а даты и время их пролетов через территории соседних губерний никак не согласовывались с губернаторами, необходимо было срочно исправлять. В связи с этим были существенно доработаны и направлены в войска специальные инструкции на эту тему³¹.

Рассматривалась в специальном приложении к приказаниям, адресованным фронту, и вызывавшая иногда недоумение световая иллюминация объектов. Ведь, казалось бы, зачем привлекать излишнее внимание со стороны находящихся на земле наблюдателей, часто вооруженных. Между тем военные посчитали, что это могут быть специальные «световые сигналы»³². Мы не отрицаем, что такая сигнализация действительно могла применяться, но, очевидно, что не в таком количестве, к тому же ночные полеты в 1914 году все еще представляли собой очень сложную с технической точки зрения задачу. Можно предположить, что основная масса «аэропланов» с прожекторами, замеченная в этот период, – не что иное как неверно интерпретированные астрономические явления, в большинстве своем Венера, что подтверждается результатами проверок таких сообщений в других регионах.

«Круги национальных цветов» на нижней стороне русского дирижабля «Кондор». Фотоальбом 6-й авиационной роты. Лемберг (ныне г. Львов), 1915 год.

 

Итогом переосмысления политики, которая выливалась почти всегда в обстрел любого появившегося в небе объекта, стало новое указание начальника штаба, генерал-лейтенанта Орановского, о том, что открывать огонь по летательным аппаратам в пределах Двинского военного округа теперь стоило «лишь при полной уверенности в том, что данный летательный аппарат принадлежит противнику»³³. Фактически это значило, что теперь огонь по летящему объекту было лучше вообще не открывать.

В конце сентября «аэроплан» в очередной раз опустился, на этот раз у д. Лялино Себежского уезда. Последний при полете неоднократно подымался вверх, затем опускался вниз³⁴, и спустя немного времени скрылся за горой. По мнению заявителя, аэроплан, по всей вероятности, спустился на землю в лощине³⁵. Сообщил об этом крестьянин Ефрем Журнов, однако его рассказу не поверили, так как в тот день никто более ничего необычного не видел. И все равно одному из приставов себежский уездный исправник поручил более тщательно осмотреть местность, где такая посадка все же могла быть произведена. Результатов проверки нам обнаружить не удалось.

В октябре 1914 года сообщений стало гораздо меньше, между тем они стали отличаться по своей фактуре от тех, что поступили в летние месяцы. В канцелярии витебского губернатора вообще нашлось всего несколько подобных сообщений за весь октябрь. Так, 20 октября (2 ноября) из владимировского волостного правления поступил рапорт на имя господина земского начальника 4-го участка Городокского уезда о том, что в тот же день утром крестьяне одной из деревень Владимировской волости видели в небе аэроплан, перемещавшийся с запада на восток. Аэроплан видели крестьяне д. Грибно Татьяна Максимова, Евфросинья Архипова, находившиеся в имении Жельцы³⁶.

Это было не первое донесение из Владимировской волости. Городокский уездный исправник сообщал, что этот же аппарат пересек всю указанную волость с запада на восток, однако из-за большой высоты более подробно рассмотреть пролетавший аэроплан и выяснить его «национальную принадлежность» не представилось возможным³⁷.

Одно из наиболее характерных дел касалось случая, якобы произошедшего еще в ночь на 22 октября (4 ноября) 1914 года³⁸. Оно почти копировало аналогичные дела, массово заводившиеся в то же самое время в Прибалтике [11]. Речь в этих однотипных историях шла о, с точки зрения очевидца, достоверно виденной им посадке летательного аппарата и дальнейших контактах его пилотов с местным населением. Чаще всего фигурантами таких дел в Прибалтике были немцы, но так как немецких колоний на территории Витебской губернии на тот момент не было (по крайней мере, в Режицком, Люцинском, Дриссенском, Себежском и Двинском уездах)³⁹, для обвинений сгодились и обычные «австрийские подданные». Рапорт об этом заявлении составил лепельский уездный исправник. Согласно показаниям проживающего в фольварке Должицы Пышнянской волости Фаддея Германа, в ночь на 22 октября в саду имения Заболотье спустился аэроплан с тремя неизвестными, которые сначала зашли к управляющему этим имением Гущо, а затем оттуда вместе с Гущо и проживающим в имении австрийским подданным Швимбергским, перешли в жилой дом владельцев этого имения Сигизмунда и Витольда Спасовских. Герман якобы сквозь стенку слышал разговор о миллионе рублей, маяках, дорогах и т. п. Незнакомцы провели в имении около часа и затем вновь поднялись на аэроплане⁴⁰. Естественно Фаддей Герман был опрошен, но слухи как будто не подтвердились. Исправнику, проводившему дознание, показалось, что Герман желает устранить некие препятствия (в лице тех, на кого был сделан донос) «для достижения корыстных целей». За это доносчика арестовали на три месяца⁴¹.

Из письма лепельского уездного исправника становится понятно, что слухов, подобных распущенному Германом, в это время циркулировало множество («слухов, подобных настоящему, в нынешнее время у нас много»)⁴². По другому и быть не могло, тогда как в соседней Лифляндской губернии массово заводились аналогичные дела. Как бы то ни было, само заявление Германа примечательно своим сходством с аналогичными историями не только в Прибалтике, но и по всей Российской империи. Вновь обращает на себя внимание непоколебимая уверенность рассказчика в правдивости произошедшего: указано точное время события, а также самые различные детали разговора. Странно, что Герман даже не озаботился при этом придать достоверность истории, ознакомившись с графиком управляющего, которого, по его словам, вообще в этот день не было в имении.

Как уже подчеркивалось выше, слух этот был далеко не единственным. Чуть ранее, в конце сентября 1914 года, в Псковской губернии уже распространялись сведения о том, что в Люцинском уезде к некому лесничему по фамилии Проктор в ночное время наведываются «незнакомые лица»⁴³, «но днем не бывают, а исключительно только по ночам»⁴⁴. Псковскому губернатору об этом сообщил островецкий уездный исправник, а Н. Н. Медем переадресовал это сообщение М. В. Арцимовичу⁴⁵. А в середине ноября 1914 года островский уездный исправник доносил о пролете 9 ноября через Качановскую волость аэроплана, опустившегося в имении Кудеп Люцинского уезда. Позже, по проверке этих сведений люцинским уездным исправником, таковые не подтвердились, причем он сообщил, что «местные крестьяне распространяют слухи об остановке аэропланов в имении Кудеп принадлежащем бывшим Австрийским подданным Петриченовым с целью подвергнутия их аресту и конфискации их имения, предполагая, что после этого имение перейдет в их пользование»⁴⁶.

В ноябре 1914 года летательный аппарат, издававший сильный шум, был замечен над рядом населенных пунктов Витебской губернии. А над имением Лесковичи он даже покружил, освещая местность прожектором. Витебский исправник писал, что этот «летательный аппарат сигарообразной формы» был виден на высоте от земли около 1 версты⁴⁷. Исправник добавлял, что аппарат этот, пролетая над имением Лесковичи, сделал несколько кругообразных движений, освещая местность прожектором, а затем, потушив огонь, улетел на юг. Предположили, что это был дирижабль⁴⁸.

На 18 ноября (1 декабря) 1914 года пришлось сразу два наблюдения – в Лепельском и Городокском уездах. В первом случае «аэроплан» летел над д. Костянской Несинской волости⁴⁹, а во втором – над имением Теолино Мишневичской волости⁵⁰. Во всех случаях отмечались установленные на аппарате прожекторы или осветительные устройства.

В это же время режицкий уездный исправник вновь сообщил витебскому губернатору о состоянии «Ильи Муромца», который, как считалось, своим взлетом мог ввести в заблуждение наблюдателей. Оказалось, что хоть самолет и был исправен, полетов он не совершал, а был разобран и отправлен в Вильну⁵¹.

Погрузка отремонтированного аэроплана «Илья Муромец II» № 136 в эшелон для следования в Брест-Литовск, декабрь 1914 года. Иллюстрация из книги М. А. Хайрулина «Легендарный “Илья Муромец”. Первый тяжелый бомбардировщик».

 

Известие о пролете «аэроплана» над фольварками Мотычино и Рожевщиной Филипповской волости Дриссенского уезда стало последним в канцелярии витебского губернатора за 1914 год. Сообщил о нем дриссенский уездный исправник⁵².

Возможно, отсылки к неизвестному эпизоду витебской антиаэроплановой компании декабря 1914 года можно обнаружить в ГАПО. Островский уездный исправник донес псковскому губернатору, что 15 (28) декабря в 7 часов 20 минут вечера над деревнею Брицева-Гора Грибулевской волости, пролетел светящийся предмет в виде аэроплана по направлению к границе Люцинского уезда, отстоящего от этого селения примерно на 5 километров. Пролет был без шума и подтвержден учительницей школы д. Бринцовской Ольгой Кузнецовой и крестьянами этой деревни⁵³. Скорее всего, эти 5 километров «аэроплан» все же преодолел и Люцинского уезда Витебской губернии достиг. Но никаких сведений об этом по другую сторону границы не появилось.

В декабре 1914 года у губернии появился новый начальник – Н. П. Галахов. В этот «переходный период», если основываться на документах витебского «Дела об “аэропланах”», донесений о подозрительных небесных объектах некоторое время не было. Лишь в самом конце января 1915 года они возникли в районе Лепеля. Первая телеграмма пришла из самого Лепеля⁵⁴, а вторая – из штаба Двинского военного округа⁵⁵.

Следующий раз неизвестный «аэроплан» нарушил покой жителей Витебской губернии лишь 7 (20) апреля 1915 года. Режицкий уездный исправник сообщил губернатору, что вероятный шпион был замечен у имения Адамово Режицкого уезда⁵⁶.

Однако этот рапорт канцелярия возвратила исправнику, попросив сообщить, в каком направлении пролетел объект, а также выяснить, какие у него были приметы⁵⁷. По поручению режицкого исправника дополнительные сведения собрал пристав 1-го стана. Выяснилось, что летел «аэроплан» возле железной дороги в сторону Двинска⁵⁸.

Все вновь успокоилось до лета, когда действительно массово появились свои же аэропланы и отличать их пролет от неприятельских стало почти невозможно. В ночь с 14 (27) на 15 (28) июня 1915 года велижский исправник сообщил, что по направлению с запада на восток, чрез местечко Ильино Велижского уезда пролетело четыре аэроплана, «каких держав неизвестно»⁵⁹. Это сообщение вызвало интерес, и после очередного запроса⁶⁰ исправнику пришлось направлять новый рапорт, где было сказано, что аэропланы видели люди, проживающие неподалеку от местечка Ильино⁶¹.

14 (27) июля из Люцина губернатору от исправника Флоренца пришла телеграмма, где говорилось, что того же числа в «восемь двадцать утра через Корсовку направлению Петрограду пролетело два аэроплана»⁶². 16 (29) августа лепельский уездный исправник направил Н. П. Галахову рапорт, где рассказал о пролетевшем на значительной высоте «аэроплане» по направлению от м. Орехово на г. Полоцк. Снова подчеркивалось, что «конструкция и национальность аэроплана не установлены»⁶³.

В августе безрезультатные запросы властей, наконец, принесли результаты. Некоторые из пролетевших целей удалось опознать. От режицкого уездного исправника выяснилось, что 14 (27) августа, в 8 часов утра над г. Режицей пролетела воздушная эскадра в составе трех аэропланов типа «Илья Муромец»⁶⁴. А 16 (29) августа «вследствие порчи одного мотора», около г. Режицы у Люцинского тракта, благополучно опустился аэроплан такого типа⁶⁵. Впрочем, все равно не все объекты поддались идентификации и что именно 16 (29)⁶⁶ и 21 августа (3 сентября)⁶⁷ летело через местечко Корсовку Люцинского уезда, нам неизвестно до сих пор.

8 (21) сентября 1915 года в Городокском уезде около 5 часов утра был замечен еще один аэроплан, направляющийся к Витебску⁶⁸. Но гораздо интереснее, когда появлялись очередные слухи о спуске неопознанных технических устройств для полета. 20 сентября (3 октября) Н. П. Галахов спешно отправил секретную депешу в штаб Двинского военного округа, где кратко изложил сведения священника Ксенофонтия Одинцова из Себежского уезда «об остановке вблизи ст. Липец неустановленного аэроплана с двумя летчиками»⁶⁹. Увы, подробности этой посадки так и не были раскрыты.

Лишь 11 (24) сентября в документах появляется информация о том, что неприятель сбросил на станцию Юзефово и Креславка Двинского уезда Витебской губернии первую бомбу (которая, правда, особого вреда не причинила)⁷⁰.

Чуть позже, 17 (30) сентября, два неопознанных «аэроплана» летели и мимо г. Лепеля. Третий «аэроплан» присоединился к ним немного позже. Лепельский исправник известил об этом витебского губернатора⁷¹.

Кроме излишней подозрительности к любому непонятному явлению в небе, общий дух шпиономании полностью пропитал всю территорию губернии. Например, в июне 1915 года власти безуспешно пытались обнаружить радиотелеграфную станцию и лиц, виновных в ее устройстве. Поводом стал «шум на проводах, препятствующих разговору по телефону»⁷², возникавший ежедневно в промежутке между 11 и 12 часами дня. Выяснилось, однако, что тайного радиотелеграфа в г. Двинске не было, а шум, услышанный на Городской телефонной станции, «происходил от неисправности мотора, пользовавшегося энергией электрической станции, устроенного для мешания теста в бараночном заведении Преля по Одесской улице»⁷³.

Последним документом в витебском «Деле об “аэропланах”» было донесение о том, что 21 октября (3 ноября), неподалеку от имения Куровичи Ветринской волости Лепельского уезда вследствие порчи аппарата спустился русский аэроплан, «который 22-го октября был исправлен и летчики Николай Василевский и Михаил Игнатьев улетели»⁷⁴.

Хромолитография «Ночной бой под Варшавой». Издание торгового дома «А. П. Коркин, А. В. Бейдеман и К°», Москва, 1914 год. Батальные сцены на популярных в народе военных плакатах в стиле традиционного лубка обычно снабжались для большей зрелищности далекими от реалий боя деталями. Так, обращает на себя внимание необычайно мощный прожектор на аэроплане. Из подписи под рисунком: «…В необозримое пространство неба протянулись гигантские лучи прожекторов, как щупальцы сказочных чудовищ, отыскивая воздушного врага, пользующегося ночною темью, для сбрасывания разрушительной силы бомб, в освещенные кострами, части наших войск…».

 

Однако не все такие появления собственных аэропланов заканчивались хорошо. Потерпевший аварию около Режицы «Илья Муромец» № 136 при спуске был обстрелян ратниками из охраны Виндаво-Рыбинской железной дороги. К счастью, выстрелы из берданок не достигли цели [13, с. 52]. При пролете четырехмоторных аэропланов «Илья Муромец» с аэродрома Северо-Западного фронта (из Лиды в Псков), сильно шумевших своими моторами, в Островском уезде Псковской губернии, крестьяне, никогда не видевшие аэропланов, в панике спасались в леса [14, с. 109]. Другие крестьяне, лишь заслышав в воздухе шум, даже теряли сознание⁷⁵. Повсеместно их называли «железными птицами», «бесовскими творениями». Солдаты, в первую очередь новобранцы, зачастую открывали по ним огонь, не выяснив предварительно вражеская ли это машина, или собственная. Атаке подвергались и захваченные в плен авиаторы, даже свои, воспринимавшиеся, в их кожаных черных костюмах и очках чуть ли не как представители потустороннего мира [15, с. 122–123]. О таких пролетах затем передавались из уст в уста небывалые подробности, граничившие с чудесным. Они же породили часть фантастических образов и слухов, которые попали в рапорты уездных исправников и осели затем в проанализированных нами архивных документах.

Заключение

Таким образом, с первых дней войны массовое появление «аэропланов» прошло в Витебской губернии несколько этапов. Если в июле 1914 года они были лишь бесформенной летающей массой, то уже к августу перешли к более активным действиям – кружили над некоторыми местечками, а кое-где даже опускались. Осенью же волна слухов о спуске машин на землю и контактах их пилотов с местным населением охватила многие губернии, и Витебская не была здесь исключением. Типичным примером такого народного мифотворчества оказалась история с доносом Фаддея Германа о том, что в имении спустился «аэроплан», из него вышли германцы и вели переговоры с управляющим о получении им двух миллионов рублей. И таких слухов было множество, правда, как следует из документов, детально расследовался лишь самый «злостный» из них. Во второй половине 1915 года объекты в небе и вовсе до степени смешения слились со своими собственными, русскими, аэропланами, лишь с сентября того же года здесь достоверно появилась и немецкая авиация. Как-то отличить их между собой на большой высоте было почти невозможно, если не учитывать случаи, когда с аэропланов падали самые настоящие бомбы.

Все это неожиданно привело к серьезной проблеме – под влиянием паники участились случаи обстрела своих же аэропланов суеверными солдатами, что могло напрямую оказать влияние на ход военных действий. Учитывая, что именно через территорию Витебской губернии авиация следовала на фронт из Санкт-Петербурга, это могло существенно усложнить снабжение передовой самым современным оружием и последними разведданными. Немаловажно и влияние рассматриваемой проблематики на тыл, вылившееся прежде всего в раздувание населением слухов, направленных против богатых землевладельцев и рост социальной напряженности вследствие этого, а также постоянное отвлечение порой весьма значительных человеческих ресурсов, в военное время и так дефицитных, жандармерией и полицией даже в регионах глубокого тыла на розыск мифических шпионов-авиаторов. Как подчеркивалось нами в других публикациях, все эти явления были характерны не только для прифронтовых регионов, но и в не меньшей степени и тыловых.

Более того, происходящее в Витебской губернии по сути было закономерной частью глобальной паники, охватившей весь мир [1, с. 92–110]. Но при этом, хотя Российская Империя была одним из основных участников войны, ни зарубежным, ни отечественным исследователям по сей день практически не был известен этот аспект нашей истории и его масштабы, несмотря на то, что в архивах сохранилось немалое количество документов соответствующей тематики.

К сожалению, в делах, за редким исключением, почти нет каких-либо подробностей расследования даже самых резонансных историй. Документы фрагментарны и представляют часто просто телеграмму или короткий рапорт о происшествии. С учетом прифронтового положения региона, это может ввести некоторых исследователей в заблуждение относительно степени достоверности сообщений и уровня реальной активности здесь вражеской авиации. Однако изучение аналогичных дел в других губерниях показывает, что, если не все, то наиболее резонансные из них, особенно те, где фигурировали низколетящие машины, тщательно расследовались на местах силами исправников. К сожалению, выявить подобные отчеты по Витебской губернии в данном случае пока не удалось. Но даже и без этого можно видеть, что местная антиаэроплановая кампания имела на себе «прибалтийский» и «псковский» налет, закономерно дополняя действия местных властей и наиболее образованной и сознательной части населения по противодействию наиболее вопиющим слухам и панике среди обывателей.

В целом же, можно сделать вывод о том, что в большинстве сообщений из Витебской губернии и ее пограничья, приводимых в рассмотренных нами документах, по крайней мере с лета 1914 года и до сентября 1915 года, описываются не наблюдения реальной боевой или разведывательной авиации противника, а лишь дана неверная интерпретация очевидцами собственных аэропланов, а также различных природных или астрономических явлений, что во многом произошло из-за фобических образов новой техники в глазах местного населения, усиленных военной истерией и милитаристским психозом. С учетом результатов детальных расследований, проводившихся властями в других регионах, и того, что содержание самих сообщений для всех губерний, краев и генерал-губернаторств вполне однотипно, можно утверждать, что уровень «информационного шума» в поступившей из Витебской губернии информации был столь же высок.

Примечания

1. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 27.

2. Николай Васильевич Медем (1867–1918) – псковский губернатор (1911–1916), сенатор.

3. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 29.

4. Михаил Викторович Арцимович (1859–1933) – русский государственный деятель, сенатор, шталмейстер, витебский губернатор (1911–1915).

5. Николай Павлович Галахов (1855–1936) – орловский вице-губернатор (1907–1915), камергер, действительный статский советник, витебский губернатор (1915–1917).

6. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 2.

7. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 1.

8. Ныне г. Цесис, административный центр Цесисского края в Латвии.

9. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 3.

10. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 8. Здесь и далее – орфография и пунктуация процитированных источников сохранена.

11. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 14.

12. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 4–4 об.

13. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 5.

14. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 11.

15. ГАПО Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 32.

16. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 10.

17. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 12.

18. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 13–13 об.

19. Именно оттуда приходил основной массив слухов о спусках и пролетах «аэропланов».

20. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 18.

21. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 15.

22. При этом передавалось, что 24 (6 сентября) и 26 августа (8 сентября) утром из Петрограда «вдоль Северо-Западной железной дороги на Варшаву» должен был вылететь аэроплан «Илья Муромец». Подчеркивалось, что «может от Вильно повернуть на Лиду» (ГАПО Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 17).

23. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 16.

24. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 20.

25. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 17.

26. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 21.

27. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 92.

28. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 34. Речь идет об аэроплане «Илья Муромец» под заводским № 136, который перегоняли с завода в Белосток. Во второй половине дня 27 сентября полетели в Режицу. Начало темнеть, и пилот решил садиться, но при посадке на незнакомой местности у Режицы «Илья Муромец» был серьезно поврежден. Ремонт на месте, силами экипажа, затянулся до начала ноября [13, с. 52–53].

29. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 22.

30. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 23.

31. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 24–28.

32. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 25 об.

33. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 26.

34. Упоминания о подобных колебаниях летевшего объекта достаточно типичны для сообщений очевидцев и из других губерний. Сами объекты, как правило, оказывались яркими планетами, совершавшими обычное суточное движение по небу и принятыми за бортовой прожектор летательного аппарата. Проходя вблизи горизонта сквозь зоны с различным давлением и температурой в подвижной атмосфере, лучи света от планеты преломляются, создавая эффект колеблющегося полета, также атмосферная рефракция могла вызывать изменение цвета «прожектора» или «сигнальных огней».

35. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 35.

36. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 42 об.

37. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 36.

38. В другом документе – в ночь на 23 октября (5 ноября).

39. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49343. Л. 1–23.

40. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 48996. Л. 1.

41. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 48996. Л. 2.

42. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 48996. Л. 4–5.

43. В 1915 году евреев, проживающих в уездах Витебской губернии, граничащих с Островским уездом Псковской губернии, заподозрили в том, что они «скупают хлеб и травы в окрестностях ст. Пыталово» для спекуляции и возможной перепродажи в Германию. Ходили слухи о прилетах немецких аэропланов и даже цеппелинов, которые якобы забирали хлеб, бензин и даже скот и увозили их в Германию. Слухи эти доходили до ст. Пыталово и распространялись еще дальше. Однако проверка показала, что оснований для обвинения евреев нет (ГАРФ. Ф. 102. ДП-ОО. Оп. 245. Д. 33. Т. 2. Л. 84).

44. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 118.

45. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 119.

46. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 138–138 об.

47. Около 1 км.

48. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 39–39 об.

49. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 38.

50. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 40.

51. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 41–41 об. Очевидно, что в данном случае исправник не в полной мере владел информацией о состоянии аэроплана. К началу ноября, благодаря упорству и настойчивости командира Панкратьева «Илья Муромец II» под № 136 был отремонтирован. Но починить согнутый вал одного из двигателей в полевых условиях не представлялось возможным. Двигатель направили для ремонта в Петроград, но при опробовании на полном газу восстановленный двигатель опрокинулся на испытательном станке, придя в полную негодность. В конце ноября 1914 года, так и не дождавшись нового двигателя, отряд аэроплана «Илья Муромец II» по железной дороге отправился в Брест-Литовск [13, с. 53, 64].

52. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 46.

53. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 139.

54. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 43 об., 45.

55. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 44.

56. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 57.

57. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 58.

58. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 58 об., 60.

59. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 62.

60. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 63, 64.

61. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 61.

62. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 51.

63. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 50.

64. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 49.

65. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 52.

66. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 53.

67. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 54.

68. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 48.

69. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 47.

70. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 66.

71. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 55.

72. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49343. Л. 1.

73. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49343. Л. 5.

74. НИАБ. Ф. 1430. Оп. 1. Д. 49072. Л. 67.

75. ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 3132. Л. 99.

Список библиографических ссылок

1. Герштейн МБ, Бутов ИС. Отражение волны наблюдений таинственных «аэропланов» и «дирижаблей» 1914–1916 годов на страницах российских и некоторых зарубежных периодических изданий. Homo Eurasicus в системе экологических и социальных связей: коллективная монография по мат. междунар. науч.-практ. конф. (г. Санкт-Петербург, 24 октября 2019). СПб.: ООО «Свое издательство»; 2020: 92–110.

2. Бутов ИС. «По имеющимся сведениям в некоторых местностях империи появились воздушные аппараты». Живая старина. 2020; 1: 32–36.

3. Аксенов ВБ. Техника и ее фобические образы в повседневном сознании российских обывателей в 1914–1916 годах. Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2019; 1: 38–52.

4. Бутов ИС. Немцы-переселенцы Cаратовской губернии в антиаэроплановой кампании 1914–1916 годов: неизвестные страницы Первой мировой войны. Modern science. 2019. 10(1): 72–79.

5. Бутов ИС. Дело о неопознанных «аэропланах» в Приамурском генерал-губернаторстве в 1914–1915 годах. Современная научная мысль. 2019; 5: 95–104.

6. «Во имя своего прошлого, во имя всегдашней верности…» (Балтийские рыцарства и российское правительство. Из истории взаимоотношений. 1914–1917 гг.); подг. текста и комм. Н. С. Андреевой. Русское прошлое. Историко-документальный альманах. 1998; 8: 203–214.

7. Васильев МВ. «Визуальное наблюдение с церковной колокольни» (Германская авиация в небе Псковщины в 1914 г.). Псков. 2016; 45: 187–198.

8. Васильев МВ. «Странно одетые люди... что-то смотрели на большой бумаге». Родина. 2013; 8: 146–147.

9. Михайлов АА. Псков в годы Первой мировой войны, 1914–1915 гг. Псков: Дом печати; 2012. 342 с.

10. Бутов ИС. Погоня за слухами об «аэропланах» в Минской губернии в 1914 году (по материалам Национального исторического архива Беларуси). Архiварыус. 2019; 17: 118–131.

11. Хутарев-Гарнишевский ВВ. Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг.: Сборник воспоминаний и документов. Москва: Родина; 2019. 304 с.

12. Кривицкий МА. Рапорты минского и двинского полицмейстеров о последствиях налетов немецкой авиации в годы Первой мировой войны. Архiварыус. 2013; 11: 32–43.

13. Хайрулин МА. Легендарный «Илья Муромец». Первый тяжелый бомбардировщик. Москва: Эксмо Яуза; 2018. 205 с.

14. Финне КН. Русские воздушные богатыри И. И. Сикорского. Москва. Минск: АСТ – Харвест; 2005. 222 c.

15. Асташов АБ. Фронтовая повседневность российских солдат, август 1914 – февраль 1917 г.: дис. … д-ра. ист. наук. Москва; 2018; 363 с.

Выражаю благодарность Р. В. Соложеницыну за помощь в подготовке этого материала.

Опубликовано: Бутов И. С. Свидетельства о неопознанных «аэропланах» в Витебской губернии в 1914–1915 гг.: взгляд через призму эпохи // Журнал БГУ. История. – 2020. – №3. – С. 23–33. [Дополнительные иллюстрации для интернет-версии статьи подобрал Р. В. Соложеницын]

Также по теме

Лишь в последние годы благодаря работе ряда историков, археографов и краеведов удалось обратиться к изучению такой, еще недавно окутанной туманом, странице Первой мировой войны, как антиаэроплановая кампания или охота на таинственные летательные аппараты вдалеке от линии фронта. Сегодня мы рассматриваем документы по этой теме из Национального исторического архива Беларуси, касающиеся хода этой кампании в Минской губернии.